Роже Вайан - Бомаск
Группа рабочих решила опрокинуть брошенные охранниками грузовики, преграждавшие улицу, и тотчас принялась за дело.
Шум все возрастал. Натали взяла Джонатана Джонстона под руку и повлекла на балкон.
- Пойдемте посмотрим, какой прием приготовило нам население Клюзо.
Валерио Эмполи поспешил за ними. Префект не успел их остановить.
Как только они появились на балконе, свист и улюлюканье на другом берегу усилились. Речка Желина неширока. Джонатан Джонстон в клетчатых брюках для гольфа (он полагал, что едет на стройку) и в огромных черепаховых очках напоминал американцев, изображаемых на карикатурах. Толпа, собравшаяся на набережной, начала скандировать: "Go home! Go home!"
Джонстон повернулся к Эмполи. Банкир без обиняков объяснил ему, что происходит. Из-за американской политики силы он был вынужден уволить часть рабочих. Пусть представитель ОЕЭС послушает, пусть посмотрит. У него будут самые достоверные материалы для доклада государственному департаменту.
В углу разъяренный министр распекал префекта.
- Вы нам обещали, что никаких инцидентов не будет... Отдаете вы себе отчет, какие последствия это вызовет?..
Министр был мелким нормандским промышленником и стараниями супруги, удачно хлопотавшей за него в архиепископстве, оказался первым в списке МРП на выборах в Законодательное собрание, состоявшихся после освобождения Франции. Став депутатом, он удостоился чести возглавить группу промышленников, приглашенных в Соединенные Штаты для ознакомления "с новыми методами рационализации". Умело скрывая отсутствие энтузиазма у своих коллег, он прослыл человеком тактичным. Он неукоснительно посещал церковь и всегда голосовал по указке руководителей своей фракции. В награду ему дали при последней смене кабинета портфель министра. Он трепетал, боясь, что волнения в Клюзо сведут на нет плоды его десятилетнего пресмыкательства.
Префект, бывший контролер "мер и весов" в маленьком городке, административном центре кантона, сделал карьеру путем медленного и терпеливого восхождения по иерархической лестнице провинциального чиновничества, совершая этот путь под эгидой социалистов, "Общества содействия светской школе", "Лепты в пользу школы" и т.д. Достигнутое им положение превзошло все его честолюбивые мечты, и он все ещё не мог прийти в себя от восторженного удивления. Теперь его терзал двоякий страх: он боялся отдать приказ охранникам "очистить" набережные - это могло бы привести к более серьезным инцидентам, а с другой стороны, если оставить демонстрантов на занятой ими позиции, не дай бог, покажешься американцам тряпкой. И префект поспешил связаться по телефону с министерством внутренних дел. Ему ответили, что, раз он не сумел ни предотвратить демонстрацию, ни скрыть её от американца, и зло уже совершилось, только и остается, что тушить пожар - убрать с глаз долой полицейские войска, сократить все церемонии и как можно скорее увезти представителя ОЕЭС в Париж.
Сообразно с этими указаниями полковник, командовавший охранниками, предоставил левый берег демонстрантам и отступил с главными своими силами к мосту.
Из-за прозрачных тюлевых гардин, висевших в квартире учительницы, нам хорошо были видны площадь Франсуа Летурно, обе набережные Желины, мост, нижний конец Гренобльской улицы и весь старый город.
В третьем часу наступило затишье. Эмполи и Джонатан Джонстон ушли с балкона. Участники демонстрации перестали кричать. Они расположили вдоль набережной заготовленные для шествия плакаты: "Мир, хлеб, свобода" и "US go home!".
День был ясный. Поднялся сильный ветер, над павильонами передвижной американской выставки бились на высоких древках французский и американский флаги.
- Лучше бы нам остаться на том берегу, - сказал Миньо.
Пьеретта и Кювро, вполголоса разговаривавшие у окна, не ответили.
- Наше место на другом берегу, вместе с товарищами, - настойчиво повторил Миньо.
Как раз в этот момент отворились обе створки пожарного сарая фабрики, построенного слева от главного входа, у берега Желины.
- Он все-таки решился! - воскликнула вдруг Пьеретта.
- Сейчас позабавимся, - сказал Кювро.
Ясно слышно было урчанье мотора пожарного насоса. Из сарая вышли два человека. На одном был мундир пожарного, другой, одетый в синий рабочий комбинезон, держал в руках конец длинного пожарного шланга.
- Мерзавец! - вскрикнул Миньо.
Он узнал пожарного: это был Визиль.
С левого берега понеслись крики, свист, улюлюканье. Участники демонстрации, боясь попасть под водяную струю, отхлынули к косогору, спускавшемуся к набережной.
- И твой Красавчик с ним, - глухим голосом заметил Миньо.
Действительно, помощником Визиля оказался Красавчик. Но Пьеретта только засмеялась.
Пожарники прошли шагов двадцать. Заметно было, что шланг тяжелый и тащить его трудно.
- Да скорей же, дьяволы! Скорей! - бормотал Кювро.
Конец шланга, который пожарники сначала держали опущенным к земле, потихоньку поднялся и был теперь направлен на павильоны передвижной выставки.
Мощная струя воды ударила сначала в мостовую, отскочила вверх и неистовым ливнем обрушилась на парусиновую кровлю павильона, сразу же обвисшую посредине. Солнце весело засверкало в луже воды, наполнившей впадину.
Затем струя хлестнула со всего размаха парусиновую стенку внизу, у самой земли, протащила павильон на несколько метров вбок, потом приподняла. Большое полотнище парусины оторвалось и улетело.
Визиль и Бомаск не спеша двигались вперед. Обломки фанерных стендов, таблицы, макеты, пролетев через площадь, ударялись о стену каменного здания конторы. Сорванный флаг взлетел до третьего этажа и, обмякнув, мокрой тряпкой упал вниз, на перила балкона, где недавно стояли Джонстон и Эмполи. Диаграммы, сначала гонимые струей воды, а затем подхваченные порывом ветра, долетали до самого моста.
Пьеретта смеялась, Кювро хохотал до слез и хлопал себя по ляжкам, репортер торопливо делал снимок за снимком, люди, теснившиеся на другом берегу Желины, били в ладоши и радостно кричали.
От выставки "свободных" профсоюзов остались лишь жалкие обломки, мокнувшие в лужах воды.
Визиль и Бомаск направили шланг на одно из окон залы для приемов конторы, оттуда со звоном посыпались стекла.
Вдруг ликующие вопли сменились тревожными криками. Из-за угла фабричного корпуса выскочили охранники с топорами в руках и, выбежав через главные ворота, помчались к шлангу. Еще минута - и Визилю с Бомаском будет отрезан путь к отступлению. Но они повернулись вовремя и, направив шланг, смели полицейских.
Затем медленно, шаг за шагом, оба стали отступать, то и дело оглядываясь, не подбирается ли кто-нибудь с тыла.
Из окна соседней с пожарным сараем пристройки выскочили пожарники (впоследствии мы узнали, что Бомаск и Визиль заперли их там). Струя воды из шланга сбила их и отбросила к главным воротам.
Бомаск и Визиль продолжали медленно отступать.
Со всех сторон спешили охранники, они развернулись полукругом; когда водяная струя долетала до них, они бросались ничком на землю, но тотчас снова вскакивали на ноги. Двое осторожно крались по стене и уже подбирались к пожарному сараю. Стоило запереть воду, и Визиль с Бомаском оказались бы беззащитными.
В городе стояла напряженная тишина. Мы ясно слышали плеск воды, стекавшей по мостовой, слышали, как карабин, который бившая из шланга струя пронесла по воздуху, ударился о стенку дома прямо под нашими окнами.
Вдруг Визиль выпустил из рук шланг и помчался к Желине. Напором воды Бомаска шатнуло в сторону, но он тотчас справился, широко расставив ноги и крепко упершись в землю, стегнул струей охранника, который выскочил из-за двери пристройки, пытаясь нырнуть в сарай. Вода сбила его и протащила до ворот фабрики.
Бомаск отступил ещё на три шага. Из окна пристройки выполз другой охранник. Струя воды хлестнула его, опрокинула и потащила к берегу Желины.
Вдруг сухо щелкнул выстрел. Бомаск выронил шланг, хрипло вскрикнул и, раскинув руки, упал ничком. Вода, вырываясь из шланга, потекла по земле, бесшумно прокладывая себе путь среди обломков американской выставки.
Визиль уже перебрался вплавь через Желину. Ему помогли взобраться на набережную. Ручей, бежавший из шланга, захлебнулся, забулькал и остановился. Четыре охранника пришли с носилками за телом Бомаска. Мы видели, как они наклонились над ним, как закрыли ему глаза. По мостовой расплывалась лужа крови.
Пьеретта ушла в соседнюю комнату и вытянулась на постели, лицом к стене. Учительница подошла к ней.
- Оставьте меня ненадолго одну, - тихо сказала Пьеретта.
- Закрыть дверь?
- Не надо. Я хочу слышать.
Примерно через полчаса после убийства Бомаска официальные гости уехали. Их выпустили из здания конторы через черный ход, усадили в машины и помчали на третьей скорости по Лионской улице, где были расставлены жандармы.
