Брэм Стокер - Проклятие мумии, или Камень Семи Звезд
Внезапно он поднял голову. Математическая головоломка все еще не была решена, но в воздухе запахло приближающимся рассветом. Крайне неприятный запах для человека, который никак не может справиться с поставленной задачей. Крысиный шум стих. Более того, ему показалось, что шум стих недавно, и именно наступившая тишина оторвала его от работы. Огонь в камине приутих, но по-прежнему озарял комнату густым красным светом. Хоть Малькольмсон и был человеком сдержанным и даже хладнокровным, подняв глаза, он чуть не подпрыгнул на месте.
На большем дубовом кресле с высокой резной спинкой, стоявшем справа от камина, сидела огромная крыса и смотрела на него злыми глазками. Он немного подался вперед, как будто собираясь вспугнуть ее, но крыса даже не пошевелилась. Тогда он сделал вид, что собирается бросить в нее чем-то. И снова крыса не дрогнула, только оскалила рот обнажив большие белые зубы, и ее жестокие глаза заблестели еще более угрожающе.
Малькольмсон удивился. Схватив стоящую у камина кочергу, он бросился к крысе, чтобы убить ее, но она не стала дожидаться и с писком, похожим на облеченный в звуковую форму сгусток ненависти, соскочила на пол, потом запрыгнула на колокольную веревку, быстро-быстро поползла вверх и растворилась в темноте под потолком, которую свет лампы с зеленым колпаком не мог рассеять. Тут же, как это ни удивительно, комната снова наполнилась громким шумом крысиной возни.
К этому времени Малькольмсон уже настолько отключился от задачи, что, услышав донесшийся со двора крик петуха, возвещавший о приходе утра, решил не возвращаться к ней, а отправился в кровать и заснул.
Спал он так крепко, что даже не слышал, когда пришла миссис Демпстер и принялась за уборку комнаты. Лишь когда она все убрала, приготовила завтрак и постучала в ширму, стоявшую у его кровати, Малькольмсон проснулся. Он все еще чувствовал легкую усталость после ночного бдения над книгами, но чашка крепкого чая вполне освежила его, и он, прихватив с собой книгу, отправился на утреннюю прогулку. Помимо книги он запасся еще и сандвичами на тот случай, если у него возникнет желание погулять подольше. Он нашел тихое место под высокими вязами недалеко от города, где и провел большую часть дня, изучая Лапласа. По пути домой он заглянул к миссис Уитхем, чтобы поблагодарить ее за заботу. Она как раз находилась в своем уединенном рабочем кабинете и, завидев его в ромбовидной формы окно, вышла ему навстречу и пригласила зайти. Внимательно осмотрев его с ног до головы, она покачала головой:
– Не стоит вам так переутомляться, сэр. Вы сегодня утром очень бледны. Слишком тяжелая работа в позднее время никому на пользу не идет! Но расскажите, как вы провели эту ночь? Надеюсь, все в порядке? Клянусь, у меня от сердца отлегло, когда сегодня утром миссис Демпстер зашла ко мне и сказала, что у вас все хорошо и вы крепко спите.
– Да, у меня все хорошо, – улыбнулся он. – Пока «что-то» меня не беспокоило. Только крысы, они там устроили настоящий цирк, доложу я вам. Одна старая чертовка даже уселась на мое кресло у камина и не хотела с него убираться, пока я не взял в руки кочергу. Потом эта тварь взобралась по веревке колокола куда-то на стену или потолок… я не рассмотрел куда именно, потому что было очень темно.
– Господь всемогущий! – воскликнула миссис Уитхем. – Чертовка, да еще и на кресле у камина! Прошу вас, сэр, будьте осторожны, будьте осторожны! В каждой шутке есть доля правды.
– Что вы хотите этим сказать? Богом клянусь, я вас не понимаю.
– Старая чертовка! А может быть, сам черт? Поймите, сэр, не стоит смеяться, – сказала она, потому что Малькольмсон от души захохотал. – Вы, молодежь, всегда смеетесь над тем, от чего старики приходят в ужас. Ничего, сэр, ничего. Смейтесь на здоровье. А я буду молить Бога, чтобы вам никогда не пришлось плакать, – и добрая женщина, смотря на его веселье, сама начала улыбаться, на короткое время забыв о страхах.
– Ох, простите меня! – сказал Малькольмсон, отдышавшись. – Не подумайте, что я дурно воспитан. Просто ваша идея о том, что вчера ночью на моем кресле сидел сам дьявол… – и тут он опять залился смехом. Насмеявшись вдоволь, он отправился домой обедать.
В этот день крысиная возня началась несколько раньше. Даже правильнее будет сказать, что она началась еще до его прихода и лишь поутихла на короткое время с его появлением. Пообедав, он немного посидел у огня, покурил, потом, убрав со стола, принялся за работу. В этот раз крысы беспокоили его чаще, чем прошлой ночью. Как же громко они возились. И сверху, и снизу, и со всех сторон! Как пищали, царапались и грызли стены! Как, постепенно теряя страх, высовывали морды из нор, щелей, трещин и прорезей в деревянных панелях! В мерцающем свете камина их глаза светились, как маленькие лампы, но он, очевидно, уже привык к их обществу, поскольку глаза их не казались ему страшными, его даже трогала их игривость. То и дело самые храбрые из них пробегали через комнату или вдоль стен. Время от времени, когда шум начинал уж слишком отвлекать, Малькольмсон хлопал по столу рукой или громко говорил «Кыш! Кыш!», и тогда они разбегались по дырам.
Так прошла первая половина ночи. Несмотря на шум, Малькольмсон все больше и больше уходил в работу.
Вдруг он оторвался от книги. Так же как прошлой ночью, он почувствовал внезапное наступление тишины. Не было слышно ни писка, ни царапанья. Воцарилась прямо-таки могильная тишина. Вспомнив о странном вчерашнем происшествии, он машинально посмотрел на кресло рядом с камином. И в эту секунду его охватило очень странное чувство.
Там, на большом старинном кресле с высокой резной спинкой у камина, сидела та же самая огромная крыса и наблюдала за ним злыми глазками.
Он схватил первое, что попалось под руку (это оказался логарифмический справочник), и швырнул его в крысу. Поскольку прицелиться как следует у него не было времени, книга полетела далеко от цели, и крыса даже не пошевелилась. Поэтому вновь было проделано вчерашнее упражнение с кочергой, и опять крыса в последнюю секунду успела вскарабкаться наверх по колокольной веревке. Как ни странно, и в этот раз с бегством странной крысы остальная крысиная компания вернулась к своим обычным делами. Сегодня, как и вчера, Малькольмсону не удалось заметить, в какую часть комнаты устремилась крыса, поскольку зеленый колпак лампы мешал свету рассеять темноту в верхней части комнаты, а огонь в камине горел не слишком ярко.
Посмотрев на часы, он увидел, что была уже почти полночь. Поэтому он не стал расстраиваться из-за этого дивертисмента, подбросил в камин дров и заварил ночной чай. Он успел проделать хорошую работу, поэтому решил, что заслужил сигарету. Усевшись на дубовое кресло у камина, он с наслаждением закурил. Втягивая табачный дым, Малькольмсон подумал, что неплохо было бы узнать, куда прячется крыса, поскольку у него появились определенные планы на завтрашний день, в которых не последнее место занимало приобретение хорошей крысоловки. Соответственно он зажег еще одну лампу и установил ее так, чтобы она освещала правый от камина угол комнаты. Затем собрал все свои книги и разложил их на столе в таком положении, которое позволяло при надобности без особого труда хватать их и метать в обнаглевшую тварь. Напоследок он укрепил конец колокольной веревки на столе, придавив его лампой. Взяв в руки веревку, он не мог не заметить, какой мягкой и гибкой она была, хоть и казалась очень прочной. Если вспомнить, как долго она не была в употреблении, это вызывало еще большее удивление. «На такой веревке можно и человека повесить», – подумал он. Покончив с приготовлениями, он окинул взглядом комнату и удовлетворенно сказал:
– Ну вот, дружок, теперь, наверное, мы кое-что о тебе узнаем!
После этого он вернулся к своей работе, и если, как и раньше, поначалу его беспокоил шум, производимый крысами, то вскоре он с головой ушел в теоремы и задачи.
И вновь внимание его было резко отвлечено. На этот раз это была не внезапно наступившая тишина, а шевеление веревки и движение лампы. Не поворачивая головы, он скосил глаза в сторону, убедился, что арсенал из книг находится под рукой, и лишь после этого прошелся взглядом по веревке. Он успел заметить, как крыса-переросток спрыгнула с веревки на кресло, умостилась на нем и впилась в него глазами. Правой рукой он взял одну из книг и, тщательно прицелившись, метнул в крысу. Та молниеносно отскочила в сторону и увернулась от снаряда. Тогда он бросил в нее вторую книгу, третью, но ни разу не попал в цель. Наконец он встал и замахнулся очередной книгой, тогда крыса пискнула и, похоже, испугалась. Это придало Малькольмсону решимости, книга полетела в сторону кресла и с глухим звуком опустилась прямо на крысу. Животное в ужасе взвизгнуло, бросило на своего гонителя полный ненависти взгляд, взобралось на спинку кресла, оттуда гигантским прыжком заскочило на веревку и молниеносно вскарабкалось по ней вверх. Лампа от резкого натяжения веревки дернулась, но благодаря своему изрядному весу устояла и не перевернулась. Малькольмсон не спускал глаз с крысы. Свет второй лампы позволил ему заметить, что она пробежала по деревянной панели и нырнула в дыру в одной из висевших на стенах огромных картин, полностью покрытых слоем пыли и грязи.
