Роже Вайян - Бомаск
Делегат раскладывал на соседнем столе доставленные Жакларом из главного города департамента плакаты и листовки.
Секретарь федерации Шардоне, Миньо и Луиза Гюгонне правили черновик новой листовки.
По стенам зала сидели на скамьях рабочие и работницы и ждали своей очереди поговорить с Пьереттой, председателем стачечного комитета.
Все время в комнату входили и выходили молодые рабочие, которых посылали с различными поручениями. Накурено было ужасно. Курили все. Кювро скручивал сигарету за сигаретой и немилосердно дымил. Перед Пьереттой Амабль стояла полная доверху пепельница, рекламирующая знаменитый абсент "чинзано". Все прочие бросали окурки прямо на пол.
Шардоне попросил меня выправить листовку, которую предполагалось раздать завтра демонстрантам. По его словам, товарищи из Клюзо недостаточно ясно подчеркивали в листовке связь их местной борьбы с общей борьбой за мир и национальную независимость. Кто довел их до безработицы? АПТО, связанное с американским трестом Дюран де Шамбора. Мы являемся жертвой политики подготовки к войне. Вот что надо было подчеркнуть в первую очередь.
Луиза Гюгонне не соглашалась "говорить о политике" в листовке, цель которой - воодушевить рабочих на борьбу против увольнений и открытия цеха "РО" как непосредственной причины увольнений.
Пьеретта, окончив беседу с Жакларом, вмешалась в разговор. В принципе она была согласна с доводами Шардоне. Но она полагала, что листовка составлена им в слишком общих и недостаточно ярких выражениях.
- Вот упрямица-то, - пожаловался мне Шардоне. - А все-таки молодец, что добилась здесь у них, в Клюзо, объединения рабочих.
Затем он спросил меня, какого я мнения о его листовке. Я тоже считал, что звучит она слишком отвлеченно. Вместе с Пьереттой мы стали набрасывать новый вариант.
Старик Кювро недавно приехал из Сент-Мари-дез-Анж. Железнодорожники обещали принять участие в завтрашней демонстрации - они все вместе прибудут с тринадцатичасовым поездом. И еще сегодня к вечеру пришлют отряд в помощь забастовщикам для расклейки плакатов.
- А кто обеспечит охрану расклейки? - обратилась Пьеретта к Миньо.
- Я думаю поручить это дело членам СРМФ, - ответил тот.
- Вот как! - заметила Пьеретта.
Один товарищ, служащий префектуры, только что позвонил в комитет и сообщил, что несколько машин с полицейскими уже отправлены в Клюзо. А молодежь всегда не прочь побузить, Поэтому Пьеретте хотелось, чтобы расклейкой плакатов занялись "серьезные товарищи, которые спокойно и невзирая ни на что довели бы работу до конца".
- Пьеретта права, - подтвердил Шардоне.
- А ты кого предлагаешь? - спросил Миньо.
- Попросим-ка Визиля организовать отряд для защиты расклейщиков, вдруг предложил старик Кювро.
- Он даже не потрудился сюда явиться, - сказала Пьеретта. - Но мысль хорошая.
- Нет, нет и нет, - запротестовал Миньо.
Визиль был тот самый железнодорожник и помощник брандмейстера добровольной пожарной дружины, бывший командир партизанского отряда, который тогда на балу, выступив на защиту Бомаска, помог навести порядок и проделал это, надо признаться, не без некоторого фанфаронства.
- Это настоящий анархист! - воскликнул Миньо.
- Правда, с ним столковаться нелегко, - согласилась Пьеретта, - но, во всяком случае, это не мальчишка.
- Ну, пошла... - прервал ее Миньо и, повернувшись к Шардоне, начал перечислять секретарю все провинности Визиля против партийной дисциплины.
Шардоне вопросительно взглянул на Пьеретту.
- Самая подходящая для него работа, - сказала она.
- Пускай Пьеретта делает как знает, - заключил Шардоне, повернувшись к Миньо.
Весь этот вечер Шардоне предоставлял Пьеретте полную свободу действий. Не то чтобы он делал это с заранее обдуманным намерением, но все присутствующие, и я в том числе, невольно прониклись уважением к Пьеретте: достаточно было видеть, как внимательно она выслушивает каждого, кто бы что ей ни говорил, как умеет в двух словах изложить смысл расплывчатого предложения, а затем подсказать правильное решение. И все так спокойно, так понятно, что каждый отходил от стола в полное уверенности, что Пьеретта лишь выразила его собственную мысль.
Шардоне почти ничего не знал об особенностях борьбы в Клюзо. Публично он вообще выступал с трудом. Будучи по натуре человеком холодным, он не умел увлечь за собой ни отдельных людей, ни массы. Но сначала в партизанском отряде, а затем на посту секретаря федерации он в совершенстве овладел техникой руководства, которая больше чем наполовину складывается из умения незаметно предоставлять свободу действия тому, кто оказался на уровне порученных ему задач, и терпеливо, исподволь отстранять тех, кто не справляется, заменяя их более подходящими людьми: так действуют великие полководцы, великие предприниматели и великие революционеры.
- Сходи за Визилем, - попросила Пьеретта старика Кювро.
В эту минуту в зал вошел молодой пикетчик.
- Филипп Летурно хочет с тобой поговорить, - обратился он к Пьеретте. Что нам с ним делать?
- Делать с ним ничего не надо, - смеясь, ответила Пьеретта. - Одно из двух: ты или впустишь его, или не впустишь, вот и все...
- Визиль имеет последователей, - не унимался Миньо.
- Впусти Летурно, - сказала Пьеретта пикетчику.
Филипп одним рывком распахнул дверь, огляделся в накуренном зале, ища взглядом Пьеретту, и направился прямо к ней.
- Тут у меня для вас кое-что есть, - сказал он и стал судорожно шарить по карманам, как всегда набитым бумагами.
На Филиппе был спортивный пиджак из клетчатой материи желто-оранжевых тонов, из-под расстегнутого ворота рубашки виднелась грудь, поросшая густой белокурой шерстью.
Так как поиски не увенчались успехом, Филипп вывалил на стол все бумаги и с минуту нервно рылся в их беспорядочной куче. Как только он появился, в зале воцарилось молчание. Молодые пикетчики вошли вслед за ним и встали полукругом за его спиной. Рабочие, сидевшие вдоль стен на скамьях, тоже поднялись и приблизились к столам, составленным "покоем". Все взгляды были устремлены на Филиппа.
Наконец Филипп обнаружил оба номера газеты, которые он, выходя из дому, свернул чуть ли не в десять раз, так что их трудно было отличить по формату от обыкновенного конверта. Неловким жестом он развернул газету.
- Вот, посмотрите, - сказал он, - я тут обвел синим карандашом две заметки. По-моему, они могут представить для вас интерес.
Пьеретта внимательно прочитала обе заметки. Филипп стоял перед ней, подавшись вперед всем телом, положив обе ладони на край стола.
- Этих сведений нам как раз и не хватало, - обратилась Пьеретта к Шар доне. - Теперь можно переделать твою листовку.
Миньо поднялся с места и стал читать заметки через плечо Шардоне.
- Садитесь, - предложила Пьеретта Филиппу.
Делегат, тот, который раскладывал плакаты на столе, пододвинул Филиппу стул, и Филипп сел в самой середине составленных столов напротив Пьеретты. Круг пикетчиков и работниц еще плотнее сомкнулся за его спиной.
- Прекрасно, - произнес Шардоне.
- Вы читаете финансовую прессу? - спросил Миньо Филиппа.
- Я принес газеты вам, - ответил Филипп.
- А вы знаете, чьи интересы защищает "Эко дю коммерс"?
- Представления не имею.
- Ваши, - отрезал Миньо и обратился к Шардоне. - Я как раз вчера говорил Пьеретте, что, по моему мнению, все это дело с самого начала весьма подозрительно. Почему АПТО не подождало трех дней, чтобы уволить половину рабочих? Они действуют так, как если бы сами хотели сорвать торжественное открытие своей Же собственной "Рационализаторской операции АПТО - Филиппа Летурно".
Слова "Филиппа Летурно" Миньо произнес особенно выразительно, с расстановкой и добавил:
- А кто же является к нам и дает нам оружие против своей же операции, против себя самого? Филипп Летурно собственной персоной.
- Разрешите же мне сказать... - начал было Филипп.
- Разрешите мне закончить, - прервал его Миньо. - А кто такой Филипп Летурно? Во-первых, директор по кадрам фабрики Клюзо - иными словами, лицо, ответственное за увольнение.
- Правильно, правильно, - раздались голоса.
Филипп оглянулся и увидел группу женщин, загородивших ему дорогу.
- Надо вам сказать... - обратился он к Пьеретте.
- Во-вторых, - продолжал Миньо, повысив голос, - во-вторых, Филипп Летурно является внуком Франсуа Летурно, бывшего владельца фабрики, одного из самых жестоких предпринимателей, каких мы только знали. В-третьих, он пасынок Валерио Эмполи, владельца банка Эмполи и Кo - банка, который контролирует почти всю французскую шелковую промышленность. В-четвертых, он сын вдовы Прива-Любас, невестки Джеймса Дюран де Шамбора, главного акционера американского треста атомной промышленности...
- Ведь это же я вам сам рассказал, - воскликнул Филипп.
- Дайте же говорить, - запротестовал Миньо. - Поэтому, на мой взгляд, мы имеем все основания считать Филиппа Летурно провокатором и обязаны соответственно расценивать принесенные им документы.
