Гейвин Лайелл - Темная сторона неба
Люди, которые валяются на постелях и пустыми глазами смотрят в потолок, одержимы такими же мечтами. Если собрать все мечты дешевого отеля в районе Омонии в одно целое, то их хватит, чтобы позариться на "Стандарт Ойл". Все только и мечтают что о богатстве. В дешевом отеле всегда есть такие же дешевые женщины и выпивка, но есть только одна цена, которую надо заплатить, чтобы стать миллионером.
Я швырнул окурок на улицу и увидел, как огонек разлетелся на искорки, яркие, как рубины.
4
Утром мне было плохо, но не хуже, чем следовало ожидать. Я побрился с холодной водой, одел форму, но не самую хорошую, и пошел в кафе поблизости, где должен был встретить Роджерса. Мы взяли по йогурту, хлебу с маслом и джемом и кофе, целое море кофе.
Он подождал, пока я выпью пару чашек, затем спросил:
- Что случилось вчера с твоим другом Китсоном?
- Ничего, спать ушел.
- Господи, что же он нес вчера. - Он усмехнулся в свою чашку. - Он всегда так, когда напьется?
- Кен был вполне в порядке, - ответил я.
Роджерс поднял глаза на меня.
- Но ты же не поверил всему этому, правда?
- Ты никогда не летал в Индию, а мы с Кеном летали.
- Я и золотых часов на Оксфорд-стрит не покупал.
Мне следовало бы на это пожать плечами и уйти, но я этого не сделал.
- Это далеко не самая странная история, которых я наслышался о временах Раздела, - сказал я. - И некоторые из них, я точно знаю, правдивые.
- Да, но два ящика сокровищ... Это ж за миллион. Слышал я о "сказочных богатствах Востока", но чтобы...
- Два ящика - это ещё ерунда. Там целые комнаты, залы.
Роджерс не отрываясь стал смотреть на меня. Я продолжал:
- Между войнами некоторые их принцы приглашали ювелиров с Бонд-стрит, чтобы те оценили их камешки. Я однажды встречался с таким человеком, который ездил туда по такому делу. У человека за спиной было двадцать лет работы, но и он не знал, как оценить их богатства. Он просто никогда до этого не видел ничего подобного, он не знал, какой мерой это оценивать. Имей в виду, это тебе не какая-нибудь кучка арабов с их нефтяными скважинами, это тебе не гараж с "кадиллаками" и полная кухня танцовщиц. Они три тысячи лет владели шахтами, откуда выгребали камни и золото. Это же целые горы.
Роджерс настороженно и внимательно впился в меня взглядом.
- Ну и что со всем этим делать? - сказал я. - Куда это тратить? У этих ребят уже все есть. У них цивилизация, может быть, подольше греческой. У них есть поэт не хуже Гомера, который писал про те же времена, что и Гомер.
- У них и войн всяких, и восстаний - тоже хватало, - заметил Роджерс.
- Было, конечно. Но они имели древнюю цивилизацию. Раз в двадцать лет они немножко резали друг друга - ну и что? Бриллианту что сделается от войны? Может перейти от одного к другому. Все равно он там остается.
Я попросил ещё кофе и закурил.
- Драгоценности - это хорошее средство богатеть, - продолжал я. - Мы на Западе это недооцениваем. Мы предпочитаем землю, недвижимость, компании. А у тамошних ребят все это было уже потому, что они были принцами. Вот они и занимались драгоценностями. Ты когда-нибудь думал о драгоценностях?
Пока мне несли кофе, я дал ему подумать о драгоценностях. Официант взял у меня деньги, пересчитал их и криво усмехнулся, взглянув на крылья у меня на груди. Считается, что пилоты - богатые люди.
- Бриллианты, - поучительно произнес я, - это великая вещь. Это почти что самая устойчивая форма богатства. Не ломаются, не горят. В цене не теряют. Когда на биржах все летит, с ними ничего не происходит. И никаких бумажек на них не надо. Положил пригоршню в карман - вот ты и богатый человек. Все так просто.
- Пока тебе не дадут по башке чем-нибудь тяжелым, - задумчиво произнес Роджерс, - и не очистят твой карман.
- Правильно. Вот почему они и боялись Раздела. Сложилась такая ситуация: мусульманские штаты с правителем-индуистом, индуистские штаты с правителем-мусульманином. И вот наваб и был одним из них. И когда настал Раздел, пришло время бежать - вместе с награбленным. Некоторые не сделали этого. И многим их тех, кто поменьше, поперерезали глотки, а камешки пошли по базарам. Но шишки покрупнее заранее побеспокоились, чтобы смотаться.
Я глотнул кофейку и подивился самому себе: надо же, в половине девятого утра, в афинском кафе, давать уроки истории.
- Вот туда и слетелись летчики. После войны много народу из королевских ВВС слонялось по Индии, пытаясь найти работу в воздухе. И мы с Кеном на пару. Ко времени Раздела обе стороны начали строить авиамосты, перебрасывая беженцев туда и сюда. И обе стороны очень беспокоились за своих принцев - чтобы их богатства не достались другой стороне.
Сделав глоток кофе, я продолжил рассказ:
- Британское правительство, не в открытую, но поддерживало обе стороны в этом. Если бы малая часть этого выплыла на открытый рынок, то южноафриканскому рынку бриллиантов пришлось бы туго. Вот и летали самолеты, перевозя принцев и их сокровища. Ну, некоторые ввозили при этом и оружие. Так вот, это добро возили полными самолетами. "Даки", "Ланкастеры" брали за раз груз весом в четыре-пять тысяч фунтов. Жемчуг, бриллианты, золотые слитки. В общем, масса всего. Слетают - и опять.
Роджерс не спускал с меня глаз.
- И ты тоже перевозил?
Я отрицательно покачал головой.
- Это была очень специальная работа. Я в основном перевозил самых обычных беженцев. Но я знал некоторых из ребят, которые возили драгоценности. И они знали, что именно они возят. По пятьсот фунтов стерлингов за туда и обратно.
- Представляю, при каких они деньгах сейчас сидят.
- Это были такие ребята, они не особенно копили их. В любом случае, это была всего лишь честная цена за ту работу. Летали они на старых железках, никакого сервиса, полосы - самодельные, а другая сторона ещё и постреливала по ним в воздухе. Эти ребята не хотели умирать богатыми. Они пропивали деньги.
Роджерс медленно потянулся за кофе.
- Хорошо, - сказал он. - Значит, это хозяйство было там, потом переехало. А теперь что? Что со всем этим сделалось?
- Ничего. Там оно по-прежнему. У принцев. Если кто попал в руки толпы со своим богатством, то оно выплыло на базар. А кто благополучно переправился, тот так и живет с ними, и правительство их не тронь. Бриллиант - это вещь. Никакой национализации. Единственно, что можно - это треснуть человека по башке и забрать бриллиант. А твое родимое правительство не может сделать этого. Вот и лежат бриллиантики в дальней комнатке, под замочком.
- За исключением, - медленно произнес он, - двух ящиков.
- Да, - согласился я, - за исключением их.
Роджерс немного подумал, потом произнес:
- Только трудновато поверить, чтобы они, при таких богатствах, не могли поставить человека, который бы проследил за отправлением сокровищ.
- Правильно.
Он взглянул на меня и добавил:
- Так что это малодостоверный рассказ.
- Правильно, - снова согласился я. - Все, что я говорю - это могло случиться. В той обстановке. А конкретная история может оказаться и выдумкой.
Роджерс кивнул. Ему словно легче сделалось от этой мысли. Это ему больше подходило.
Я разделался со своим кофе.
- Ты лучше сходи и посмотри, нет ли телеграмм, - распорядился я. Увидимся в аэропорту.
5
Я ещё недостаточно пришел в себя, чтобы связываться с афинской телефонной сетью, а контора Микиса находилась всего в нескольких сотнях ярдов отсюда, так что я направился туда посмотреть, не нашлось ли у него какого груза почище.
Контора разместилась в двух комнатах над магазином велосипедов по дороге к Национальному музею. Надо было подняться по узкой и темной каменной лестнице, повернуть направо, постучать в большую деревянную дверь и услышать возглас секретарши, переведя его как "войдите".
На сей раз ответа не последовало. Я подождал и повернул входную ручку. Дверь открылась, и я вошел.
В комнате стоял тот же запах пыли, что и до этого, месяца четыре назад. Никто, похоже, не прикасался к ряду коробок с делами, стопкам неподшитых листов бумаги и гроссбухам, сложенным вдоль правой стены. И пыли не снимал.
Большой темный стол посреди комнаты был завален всякой всячиной, но за ним никого не было. Я направился к двери, которая вела в следующую комнату.
Но не успел я потянуться к ручке, как дверь открылась и показался Микис. Несколько мгновений он стоял с озабоченным выражением лица, потом на нем появилась улыбка.
- Командир! Как я рад тебя видеть! Прошу, заходи.
Он быстро развернулся и, не успел я войти в комнату, прошел за свой стол. Пока я разворачивался, чтобы закрыть за собой дверь, быстро открылся и закрылся ящик стола.
- Садись, садись. - Он показал мне рукой на старое, потертое кожаное кресло и сел сам за стол. Я подвинул поудобнее кресло, пристроил фуражку на угол стола и тоже сел. - Извини, - он махнул рукой в сторону двери, - Мария ушла по мелкому поручению. Что я могу сделать для тебя? Как ваш самолет, в порядке?
