Уильям Теккерей - История Сэмюела Титмарша и знаменитого бриллианта Хоггарти
- Приветствую вас, леди Бум, - сказал он. - Я только что катался с неким господином, который едва не застрелился от любви к красавице графине Бум, было это в году... впрочем, неважно, в каком году.
- Уж не Килблейзес ли это? - спросила старая графиня. - Он очень мил, и я хоть сейчас готова с ним бежать. Или вы это про нашего очаровательного епископа? Когда он был капелланом у моего батюшки, я дала ему свой локон, и, скажу я вам, нелегкая была бы задача, пожелай я сейчас одарить кого-нибудь таким же знаком внимания.
- Помилуй бог, миледи! - удивился я. - Не может этого быть!
- А вот и может, милейший, - возразила она. - Между нами говоря, голова у меня лысая как коленка - вот хоть у Фанни спросите. Как же она, бедняжка, перепугалась, когда маленькая была: зашла ко мне в комнату, а я без парика!
- Надеюсь, леди Фанни оправилась от испуга, - сказал кто-то, взглянув сперва на нее, а потом уж на меня - да такими глазами, будто готов был меня съесть. И, поверите ли, леди Фанни только и сумела вымолвить:
- Да, милорд, благодарю вас.
И сказала она это с таким трепетом, вся залившись краской, совсем как мы отвечали в школе Вергилия, когда, бывало, не выучим урока.
Милорд, все еще испепеляя меня взглядом, пробормотал, что надеялся на место в карете леди Бум, ибо верховая езда его утомила; а леди Фанни в ответ пробормотала что-то насчет "бабушкиного доброго знакомого".
- Да уж скорее это твой добрый знакомый, - поправила леди Джейн, - мы только потому здесь и очутились, что Фанни непременно хотелось прокатить мистера Титмарша по Парку. Позвольте мне познакомить вас с мистером Титмаршем, граф Типтоф.
Однако же вместо того, чтобы, как и я, снять шляпу, его сиятельство проворчал, что готов подождать до другого раза, и тотчас ускакал на своем вороном коне. И чем это я его обидел, ума не приложу.
Но в тот день мне суждено было обижать всех мужчин подряд, ибо как вы думаете, кто подъехал к карете в скором времени? Сам достопочтенный Эдмунд Престон, один из министров его величества (как я знал доподлинно из календаря, висящего у нас в конторе) и супруг леди Джейн. Достопочтенный Эдмунд Престон сидел на приземистом сером жеребце, и был он так тучен и бледен, словно всю жизнь свою провел в четырех стенах.
- Кого это еще нелегкая принесла? - спросил он жену, хмуро глядя на нее и на меня.
- Это добрый знакомый бабушки и Джейн, - тотчас отозвалась леди Фанни с видом лукавым и проказливым и хитро поглядела на сестру, а та, в свой черед, казалось, была очень испугана и, не смея вымолвить ни слова, только умоляюще поглядела на нее.
- Да-да, - продолжала леди Фанни, - мистер Титмарш бабушке родня с материнской стороны, со стороны Хоггарти. Разве вы не встречались с семейством Хоггарти, когда ездили в Ирландию с лордом Бэгуигом, Эдмунд? Позвольте познакомить вас с бабушкиным родичем мистером Титмаршем. Мистер Титмарш, это мой зять, мистер Эдмунд Престон.
Тем временем леди Джейн изо всех сил нажимала кончиком башмака на ногу сестры, однако же маленькая плутовка будто и не замечала ничего, а я, слыхом не слыхавший про такое родство, не ведал, куда деваться от смущения. Но хитрая баловница знала свою бабку леди Бум куда лучше меня; ибо старая графиня, которая совсем недавно назвала своим родичем беднягу Гаса, видно, воображала, что целый свет состоит с нею в родстве.
- Да, - отозвалась она, - мы родня, и не такая уж дальняя. Бабушка Мика Хоггарти, Миллисент Брейди, родня моей тетки Таузер, это всякий знает; а как же: Децимус Брейди из Боллибрейди женился на Белл Свифт, кузине матери моей тетки Таузер, - нет-нет, милочка, она не из тех Свифтов, которые в родстве с настоятелем, он-то не бог весть какого рода. Да ведь это же все ясно, как день!
- Ну разумеется, бабушка, - со смехом отвечала леди Джейн, а достопочтенный джентльмен все ехал подле кареты мрачнее тучи.
- Да неужто вы не знаете семейство Хоггарти, Эдмунд!.. Тринадцать рыжих девиц... девять граций и четыре лишку, как их называл бедняга Кленбой. Бедняга Клен... он наш с вами родич, мистер Титмарш, он тоже был от меня без ума. Ну, теперь вспомнили, Эдмунд? Вспомнили? Помните - Бидди, Минни, Тидди, Уидди, Майзи, Гриззи, Полли, Долли и все остальные?
- К черту девиц Хоггарти, сударыня, - сказал достопочтенный джентльмен, да так решительно, что его серый конь взбрыкнул и чуть не сбросил седока.
Леди Джейн взвизгнула, леди Фанни рассмеялась, а старая леди Бум и ухом не повела.
- Поделом вам, сквернавец, будете в другой раз знать, как браниться!
- Может быть, вы сядете в карету, Эдмунд... мистер Престон, - с тревогой воскликнула его супруга.
- Ну разумеется, я сию минуту выйду, сударыня, - сказал я.
- Эка выдумал, - возразила леди Бум, - никуда вы не выйдете, это моя карета, а ежели мистеру Престону угодно браниться при даме в моих летах, эдак грубо и: мерзко браниться, да, да, грубо и мерзко, так с какой стати моим добрым знакомым из-за него беспокоиться. Пусть его едет на запятках, ежели хочет, а то пусть залезает сюда и втискивается между нами.
Я понял, что милейшая леди Бум терпеть не может своего внучатного зятя; и должен сказать, мне случалось замечать подобную ненависть и в других семействах.
По правде говоря, мистер Престон, один из министров его величества, сильно опасался своей лошади и был бы рад скорей слезть с этого брыкливого, норовистого животного. Когда он спешился и передал поводья лакею, он был еще бледнее прежнего и руки и ноги у него дрожали. Я невзлюбил этого молодчика я имею в виду хозяина, а не лакея - с первой же минуты, как он к нам подъехал и эдак грубо заговорил со своей милой, кроткой женой и счел его трусом, каковым он себя и показал в приключении с лошадью. Боже мой милостливый, да с эдакой лошадкой ребенок справился бы, а у него, стоило ей взбрыкнуть, душа ушла в пятки.
- Да скорей же, залезайте, Эдмунд, - смеясь, говорила леди Фанни. Спустили подножку, и, поглядевши на меня зверем, он вошел в карету и хотел было потеснить леди Фанни (уж поверьте, я и не думал уступить ему место).
- Нет-нет, ни за что, мистер Престон, - вскинулась, эта проказница. Закроите дверцу, Томас. Ох, как будет весело прокатиться и чтобы все видели, что министр оказался у нас в карете зажат между дамами!
Ну и мрачен же был наш министр, можете мне поверить!
- Садитесь на мое место, Эдмунд, и не сердитесь на Фанни за ее ребячество, - робко сказала леди Джейн.
- Нет-нет, прошу вас, сударыня, не беспокойтесь. Мне удобно, весьма удобно; надеюсь, и мистеру... этому джентльмену тоже.
- Чрезвычайно удобно, благодарю вас, - сказал я. - Я хотел предложить вам доставить домой вашу лошадь, мне показалось, она вас напугала, но, по правде сказать, мне здесь так удобно, что я просто не могу двинуться с места.
Ух, как усмехнулась при этих словах старая графиня! Как заблестели у ней глазки, как хитро сморщились губы! А я не мог спустить ему, - кровь во мне так и кипела.
- Мы всегда будем рады вам, дорогой Титмарш, - сказала леди Бум, протягивая мне золотую табакерку; я взял понюшку табаку и чихнул с видом заправского лорда.
- Ежели вы изволили пригласить сего джентльмена в вашу карету, леди Джейн Престон, почему бы уж вам заодно не пригласить его отобедать с вами? сказал мистер Престон, багровый от злости.
- Это я пригласила его в свою карету, - возразила старая графиня, - а поскольку обедаем мы нынче у вас и вы настаиваете на приглашении, я буду рада сидеть с ним за одним столом.
- Весьма сожалею, но у меня деловое свидание, - сказал я.
- Скажите на милость, вот незадача! - произнес достопочтенный Нэд, все еще свирепо глядя на свою супругу. - Какая незадача, что сей джентльмен, не упомню его имени, - что ваш друг, леди Джейн, уже занят. Я уверен, дорогая, вы были бы на седьмом небе от счастья, ежели бы могли принять своего родича у себя на Уайтхолле.
Конечно, леди Бум слишком поспешила причислить меня к своей родне, однако же достопоченный Нэд преступил все дозволенные границы. "Ну, Сэм, сказал я себе, - будь мужчиной и покажи, на что ты способен".
И не медля ни минуты я сказал:
- А впрочем, сударыни, раз достопочтенный джентльмен так настаивает, я отложу свидание и с искренним удовольствием отобедаю с ним. К какому часу прикажете пожаловать, сэр?
Он не удостоил меня ответом, но мне было все равно, потому что, надобно вам сказать, я вовсе и не собирался обедать у этого господина, а лишь хотел преподать ему урок вежливости. Потому что хоть я и простого звания и слыхал, как люди возмущаются, если кто так дурно воспитан, что ест горошек с ножа, или просит третью порцию сыру, или иными подобными способами нарушает правила хорошего тона, но еще более дурно воспитанным почитаю я того, кто оскорбляет малых сих. Я ненавижу всякого, кто себе это позволяет; равно как презираю того, кто рожден плебеем, а строит из себя светского господина; по всему по этому я и решился его проучить.
Когда карета подъехала к его дому, я со всей вежливостью помог дамам выйти и прошел в сени; у дверей, - взявши мистера Престона за пуговицу, я сказал - при дамах и при двух дюжих лакеях - да, да, так и сказал:
