Валентина Немова - Святая святых женщины
Наконец я увидела людей. Они толпились, ожидая открытия обслуживающего садоводов магазина. Несколько человек в непринужденных позах сидели на скамейке.
— Люди! — закричала я благим матом, устремляясь к ним. — Что мне делать? Голубь ко мне почему-то привязался.
Птица тоже увидела людей. И лишь только я начала орать, села на землю. Сидит. Люди смотрят на меня и на голубя. Один мужчина из тех, кому хватило места на лавке, сказал:
— Наверное, у этой птицы случилась какая-то беда. Может у нее разорили гнездо. Вот она, выбрав вас, просит, чтобы вы ей помогли. Надо пойти туда, куда она поведет.
— Да не могу я сейчас никуда с голубем пойти! Мне надо ехать на кладбище. Меня ждут!
— Пойдите с этим голубем. Может, он и правда нуждается в помощи… — обратилась я к одной из женщин, молча и без всякого выражения взиравшей на меня.
В этот миг послышался шум мощного мотора. К проходной подъезжал направлявшийся в город автобус. Я, не дожидаясь ответа, сорвалась с места и понеслась к воротам. Никогда прежде с такой скоростью я не бегала, даже в юности, участвуя в эстафетах. Но не на свидание с сестрой я так торопилась. Я удирала от голубя. Не обнаружив на площадке у проходной желающих покинуть сад, водитель не счел нужным сделать остановку. Но я все же успела выскочить из калитки раньше, чем автобус прошел мимо.
— Сто-о-ой! Ты куда?! — перекрывая рев двигателя, закричала я. Машина остановилась. Так я оторвалась наконец от преследовавшей меня птицы.
"Теперь, думала я, поднимаясь по ступенькам и входя в салон автобуса, ей уже не догнать меня" — Я была без памяти этому рада, но продолжала дрожать от страха.
"Нет, не обычный это голубь. И неспроста он прилетел ко мне" — такая мысль застряла у меня в голове. Когда мы встретились с сестрой, я рассказала ей со всеми подробностями о случившемся. Выслушав меня, Галина спросила, проявив скептицизм:
— А ты не врешь?
— Когда человек лжет, — возразила я ей, — разве появляются у него на теле мурашки? Посмотри на мои руки. Они все в пупырышках, точно молоденькие огурцы… А может быть, — предложила я сестре, успокаиваясь понемногу, — нам стоит вернуться и…
— Ну вот еще! — не дала мне договорить Галина. — Из-за какой-то птички будем нарушать наши планы!…
Весь этот день размышляла я о том, что произошло утром. О том, что такое этот голубь, прилетевший неизвестно откуда, неизвестно чего от меня добивавшийся. Поскольку все непонятное нас смущает и даже страшит, я сразу подумала: происходит нечто сверхъестественное. В голубя вселилась душа нашего с Галиной отца, которого мы собрались поминать, который, возможно, за что-то из прошлого сердится на меня и хочет наказать, за все то, что я сама себе простить не могла — так, повторяю, думала я сначала. Но тот мужчина, с которым беседовала я, домчавшись до продуктового ларька, воочию убедившись, что голубь действительно за мною гнался, не увидев в этом ничего чудесного, высказал совершенно другую точку зрения на этот случай, более приемлемую для меня. И я, будучи в то время неверующим человеком, приняла ее. И устыдилась того, как вела себя: спасалась бегством от птицы, не способной причинить человеку зло, которая к тому же сама нуждалась в защите. Я упрекала себя в невежестве, в том, что ничего не знаю о птицах, об их повадках, из-за чего и попала впросак. Очень сожалела, что даже тогда, когда разобралась в ситуации, поступила по отношению к голубю не так, как следовало бы. Нужно было, уезжая из сада, попросить позаботиться о птице не постороннюю женщину (которая осталась равнодушной к тому, что происходило у нее на глазах, которая по этой причине едва ли что-то сделала для гостя моего), а свою приятельницу Таню, которая, узнав, что со мной приключилось, обязательно заинтересовалась бы этой новостью, как интересуется всем, что касается меня. И не отказалась бы выполнить мою просьбу. А когда бы мы снова с нею встретились, рассказала бы мне, что дальше было. И куда голубь потом делся. И не мучилась бы я теперь неизвестностью и угрызениями совести, что вот могла помочь живому существу и не помогла из-за своей бестолковости и трусости.
Мне теперь просто не хватало этого голубя. Я точно сроднилась с ним. Все мои страхи улеглись. Я думала: как бы я обрадовалась, если бы вот сейчас, когда не надо мне никуда спешить, он прилетел бы снова. Да я никуда бы его от себя не отпустила. Пусть бы он жил со мной в саду. Ведь одной мне здесь не очень-то весело!
Но голубочка нигде не было. И напрасно, вернувшись с кладбища, я шарила в кустах в поисках разоренного гнезда и выпавших из него птенчиков. Убедившись в том, что я зря ползаю по защитке, раздвигая ветви деревьев и траву, с кислой миной на лице поплелась к себе. Войдя в домик, с тяжелым вздохом опустилась на диван и пролежала до вечера. Весь следующий день была в расстроенных чувствах, узнав о смерти уважаемого мною человека, и опять ничего не делала на своем участке.
На другое утро, вернее уже на третье, полная решимости наверстать упущенное, проснулась я в 6 часов. Вышла из домика, открыла дверь сарайчика, где находился у меня садовый инвентарь, вытащила лопату. Поворачиваюсь, чтобы пойти в нужном мне направлении. Смотрю: стоит на земле "мой" голубь. Тот самый, щупленький, неказистый, сизый, с отливающим розовым тонкой шейкой. Опять же, как и позавчера, не издает ни звука и внимательно глядит на меня.
— Голубочек, миленький! — ничуть на этот раз не растерявшись, вне себя от радости, воскликнула я. — Да какой же ты молодец, что снова прилетел. Теперь ты от меня не улетай. Будь со мной, ладно? — я бросила лопату, побежала в домик, схватила хлеб. Выбежала, покрошила. Он снова клюнул два раза, как бы из вежливости. Так же было и с водой. Тогда я подставила ему голую ладошку. Он ткнулся в нее дважды. И мне совершенно не было больно.
— Больше у меня для тебя ничего нет, — сказала я, извиняясь, что мне его нечем попотчевать. — Но ты молодец, что прилетел. И не улетай. Живи здесь, свей себе гнездо на каком-нибудь дереве…
При этих моих словах голубь взлетел и сел на крышу сарая. И дружелюбно, как мне показалось, посматривает на меня.
Поговорив с ним, решила я приступить к работе. И наклонилась, чтобы поднять с земли брошенную мною лопату. Делая это движение, я повернулась к своему гостю спиной, уже совершенно позабыв, что позавчера он так и норовил сесть мне на голову и что это так пугало меня. И только я наклонилась, как тут же ощутила, что голубь сидит у меня на голове. Я уже не боялась, что он может клюнуть меня в глаз. У меня и мысли такой не было, но я вдруг почувствовала себя побежденной. Чего он хотел, того добился. С самого начала, видимо, было у него такое намерение. Но зачем это было ему нужно?
Посидев немного на моей широкополой шляпе, он вспорхнул и уселся на том же месте, на крыше сарайчика.
Я взяла лопату и пошла копать землю под грядки. Копаю, а сама на гостя своего поглядываю и разговариваю с ним:
— Как я рада, что ты снова посетил меня. Как тебя зовут? Давай я буду называть тебя "Славный"? Славный… Славный…
Я копаю, он сидит. На меня смотрит. Я говорю, он слушает. И опять же не издает ни звука. Я строю всякие предположения про себя: "Наверное, у этой бедной птицы повреждено крыло. И поэтому она не смогла долететь до того места, где обитала прежде, и прибилась ко мне. И теперь будет жить здесь, в моем саду. Что ж, это очень хорошо…"
Только я успела так подумать — раздался резкий, как свист, шум крыльев: голубь мой взвился ввысь, взлетел выше огромных деревьев на защитной лесополосе. Еще миг — и мне его уже не было видно…
Нет, не больная это птица. Вполне здоровая. И ни в какой помощи она не нуждается. Что же тогда то, что случилось, означает? До сих пор не могу я эту загадку разгадать.
К сказанному следует добавить только вот что. Сперва я на это даже не обратила внимания. Спустя месяц, наверное, дошло вдруг до меня. Что именно? Да то, что с тех пор, как, прилетев во второй раз, голубь посидел у меня на голове, я перестала плакать, тосковать по умершим родителям и сестре. Стало вдруг у меня на душе как-то легко и радостно, без примеси печали. Как будто я где-то, втайне от самой себя, повстречалась с ними и знаю теперь, что не совсем они умерли и находятся где-то рядом. Только не дано живым видеть их…
С тех пор прошло уже почти 15 лет. И кажется мне теперь, что прилетала ко мне, вселившись в голубя, душа мамы, чтобы дать мне понять, что простила мне все, за что я себя бичую, прилетала, чтобы меня успокоить, чтобы проститься со мной, ведь в день похорон нас с нею лишили такой возможности…
******
За прошедшее с тех пор время много интересных событий произошло в моей жизни. Но это материал уже для другой книги. Скажу только, что моя дочь с семьей вернулась с севера. Пришлось детям моим уехать оттуда, так как в геологах этот край перестал нуждаться, когда началась перестройка. Перед тем, как принять такое решение — сменить местожительства, Петя поступил в Архангельске в университет на экономический факультет и окончил его. Теперь в Зимнем работает по этой специальности. Трудовая книжка и голова у него отличные. И должность получил он на новом месте неплохую.
