Кобо Абэ - Вошедшие в ковчег
— Гарантии нет. Я говорю лишь о возможности.
В закрытом помещении, в пещере, тьма ощущается объемно. Тьма колодца навевает покой и не вызывает страха. Но чем больше размеры погруженного во мрак помещения, тем страшнее темнота. Обычай класть покойника в гроб, соответствующий размеру его тела, возможно, объясняется стремлением, помещая его в крохотную тьму, оборонить от тьмы огромной. Хотя в каменоломне нас было всего семеро, мы дышали с трудом — так хватают ртом воздух рыбы, битком набитые в садок, в котором недостает кислорода.
— Я бы хотел узнать, какова степень вероятности. — Продавец насекомых поднес пламя зажигалки к моему лицу. — Может, это был просто порыв ветра. Или прошел атмосферный фронт. Его и уловили датчики. Не слишком ли они у вас чувствительны?
— Я не настолько наивен. — У меня язык прилипал к гортани — ведь моим противником был продавец насекомых, известный ловкач и пройдоха. — Датчики контролируются микрокомпьютером. Приборы, измеряющие силу ветра, установлены на южном и северном склонах горы. Если их показатели разнятся более чем на треть, значит, ветер локальный и не слишком сильный, тогда полученные данные дальше не передаются. Кроме того, определяется продолжительность увеличения давления воздуха, наличие теплового излучения, кривая повышения температуры и, разумеется, радиация... А вы говорите «порыв ветра»... Это полностью исключено.
В проходе появился свет. На плече адъютанта висел большой переносной фонарь. По тому, как он его приладил, можно было без труда определить его профессию.
— Прошу прощения.
Тон нисколько не изменился. Такая невозмутимость, наверное, заслуживала уважения.
— Возникло чрезвычайное положение. Не исключена возможность, что произошел ядерный взрыв, — повторил мои слова продавец насекомых. Видимо, он решил не оспаривать, а подтвердить сказанное мной. Огонь зажигалки начал мигать. Наверное, кончался газ. — Ядерное оружие — это оружие опережающего удара. Атомную войну не объявляют — это азбука современной стратегии.
— Схожу за фонарем. — Зазывала ощупью поднимался по каменной лестнице.
— По-моему, пахнет радиацией, — раздался голос разведчика.
— Дурила, обыкновенная взрывчатка, — монотонно произнес адъютант. — Говорю тебе — это запах порохового дыма. Настоящего мужчину он должен воодушевлять.
— От радиации мы укрыты, — пробурчал Сэнгоку, словно разговаривая сам с собой.
— Радио не работает? — Адъютант хлопнул себя ладонью по уху. Все-таки взрыв, кажется, здорово его тряханул.
— Радиостанции вряд ли уцелели. Взрыв бомбы в одну мегатонну испепеляет всё в радиусе пяти километров. А в радиусе десяти поднимается ветер, несущий осколки стекла.
— Если удастся услышать радио, значит, всё в порядке.
Надо держать ухо востро. Это не просто одержимый, у него еще и голова варит.
— Толщина этих стен не позволит радиоволнам проникнуть сюда, даже если бы радио и работало.
— Эх, Капитан, надо было вам заключать со мной пари. Смелости у вас не хватило. — Словно оправдываясь, продавец насекомых обратился к адъютанту: — Я предлагал ему пари: сбросят в течение двадцати четырех часов атомную бомбу или нет.
— В течение пяти минут.
— Какая разница. Ведь атомная бомбардировка начисто перечеркивает ценность денег. А если не на что спорить, то и спорить не стоит.
— Нет, стоит, — возразил адъютант. — Школьницы — какая ставка может быть лучше?
За парапетом появился свет. Пройдя по потолку, луч остановился на разрушенном люке. Взрыв был даже сильнее, чем я ожидал. Железная дверь искорежена, рядом груда камней. Формой они напоминают японские пирожные. Свет переместился к голубому тюку с трупом. Он был полузасыпан обломками камней величиной с кулак. Не будь это покойник, он бы сейчас вопил, а может быть, и погиб бы под камнями.
Неожиданно Сэнгоку, стукнув кулаком по ладони, воскликнул:
— Выходит, нам удалось выжить!
Свет наверху исчез, зазывала спустился вниз.
— Пока что нам удалось лишь не умереть, вот и всё, — неуверенно сказала женщина.
— Нет, мы выжили! — плачущим голосом возразил Сэнгоку, хлюпая носом.
— Самое страшное — что нас ждет после того, как мы выжили. Жизнь должна продолжаться. — Адъютант на миг осветил Сэнгоку фонарем. — Прошу ваших указаний, командир.
— Все-таки мы выжили! — повторил Сэнгоку, топнув ногой. — А те, кто снаружи, — подохли. Верно, Крот-сан?
— Хватит кричать, и так голова болит.
Гулкие, отчетливые, но в то же время мягкие звуки ударов. Будто бьют в барабан. Если это падают капли воды, то, как я и надеялся, взрыв изменил направление подземного потока. Копошение червей в ноге тоже вроде бы стало тише. Скорее всего, мне это просто кажется — результат не может быть мгновенным.
Светя под ноги фонарем, адъютант подошел к подростку в красной куртке. Если он по-прежнему оставался там, где упал, каменные ядра должны были сильно поранить его.
— Прошу прощения, — раздался совсем рядом прерывающийся голос разведчика.
— Умер?
— Жив.
— Признался?
— Нет.
— Разведчик «А», ты забыл о приказе?
Адъютант взмахнул было своей метлой с металлическим наконечником, но тут продавец насекомых, преодолев обычную медлительность, отдал команду:
— Чрезвычайный приказ. Разделить «отряд повстанцев» на группы и направить к установке для очистки воздуха. График смен будет подготовлен позже. Объявляю обязательным участие всех членов отряда в подзарядке электрических батарей от генератора с ножным приводом. Отобрать всех, имеющих опыт работы механика, и в самом спешном порядке начать изготовление нового генератора. Составить список личного состава по специальностям. Назначить ответственных.
Я не ошибся — это звук капель, падающих на металлические бочки. Три подряд, через некоторое время — две. Явный симптом, что в движении подземного потока произошли изменения.
— Повтори. — Адъютант стал тыкать метлой в разведчика.
— Не могу. — Голос подростка дрожал.
— Обязан повторить приказ. — Казалось, он обвинял и подростка, и продавца насекомых.
Огонек зажигалки погас.
— Пошли, адъютант. — Продавец насекомых направился в машинный трюм. — Пленного возьмем с собой как рабочую силу.
Судя по всему, продавец насекомых так усердствовал, чтобы не потерять авторитета. Освещенный со спины фонарем зазывалы, он крепко держал «узи» за шейку приклада. Будто что-то вспомнив, обернулся:
— Капитан, в агрегате для очистки воздуха фильтры установлены?
Играет на публику, ясно. Я тоже, подыгрывая ему, ответил:
— Разумеется. Фильтры типа BG с тройным охлаждением.
— Все, кто не занят, соберитесь, пожалуйста, в машинном трюме.
Адъютант, подгоняя подростков, последовал за ним.
— Выжили... — пробормотал Сэнгоку, догоняя остальных.
— «Не занят...» А когда мы с тобой вообще были заняты? — буркнул зазывала.
— Брось, с них глаз нельзя спускать, а то мало ли что они натворят.
Отправив следом за всеми зазывалу, женщина освещала ему путь фонарем. Луч метался по стенам и потолку, точно пчелиный рой. Но откуда здесь взяться пчелам? Сплошным широким потоком, напоминающим занавес, с потолка стекала вода. Падающие на бочки капли были лишь малой частью этого потока. Если грунтовые воды так стремительно изменили направление, то можно надеяться, что скоро это скажется и на унитазе.
— Вода откуда-то... — Женщина, светя фонарем, осмотрелась. — Она всегда течет? Сколько налилось в бочки, хоть золотых рыбок разводи...
Приток воды все усиливался. Вскоре под унитазом раздался удар. Я его не услышал, а почувствовал ногой. Примерно такой же звук доносится из шахты лифта, когда далеко внизу закрываются двери кабины. Неужели регулирующий клапан и в самом деле изменил положение?
— Собери, пожалуйста, все, что здесь разбросано, а то намокнет. План, билеты, коробка с юпкетчером, что там еще... — попросил я.
— Думаешь, вода дойдет сюда?
— Вполне возможно.
— Это шоколадки, да?
— Да, с ликером. Закуска к пиву — странная, может быть, но довольно вкусная...
— Что же мы будем делать? — спросила женщина растерянно, по одной собирая шоколадки. — Получается, что унитаз становится теперь гораздо важнее, чем твоя нога, верно?
Женщина встала на унитаз и положила на шкафчик коробку с юпкетчером. Подол ее юбки оказался у моих глаз. Голые колени — у самых губ.
— Не беспокойся. — Я затаил дыхание, словно в руках у меня была взрывчатка. И торжественно, будто распаковывал сверток с подарком, на который потратил весь годовой доход, заявил: — Все это вранье. Я хочу, чтобы ты выслушала меня спокойно, без эмоций. Никто не сбрасывал на нас атомную бомбу. Я соврал, никакого ядерного взрыва не было.
Женщина некоторое время молчала. Шоколадка с ликером в ее руке разломилась на кусочки.
— Соврал?.. То, что ты сказал, вранье? И ядерный взрыв — вранье?
