Данте Алигьери - Божественная комедия. Ад
540
Мы выше видели (Ада XXIV, 143 и примеч.), что ожесточение партий достигло в Пистойи высшей степени; ст. 12 намекает, по-видимому, на предков Пистойцев, ибо город с издавна много терпел от междоусобий; или, может быть, на тот остаток рассеянного войска Катилины, который, по разбитии возмутителей, поселился в Писториуме (лат. Pistjojas) и состоял из самой безнравственной сволочи. Каннегиссер.
541
Капаней (Ада XIV, 63 и прим.).
542
Маремма (Ада XIII,).
543
Тати вечно бегут как содомиты и трусы (Ада XV, 37 и III, 82 и д.), а потому каждый останавливающийся наказуется Какусом как супротивник воле Божьей. Теперь он гонится за Ванни Фуччи.
544
Какус, сын Вулканов, живший в пещере под Авентинским холмом около Рима и занимавшийся разбоем, похитил четыре пары волов у Геркулеса, когда этот, отняв стада у Гериона (Ада XVII, 1 и пр.), прогонял их по Италии. Для того, чтобы скрыть свое похищение, Какус прибегнул к хитрости: втащил волов в свою пещеру за хвост с той целью, чтобы направление следов похищенных животных обмануло Геркулеса; но быки ревом своим открыли Геркулесу похитителя, который за то и погиб под его булавою. Данте придал этому разбойнику вид Кентавра, вероятно не поняв выражения Виргилиева; semihomo; огнедышащего же дракона он, вероятно, поместил на плечи Какуса потому, что Виргилий придает ему способность извергать из себя пламя и дым (atros vomens ore ignos): извергая из себя черный дым, он затемнял свою пещеру. – Какус, символ татьбы, а вместе с тем и символ казни татей, подобно Церберу, Минотавру и др., за эту хитрую кражу, отделен от прочих Кентавров, помещенных в первом отделе седьмого круга (Ада XII, 56).
545
Прекрасная картина гнева: Геркулес, символ силы, так разгневан хитростью, что в ярости еще наносит удары, хотя похититель погиб уже от первых ударов. Копишь.
546
Чианфа Донати (по др. Абати), из партии Черных, превращен уже в шестиногого дракона (см. ниже ст. 50.). Спрашивающий о нем – флорентинец Аньелло или Анджелло Брунелески. Вероятно, они делились кражею при жизни: по этой причине они теперь сливают свою последнюю принадлежность – наружный образ – в одно целое, в такое чудовище, что не один из них не знает, что кому принадлежит. Оба были флорентинцы, из партии Гвельфов (Черных); более о них ничего неизвестно. Копишь.
547
По словам Пиер Крешенцио, современника Дантова, в средние века нередко употребляли для светилен в лампадах и свечах волокна папируса (papyrus), особенного тростника, из которого древние приготовляли бумагу. Даниелло полагает, что Данте употребил здесь галлицисм, сказав papiro (papier) вместо carta; но это едва ли справедливо, потому что во времена Данта еще не приготовлялась ваша бумага из тряпья.
548
К числу многочисленных сравнений, верно схваченных Дантом с природы, принадлежит без сомнения и кто уподобление. Красивое животное, о котором здесь говорится и коего быстрые, как молния, движения в жаркие летние месяцы вероятно памятны каждому, бывавшему летом в Италии, есть обыкновенная ящерица, Lacerta agilis L. Она живет под камнями у стен и заборов и, согретая солнцем, с поразительною быстротою кидается за жучками и др. насекомыми, которыми питается. Едва ли можно изобразить короче и живописнее движения этого животного, чем в этих стихах. Фидалетес.
549
Т. е. в том месте, где зародыш в утробе матери получает кровь через пуповину.
550
Лукан в своей Фарсалии (IX, 763–804) повествует, что во время похода Катона младшего (Ада XIV, 15 и прим.) один солдат из его войска, по имени Сабел, был уязвлен змеею, по прозванию sepa, и тут же от внутреннего жара рассыпался пеплом. В подлиннике упоминается и о другом солдате, Нассидие, который, по словам того же поэта, был ужален в то же время змеею prester, и распух до того, что на нем лопнули железные латы.
551
О превращении Кадма в дракона см. Ovid. Metamph. VI, 563–602; о превращении Аретузы в ручей V, 572.
552
Буозо (Буоссо) де' Донати (по Петру Данте, дельи Аббати).
553
Эти три тени суть Авьелло Брунелески, Буозо Донати и Пуччио Шианкато де' Галигаи; дракон в шестью ногами – Чианфа Донати или Абати (ст. 47–50), черная змея – Франческо или Гвельфо Гверчио Кавальканте: этот последний, принявший теперь вид человека и передавший свою змеиную натуру Буозо Донати, был умерщвлен жителями местечка Гавилле, в Вадь д' Арно ди Сопра; родственники убитого страшно отмстили за него жителям этого города, почему и сказано, что он был оплакан Гавилле. Вообще о всех этих пяти флорентинцах мы имеем мало сведений; известно только, что двое из них: Чианфа Донати и Брунелески были Черные, а Буозо Абати и Кавальканте – Белые.
554
В подлин.: роі che se' si grande, Che per mare e per terra batti l'ali. Так как Флоренция, могущественный оплот Гвельфов, не имела морских сил, даже в самое цветущее свое состояние; то стих этот надобно принимать только как выражение ее могущества и славы вообще. Каннегиссер.
555
Утренние сны, согласно с древним преданием, бывают обыкновенно правдивы. Овидий говорить:
«Namque sub Aurora jam dormita nte lucerna
Tempore quo cerni somnia vera solent.»
Один старинный комментатор правдивость утренних снов объясняет так; «Обманчивые сновидения зависят большею частью от внешних влияний, преимущественно от обременения желудка, которое к утру обыкновенно проходить; но когда душа ваша, от таких уз освобожденная, как бы отторгается от своего тела и так сказать, возвращается к родному ей естеству божественному, тогда сны ваши становятся правдивыми.» Филалетес.
556
Предчувствие бедствий родного города Данте приводит в форме сновидения. Несчастия Флоренции, на которые намекает поэт, были: во-первых, падение моста Caraja через Арно, в 1304, во время представления на реке адских мучений грешников, при чем погибло множество народа; во-вторых, страшный пожар, произведенный Черными и истребивший 1700 домов, принадлежавших Белым; наконец, раздор между Черными, разделившимися на партию народа (под начальством Россо делла Феза) и партию вельмож (под начальством Корсо Доната), раздор, кончившийся убиением последнего.
557
Соседние города Италии ненавидели Флоренцию за ее притеснения. Так упоминаемый здесь Прато, маленькая крепостца, принадлежавшая Флоренции, была принуждена заплатить в 1292 г. флорентинцам 10,000 флоринов пени за то, что не выдала им скрывшегося в ней убийцу. – Смысл этого стиха: не только отдаленные, но и ближайшие места, каков Прато, желают твоей погибели. Другие разумеют здесь кардинала Николая ди Прато, который, после тщетных стараний примирить враждующие партии, вынужден был наложить в 1304 церковное запрещение на Флоренцию.
558
Все эти бедствия действительно заслужила Флоренция; они будут своевременны, если наступят теперь же; явясь позже, они сильно опечалили бы самого Данта: ибо, по мере того, кат человек стареет, сильнее пробуждается в нем любовь к отечеству. Веллутелло.
559
В предыдущей песне (Ада XXIV, 72), поэты спустились по обрывам утеса на внутреннюю ограду седьмого рва: теперь Данте, поддерживаемый Виргилием, опять взбирается как по лестнице, по этим зубцам (в подлин.: borni, собственно те камни, которые в стенах неоконченных выдаются из здания), чтобы по ним взойти на мост, идущий через восьмой ров. Портирелли.
560
В этой терцине выражено омерзение, которое питает поэт к грешникам, здесь наказуемым (злым советникам), употребившим разум, дар божественный, на злые дела.
561
Высшее благо есть божественная воля, которую Данте всегда противопоставляет случаю или влиянию звезд (Ада XX, 46 и XXI, 72 и др.). От Бога истекает свет разума, которые, будучи употреблен во зло, всегда влечет гибель. Филалетес. Копишь.
562
В этом уподоблении приведены с величайшею точностью все свойства очаровательного Италианского вечера: во-первых, время года, изобильное светящими ивановыми червячками (lucciole), именно летнее солнцестояние, когда солнце всего долее светить; во-вторых, время дня – приближение ночи, когда беспокойные дневные мухи угомонятся и вместо их жужжат водяные мошки и комары (zansara). В это время крестьянин, отдыхая под горою, чтобы защититься от вечерних испарений плодородной, но вредной для здоровья долины, где он занимался сельскими работами, увеселяет зрение бесчисленным множеством светящихся насекомых. Филалетес.
563
В этом рве казнятся злые советники, которые, будучи облечены в пламенные купы и, носясь в них взад и вперед, вечно чувствуют жгучую его силу. – «Смысл этой казни следующий: кто подает злой совет другому, тот согрешает перед светом (разумом), данным ему в избытке сравнительно с другими Богом: они, так сказать, похищают его у Бога. Святые советователи обращали свет своего разума к Богу, а потому, облеченные им как ризою, в единении с Богом, восходят на небо; напротив свет (разум) злых советников, уклонившись от Бога, низводит их в ад, и чем более они от него уклоняются, тем жесточе им наказание. Они, по словам поэта, служат добычею огня, который похищает их души, «ut scirent, quia per quae peccat quis, per haec et torquetur.» Vulg. Sapient. Cap. XI, 17. Эти духовные тати совершенно укрыты от нашего взора, тогда как тати чужих имуществ лишены только внешней своей принадлежности – наружного вида (Ада XXIV и XV).» Копишь.
