Артур Дойл - Собака Баскервилей. Этюд в багровых тонах (сборник)
И еще: сколько необходимо было написать произведений о Шерлоке Холмсе, чтобы его характер окончательно выкристаллизовался и навсегда остался в литературе – все шестьдесят, как в итоге, или хватило бы и трети этого, как сначала планировал сам автор?
Написав после повестей «Этюд в багровых тонах» и «Знак четырех» шесть рассказов о приключениях лондонского сыщика, которые после публикации в журнале «Стрэнд» наконец-то сделали писателя знаменитым и, кроме известности, принесли ему немалый гонорар: по тридцать пять фунтов стерлингов за рассказ, – Конан Дойл устал от своего героя, и когда редакция попросила новых «шерлокхолмсовских» вещей, отказал. «Стрэнд» продолжал упрашивать: читатели хотели еще, – и Конан Дойл дал себя уговорить, подняв планку гонорара до пятидесяти фунтов за рассказ. За несколько недель он написал пять новых историй о Шерлоке Холмсе, решив, что в следующем, шестом, поставит финальную точку в судьбе героя. «Я собираюсь убить Холмса в шестом рассказе и навсегда с ним покончить. Он отвлекает меня от более важных вещей»[18], – признавался Конан Дойл в письме матери. Не получилось: мать писателя, которой образ благородного сыщика очень полюбился, возмутилась: «Не делай этого! Ты не имеешь права!» – и чтобы не только словом, но и делом повлиять на его решение, сама предложила ему следующий «шерлокхолмсовский» сюжет, в котором герой оставался жив и здоров. «Он все еще жив, благодаря твоему заступничеству»[19], – ответил матери Конан Дойл.
Вскоре все двенадцать рассказов вышли отдельной книжкой, а гонорар за нее позволил писателю навсегда отказаться от медицинской практики и посвятить всего себя литературе. Но не Шерлоку Холмсу, а настоящей, «серьезной»: историческим романам «Изгнанники: История двух континентов» и «Великая тень» и семейной повести «Приключения в загородном доме». И вероятно, Конан Дойл никогда больше не вернулся бы мыслями к своему герою, если бы «Стрэнд», тиражи которого благодаря Шерлоку Холмсу росли и росли, не начал снова упрашивать. Когда же Конан Дойл, чтобы это выглядело так, будто не он отказал, а журнал сам отказался, запросил неслыханный по тем временам гонорар: тысячу фунтов за двенадцать новых рассказов, – «Стрэнд» согласился не торгуясь.
Деньги – это прекрасно, но есть еще писательская репутация, а прославиться на весь мир только как автор «Шерлока Холмса» – значило навсегда распрощаться с надеждой остаться в литературе «серьезным» писателем. И в заключительном, двенадцатом рассказе нового цикла – «Последнем деле Холмса» – Конан Дойл все-таки расправился со своим героем, руками профессора Мориарти столкнув Шерлока Холмса в Рейхенбахский водопад. Все, это место – «достойно стать могилой бедному Шерлоку, пусть даже я похороню вместе с ним свой банковский счет»[20]. «Убил Холмса», – с облегчением напишет Конан Дойл в своем дневнике.
Назад дороги не было, и теперь на протяжении десяти лет Конан Дойлу предстоит оправдываться перед публикой за свой поступок. Например, так: «Бедняга Холмс погиб навеки. Я получил такую его передозировку, что ощущаю по отношению к нему примерно то же самое, что к paté de foi gras, которым как-то объелся, – меня до сих пор тошнит от одного его имени». Или так: «Меня часто ругают за то, что я умертвил этого джентльмена, но я считаю это не убийством, а самозащитой, ибо, не лиши я его жизни, он наверняка убил бы меня»[21].
А оправдываться было перед кем: разъяренная публика негодовала и готова была линчевать писателя. В редакцию несчастного «Стрэнда», и так после публикации «Последнего дела Холмса» потерявшего двадцать тысяч подписчиков, посыпались письма с оскорблениями и угрозами; в лондонском Сити все чаще и чаще можно было видеть молодых людей с черными лентами на шляпах – в знак траура по любимому герою; говорили, что даже члены королевской семьи переживают смерть Холмса как потерю близкого человека. Массовый психоз? И в это самое время у Конан Дойла умирает отец, а у жены диагностируют скоротечную чахотку. Реальное человеческое горе – и какой-то безумный карнавал с панихидой по бумажному человечку. Нет, Конан Дойл всегда подозревал, что публика… гм… мягко говоря, не слишком умна, но не до такой же степени! Если б он мог, он убил бы Шерлока Холмса снова и снова.
Как же так получилось, что через десять лет Конан Дойл воскресил Холмса? Деньги – свидетельствуют все как один биографы писателя, проклятое золото мира, способное совратить даже такого невольника чести, каким был Конан Дойл. Особенно если у невольника большая семья и большие траты. А тут американский журнал «Кольерс уикли», предлагающий двадцать пять тысяч долларов (довольно значительный даже по нашим временам гонорар, а для 1903 года вообще невероятный, баснословный) за шесть новых рассказов о Шерлоке Холмсе; тридцать тысяч, если рассказов будет восемь, и сорок пять тысяч за тринадцать. Но обязательное условие: Шерлок Холмс должен быть именно воскрешен, а вся эта история с его как бы гибелью – как-то внятно объяснена.
«Им овладел какой-то холодный цинизм. <…> Если читателям этого хочется, он отныне будет выдавать только тщательно отделанную ремесленную продукцию и будет получать за нее столько, сколько эти ненормальные издатели готовы платить. Он может даже увлечься этим занятием, но только весьма поверхностно. Главное, что в ближайший год, или около того, замыслил он создать новый роман из средневековья в пару к “Белому отряду”, где собирался наглядно показать публике ее заблуждения»[22], – пишет Джон Диксон Карр.
«Согласен. А. К. Д.» – ответил писатель американскому журналу. Так появился цикл из тринадцати новых рассказов, составивших сборник «Возвращение Шерлока Холмса». Конан Дойл знал, на что шел: реанимировав своего демона-героя, он отныне навечно становился его заложником. Заложником ли? И все ли дело в деньгах?
«Возвращение» было написано подозрительно быстро: за год, с октября 1903 по декабрь 1904 года (впоследствии Конан Дойл выдавал публике не более одного рассказа в год), – словно было подготовлено заранее и только и ждало своего часа…
«Эмма Бовари – это я», – сказал Гюстав Флобер, и все его поняли не так. «Если Холмс и существует, то, должен признаться, – это я сам и есть», – поделился в 1918 году с американским журналистом Хейдоном Коффином, больше похожий на доктора Ватсона Конан Дойл, только его тоже не услышали. В 1903 году Конан Дойл был одним из самых знаменитых, самых читаемых писателей в мире и известен отнюдь не только благодаря Шерлоку Холмсу. Какой резон ему, человеку небедному, недавно получившему из рук короля рыцарское звание, благополучно похоронившему Шерлока Холмса десять лет назад, пережив при этом публичную порку со стороны читателей, – когда страсти утихли и все смирились с тем, что любимый герой мертв, возвращаться к нему? Незачем. Разве что если он – Шерлок Холмс – никогда не умирал.
А он и не умирал. «Бесхолмсовское» десятилетие Конан Дойла на самом деле никогда не было «бесхолмсовским». Умерев для всех, Холмс продолжает присутствовать в творчестве Конан Дойла – призраком, почти незаметно: в образах других героев, в их поступках и интонации, в сюжетных перипетиях, при внимательном чтении напоминающих нам о нем. «Весной 1898 года перед поездкой в Италию он (Конан Дойл – А. К.) закончил три рассказа, открывающих в “Стрэнде” новую серию “Рассказов у камелька”: “Охотник за жуками”, “Человек с часами” и “Исчезнувший экстренный поезд”. В последнем из них Шерлок Холмс, хоть и не названный, присутствует как бы за кулисами»[23]. Имеющий глаза да увидит.
А порой главный герой Конан Дойла не выдерживал и представал перед публикой собственной персоной – во всем своем великолепии. Как это было в пьесе «Шерлок Холмс», поставленной в 1899 году, и в повести «Собака Баскервилей», написанной в 1901–1902 годах.
Как-то Конан Дойл уже намеревался показать героев «шерлокхолмсовского» цикла театральному зрителю и переписал для сцены «Этюд в багровых тонах». Ничего не получилось: пьеса «Ангелы тьмы» вышла слабенькой, автор положил ее «в стол» и навсегда забыл о ней. Почему? Может быть потому, что Шерлок Холмс в ней вообще не появляется: «Ангелы тьмы» повествуют об американском периоде жизни доктора Ватсона, о его работе врачом в Сан-Франциско, о девушке, которую он любил до встречи с Мэри Морстен.
Теперь же, в конце 1897 года, Конан Дойл переложил на язык театра рассказы «Скандал в Богемии» и «Последнее дело Холмса» и назвал пьесу так, как должен был назвать – «Шерлок Холмс». С британскими постановщиками как-то не сладилось, зато американские – и кто! – знаменитый актер Уильям Джиллет, чье имя прогремело на всех театральных подмостках Старого и Нового света, – как всегда, самые пылкие поклонники Шерлока Холмса, выразили бурное желание увидеть прославленного сыщика на сцене. Правда, для этого Шерлока Холмса необходимо было женить. И вообще переписать детективную пьесу, превратив ее в мелодраму (Джиллет предлагал это сделать сам).
