Патрик Модиано - Из самых глубин забвения
Машина стояла неподалеку, на улице Кюжас, там, где были ступеньки и железные перила. Жаклин села спереди.
Карто спросил адрес моего отеля. По улице Сен-Жак мы выехали на бульвар Сен-Жермен.
- Если я правильно понял, - сказал он, - все вы живете в гостиницах.
И повернулся ко мне и Ван Беверу. Он снова смотрел на нас с иронической улыбкой. У меня было впечатление, что оба мы для него совершенно не в счет.
- Одним словом, богемная жизнь...
Может он старался найти шутливый, сообщнический тон. Но, в таком случае, он делал это неловко, как люди постарше, которых молодежь приводит в смущение. - И сколько ж вы собираетесь жить в отелях?
На сей раз он обращался к Жаклин. Она курила и сбрасывала пепел в приоткрытое окошко.
- Пока не удастся уехать из Парижа, - ответила она. - Все зависит от нашего американского друга, который живет на Майорке.
Как раз перед кафе я тщетно искал книги Мак-Гиверна в английской книжной лавке на набережной. Единственным доказательством его существования был синий конверт с адресом на Майорке, который я видел в первый день в руке Жаклин. Но я не уверен, что фамилия адресата была "Мак-Гиверн".
- А вы действительно можете на него рассчитывать? - спросил Карто.
Мне показалось, что сидевший рядом Со мной Ван Бевер смутился. Ответила Жаклин, после некоторого молчания.
- Конечно... Он предложил нам приехать на Майорку.
Она сказала это очень четко, я не слышал, чтобы она раньше так говорила. Мне показалось, что она хочет произвести на Карто впечатление этим "американским другом" и показать ему, что не только он, Карто, интересуется ей и Ван Бевером.
Он затормозил у моего отеля. Итак, придется с ними распрощаться. Я боялся, что больше никогда их не увижу, как в те вечера, когда ждал их в кафе Данте. Карто не сразу отвезет их в отель; они, конечно, проведут остаток ночи вместе, где-нибудь на правом берегу. А может выпьют по последней рюмочке где-нибудь поблизости, в квартале. Но сначала они предпочли избавиться от меня.
Ван Бевер вышел из машины, не захлопнув дверцу. Мне показалось, что рука Карто коснулась колена Жаклин; но может это только так показалось, из-за полумрака.
Она сказала мне "до свидания", не разжимая губ. Карто бросил "спокойной ночи", безразличным тоном. Нет, я действительно лишний. А Ван Бевер спокойно ждал на тротуаре, пока я вылезу. Пожал мне руку. "Может на днях встретимся в кафе Данте", - сказал он.
На пороге отеля я обернулся. Ван Бевер помахал мне и залез в автомобиль. Хлопнула дверца. Теперь он сидел на заднем сиденье один.
Машина тронулась в направлении Сены. Но это было также и направление Аустерлицкого и Лионского вокзалов. И я подумал, что они уезжают из Парижа.
Прежде, чем подняться в номер, я попросил у ночного сторожа телефонную книгу, но я еще не знал, как точно пишется "Карто". "Cartau, Cartaud, Cartault, Cartaux, Cаrteau, Carteaud, Carteaux". Ни одного из них не звали Пьер.
Я никак не мог заснуть и очень жалел, что не задал Карто вопросов. Да и ответил ли бы он? Если он действительно учился на стоматологическом, то работает ли сейчас дантистом? Я попытался представить его в белом халате зубного врача, принимающего пациентов в своем кабинете. А потом мои мысли вернулись к Жаклин и к руке Карто на ее колене. Может, Ван Бевер сможет мне хоть что-то объяснить. Спал я беспокойно. Во сне проносились горящие, словно реклама, имена: Cartau, Cartaud, Cartault, Cartaux, Carteau, Carteaud, Carteaux.
Я проснулся около восьми: кто-то стучал в дверь. Это была Жаклин. У меня, наверное, был блуждающий взгляд человека, только что очнувшегося от дурного сна. Она оказала, что подождет меня на улице. Было темно. Я видел ее из окна. Она села на скамейку на противоположной стороне бульвара. Подняла воротник кожаной куртки и засунула руки в карманы, чтобы согреться. Мы направились к Сене и вошли в последнее кафе перед Винным рынком. Каким чудом она тут, напротив меня? Вчера вечером, вылезая из машины Карто, я совершенно не мог себе представить столь простой поворот событий. Я собирался ждать долгие вечера впустую в кафе Данте. Она объяснила, что Ван Бевер поехал в Атис-Монс за их свидетельствами о рождении, чтобы они смогли получить новые паспорта: старые они потеряли, когда ездили в Бельгию, три месяца тому назад.
Она больше не проявляла по отношению ко мне безразличие, обескуражившее меня вчера вечером, когда я неожиданно застал их с Карто. Она снова была такой же, как в те моменты, что мы провели вместе. Я спросил, прошел ли ее грипп.
Она пожала плечами. Было холоднее, чем вчера, но она была все в той же тонкой кожаной куртке.
- Вам нужно настоящее пальто, - сказал я.
Она посмотрела на меня и чуть насмешливо улыбнулась.
- А что вы называете "настоящим пальто"?
Этот вопрос застал меня врасплох. Она сказала, словно чтобы меня успокоить:
- Все равно, зима скоро кончится.
Она ждала новостей с Майорки. Скоро придут. Она надеялась уехать весной. Разумеется, если я только захочу, я могу поехать с ними. Меня успокоило, что она еще раз это подтвердила.
- А Карто как? Что о нем слышно?
При имени Карто она нахмурила брови. Я произнес это безразличным тоном, словно говорил о погоде.
- Вы еще помните эту фамилию?
- Ее легко запомнить.
А что, Карто этот работает? Да, в зубном кабинете на бульваре Осман, рядом с музеем Жакмар-Андре.
Она нервно зажгла сигарету.
- Он мог бы одолжить нам денег. Это помогло бы нам уехать.
Казалось, что она следит, как я отреагирую.
- Он богат? - спросил я. Она улыбнулась.
- Вы тут сказали про пальто... Так вот, попрошу его подарить мне меховое манто...
Она положила ладонь на мою руку, как делала это с Ван Бевером в кафе на улице Кюжас. Ее лицо приблизилось к моему.
- Не волнуйтесь, - произнесла она. - Я совсем не люблю меховые манто.
В моей комнате она задернула черные шторы. Я этого никогда раньше не делал, потому что цвет этих штор беспокоил меня, и всякий раз меня будил солнечный свет. Теперь он сочился сквозь щель между шторами. Странно было видеть ее разбросанную по полу одежду. Бесконечные шаги на лестнице вырвали меня из сна, но я не пошевелился. Она продолжала спать, уткнув лицо мне в плечо. Я посмотрел на мои часы. Было два часа дня.
Выходя из моей комнаты, она сказала, что лучше нам сегодня вечером не видеться. Ван Бевер несомненно уже давно вернулся из Атис-Монса и ждет ее на набережной Турнель. Я не стал ее спрашивать, как она объяснит свое отсутствие.
Когда я остался один, у меня возникло ощущение, что я вернулся в ту же точку, что вчера: я снова не был уверен ни в чем, и мне оставалось лишь ждать ее здесь, или в кафе Данте, или же пройти по улице Кюжас около часа ночи. А в субботу Ван Бевер снова поедет в Форж-лез-О или в Дьеп, и мы пойдем проводить его до метро. Если он согласится, чтобы она осталась в Париже, все будет в точности, как в тот раз. И так во веки веков.
Я засунул в большую холщовую сумку три-четыре альбома и спустился на улицу.
Я попросил у администратора телефонный справочник Парижа, по названиям улиц. Он протянул мне синий том, на вид совсем новый. Я просмотрел все дома по бульвару Осман и наконец нашел в доме 158 музей Жакмар-Андре. А в доме 160 был дантист, некий Пьер Роб. На всякий случай я записал номер телефона: Ваграм 13-18. А потом дошел со своей холщовой сумкой до английской книжной лавки возле церкви Сен-Жюльен-ле-Повр. Мне удалось продать там один из альбомов, "Italian Villas and Their Garden" за сто пятьдесят франков.
Несколько минут я нерешительно стоял перед домом номер 160 по бульвару Осман. Потом вошел в подъезд. На стене висела доска с указанием заглавными печатными буквами фамилий и этажей:
Доктор П. Робб - П. Карто
3-й этаж
Фамилия Карто была написана другими буквами: ее явно добавили потом. Я решил позвонить в дверь третьего этажа, но не вошел в лифт, остекленные створки и решетка которого сверкали в полумраке. Медленно поднялся по лестнице, придумывая, что скажу тому, кто мне откроет: "Я записан к доктору Карто." Если меня сразу поведут к нему, приму радостный тон человека, неожиданно пришедшего проведать приятеля. С той только разницей, что видел он меня только раз и вполне может даже не узнать.
На двери красовалась позолоченная табличка. Я прочел:
СТОМАТОЛОГ
Позвонил. Раз, два, три. Никто не ответил.
Я вышел из дома. За музеем Жакмар-Андре находилось кафе с остекленной террасой. Я выбрал столик, с которого мог наблюдать за подъездом дома 160. Я ждал прихода Карто. Я даже не был уверен, что он имеет для Жаклин и Ван Бевера большое значение. Одно из случайных знакомств. Может быть, они больше ни разу в жизни Карто и не увидят.
Я уже выпил несколько стаканов гренадина. Было пять вечера. В конечном счете я забыл по какой точно причине жду на террасе этого кафе. Уже несколько месяцев ноги моей не было на правом берегу, и теперь мне казалось, что набережная Турнель и Латинский квартал находятся на расстоянии в тысячи километров.
