Артур Миллер - Фокус
Он быстро и шумно хлопнул лежащими на столе руками и сказал: - Я предлагаю пойти в кино.
В ответ она посмотрел на него, обдумывая что-то такое, что находилось вне комнаты. - Послушай, - сказала она.
- Что.
- Остается одно. Я давно думала, но все никак не хотела этого. Но теперь думаю, лучше мне сделать это.
- Что, дорогая?
- Я пойду к Фреду и...
- Нет, дорогая.
- Подожди минуту. Он не знает кто я такая. Я не хотела, чтобы он знал. На остальную жизнь я хотела остаться обыкновенным частным лицом. Я думала, что это движение успокоилось в Калифорнии, но оно разрастается вместо того, чтобы уменьшаться. Я схожу к нему...
- Нет, дорогая, ты этого не сделаешь.
- Я скажу ему кто я такая. Я могу назвать имена, которые он знает. Мы подружимся с ними раз и навсегда и посмотрим, что из этого выйдет.
Он решительно покачал головой. - Нет, - сказал он.
Ее вздох поразил. - Лалли, я говорю да.
- Ты не пойдешь к нему. Мне не шесть лет, а он не мой отец. Давай, идем в кино.
Он встал. Она осталась в кресле, размышляя.
- Герта, я запрещаю тебе. Категорически. Я запрещаю.
Она встала и, раздраженно вздохнув, ленивым движением поправила прядь волос. При этом она подняла руки, и стали видны очертания ее груди, и он затосковал по ней и по тем временам, когда они ждали только когда наступит ночь. Он поднялся и подошел к ней вокруг стола.
- Герта, давай забудем об этом, - глядя ей в лицо, тихо попросил он.
Она опустила руки и задумчиво моргнула, потом подняла глаза вверх. Он взял ее руку и поцеловал. Он улыбнулся над этим нелепым жестом и над собой и отпустил руку.
- Давай. Пойдем в кино и забудем об этом.
Она позволила своему рту улыбнуться и уклонилась от его взгляда. Хорошо, пойду переоденусь, - сказала она и вышла из кухни, безразличная и обиженная.
Он смотрел на нее, пока поднявшись по ступенькам, она не исчезла. В гостиной он видел мать, которая, откинувшись назад, сидела в инвалидном кресле и, закрыв глаза, слушала звучащий по радио вальс.
Он повернулся и по желтому линолеуму пошел к дверям кухни и выглянул на пустой задний двор. Он получил заряд бодрости и на этой волне понял, что не должен потерять Герту. Какие бы недостатки у нее ни были, она нужна ему если она когда-нибудь покинет его, ему будет нужна другая женщина. Чистота неба и оголенные ветки деревьев принесли ему ощущение перспективы, как будто с этой пустоши может начаться безупречная жизнь, не оскверненная всеми предыдущими событиями. Сегодняшний вечер станет началом. Заставит ее забыть весь этот кошмар, подумал он, даст возможность просто наслаждаться тем, чем они обладают в избытке. И тогда настанет покой. Если хочешь покоя достаточно сильно, понял он, можешь обрести его.
Он отвернулся от дверей, как раз когда она спускалась вниз по ступенькам, и очень сильно почувствовал вокруг себя уединение, которое принесла зима и это ощущение отгородило его от мира за плотно закрытыми окнами. Он вошел в гостиную навстречу ей, в его улыбке волновалась давнишняя слабая тоска по счастью.
Обрамляющий лицо мех смягчил выражение ее лица. Они шли, и он наклонился и провел своей головой по ее лисьему воротнику. Она удивленно посмотрела на него и позволила себе улыбнуться.
Он засмеялся.
Низкая луна скрывалась где-то далеко за домами. Он поискал и не нашел ее. - Герта, посмотри на звезды, - сказал он.
Она посмотрела вверх. - Красиво, - сказала она.
Он прижал ее руку к себе. - Тебе не холодно?
- Нет, на улице хорошо. Пойдем в Беверли, а? - предложила она.
- С удовольствием. В любом случае это близко. Что там сегодня?
- Не знаю, но мне надоели мюзиклы. Они все одинаковые. В Беверли фильм с этим новым актером... как его?
Они миновали магазин Финкельштейна и она не напряглась. Магазин казался красивым и теплым. Через стекло двери он увидел Финкельштейна, который сидел там вместе с дочерью, которая читала юмористический журнал.
Они повернули за угол на широкий, отделенный деревьями от дороги тротуар, который в этом районе проходил через многочисленные, разделяющие дома незастроенные пустыри. Через несколько кварталов в этом направлении находилась оживленная улица с двумя кинотеатрами в нескольких кварталах друг от друга. У него мелькнула мысль, что это хорошо, что Финкельштейн работает допоздна.
- Я понимаю, кого ты имеешь в виду, но я всегда забываю имена актеров, - сказал он ей.
Она увлеченно говорила о новой звезде. Ее привлекало, что по сравнению с другими, у того отсутствовал шик. - Он похож на обыкновенного человека, такого как он можно встретить где угодно, - сказала она.
Они прошли квартал и увидели огни магазинов в шести кварталах впереди. Реклама фильма, которую они еще не могли разобрать, подсвечивала снег на фоне ночного неба. Постепенно его внимание сосредоточилось на широком темном стволе дерева на следующем углу. Но оно выбивалось из общего ряда других деревьев... Вот оно сдвинулось с места, превратилось в силуэты нескольких мужчин, которые стояли группой беседуя. Или это были подростки?
- Что ты скажешь насчет того, чтобы поехать куда-нибудь далеко? Например в Голливуд? - не поворачиваясь к ней, сказал он.
- Там дешево жить, - вглядываясь в группу на углу и не поворачивая головы, пробормотала она.
- Я имею в виду съездить на время. Это правда, что там можно купить карту, на которой показано где живут все звезды?
- Беверли Хиллз. Но у нас никогда не будет столько времени чтобы туда съездить.
- Кто знает.
- Пока мы не уехали отсюда насовсем, - сказала она едва слышно, когда они приблизились к группе на углу.
Это были мужчины, теперь он видел это. Ему хотелось пройти мимо них продолжая разговор, но его тело напряглось и приняло неестественно ровное положение и он вел Гертруду мимо них молча и смотря строго вперед. Они продолжали идти так еще с минуту. Его сознание уловило, как цокали по тротуару ее высокие каблуки, неритмично смешиваясь с его размеренными шагами.
Не поворачивая головы, она тихо сказала: - Почему это они перестали разговаривать?
- Разве?
- Ты узнал кого-нибудь из них?
- Нет.
- Ты что не слышал, что они замолчали?
- Нет, я ничего не заметил, - непонятно почему соврал он.
- Зачем это они стояли на холоде?
- Наверное вышли все вместе откуда-нибудь, - сказал он.
Почти квартал они шли молча.
- Давай поговорим о поездке, - сказала она.
Он не смог ничего ответить.
Напряженные, они подошли к кассе кинотеатра. Он купил билеты, а она, тем временем, прошла в вестибюль. Он положил сдачу в карман и присоединился там к ней и они вошли в темноту кинотеатра. Она придерживала вместе края воротника пальто возле шеи даже после того, как они вошли вовнутрь. Он заметил это, когда шел за ней по проходу между креслами.
Она не спорила с билетером о местах, как бывало иногда и сразу села там, где он показал. Он сел рядом. Она так и не убрала руку от воротника и сидела, соединив его края вместе.
Ему потребовалось некоторое время, чтобы вникнуть в кинофильм, половина которого, как он понял, уже прошла. По мере того, как экран отвлекал на себя его внимание, Гертруда постепенно отошла на задний план и в темноте он устроился поудобнее.
Дикое поле, пустое ранним утром.
Появившиеся два низких куста приближаются. Из-за них поднимается мужчина. Он избит и похоже только что пришел в сознание.
Он трогает свою руку и начинает идти.
Он на дороге, подходит к дому, заходит в него. Теперь он идет медленно, с трудом.
Внутри дома одна комната. Это небольшой дом в крестьянском хозяйстве. (В Европе?) Очень бедная лачуга.
На кровати в углу лежит фигура. Мужчина подходит к ней. Это спящая женщина. Он долго смотрит на нее.
Потом он закрывает ее лицо одеялом. Значит она мертва. Он поворачивается и некоторое время размышляет - вот он выходит из дома на дорогу.
Улица в очень бедной части какого-то европейского города. Дома на улицах заколочены досками; виднеются надписи на польском или на русском языке. (Должно быть на польском.) Старик с седой бородой двигается по улице вдоль стен зданий. Он несет книгу и одет в черное, на нем широкополая шляпа.
Он свернул в дверной проем и поднимается по узким ступенькам.
В квартире сидят и ждут восемь или десять человек. Среди них стоит священник и бормочет про себя молитву.
Теперь в комнату входит седобородый старик, и все люди поднимают глаза. Он подходит к священнику и садится рядом с ним.
Ньюмен растерялся. Он не знал что именно в фильме его встревожило. Потом он заметил, что необычно много зрителей вокруг шепчутся. В нескольких рядах позади него какая-то женщина говорила, фактически не понижая голос.
Теперь бородатый старик начал разговаривать со священником. Он выяснил, что немцы планируют повесить "их" несколько позже. Священник думает, и затем говорит, что теперь им пришло время действовать.
