Андрей Иванов - Славное море. Первая волна
В коридоре слышны чьи-то шаги. Все ближе. Вот они остановились у каюты. Кто-то переступил порог. Уверенная рука стала шарить, ища выключатель. Брызнул свет. Лампочка качалась, и яркий круг от нее метался от одной кровати к другой. Разбуженный светом, застонал Антон Сахно.
Геннадий свесил голову. В дверях стоял боцман.
— Вставай, парень, па вахту надо.
— Моя вахта еще не скоро, — отозвался Геннадий. Он еще думал хоть немного уснуть.
— Точно, не твоя. Теперь твоя вахта у штурвала.
— Я, — изумился Геннадий, — у штурвала? Что-нибудь случилось?
Боцман подошел ближе, зашептал:
— Тонет шхуна «Заря», идем на помощь. Из штурвальных остался один Юсуп, вызывают тебя. Приказ капитана.
Геннадий забыл о вахте. В мозгу одно слово: «Тонут!» Он сам мог утонуть в любую минуту. Это тревожит. Но люди уже тонут, и это страшно.
— Тонет шхуна «Заря»! — почти кричит он на всю каюту.
Когда эти слова проникают в него еще глубже, он кричит еще громче:
— Это где радистом Зоя?
— Там не только Зоя, там большая команда, — все еще шепотом говорит боцман. — Бегом в рубку!
Боцман ушел. Геннадий увидел, как поднялась внизу взлохмаченная голова Антона. Голубые глаза белоруса глядели ясно, словно никогда и не были замутнены морской болезнью.
— Значит, тонет «Заря»? — переспрашивает он Геннадия и, не дожидаясь ответа, кричит на него:
— Да иди же ты на вахту, чертова головешка!
В мечущемся свете качающейся лампы видно, как подымаются от подушки головы и встревоженно смотрят на Геннадия, потом начинают вставать. Сергей оделся одновременно с Серовым.
— Схожу в машину. Может, нужно чего.— II первым вышел из каюты.
Когда уходил Геннадий, Антон крикнул ему вдогонку:
— Тебя сменять приду я.
III
Шхуна «Заря», ходившая в каботажном плавании, возвращалась с востока. Ветер дул небольшой, попутный. К вечеру он увеличился, резко переменился, стал задувать в борт. Команде прибавилось хлопот, но большой тревоги это не вызвало. Капитан Лазукин усилил вахты и ушел спать.
А ночью налетел шторм. Внезапность шторма и его сила встревожили вахтенного помощника, он решил разбудить капитана.
Человек еще не старый, но выросший в море, капитан Арсен Данилович Лазукин во сне почувствовал что-то неладное, быстро оделся и сам пришел в рубку.
— Что такое? — глухо спросил он, ни к кому прямо не обращаясь.
— Шторм свалился, и сильный! — немного поспешно и громко доложил вахтенный помощник.
Капитан не отозвался. Он смотрел, как рулевой, чуть сутулясь, стоял у штурвала и напряженно старался не сбиваться с курса.
Шторм был неожиданный. О нем не предупредили. Взглянув в растревоженное море, Арсен Данилович понял, что это надолго и шхуне будет трудно.
Он тут же распорядился сменить курс, чтобы уйти глубже в море.
Берег был и без того далек, совсем невидим. Но в шторм он опасен, и всякий порядочный моряк уйдет от него подальше. Идти теперь было труднее. Судну бы прибавить скорость—капитан промедлил до второй половины дня. Вскоре он убедился в своей ошибке, которую почти нельзя было поправить.
На шхуну надвигалась огромная волна, похожая на высокую гору из мутно-серого живого стекла. Она подняла «Зарю» и вознесла над морем. На гребне волны корпус шхуны подозрительно затрещал. За первой волной шла вторая, едва ли не большей высоты. Скатываясь с нее, «Заря» внезапно ударилась о грунт. В рубке, в машинном отделении, в кубрике остановились часы. Скрипнув, замолкла и машина.
Моря Восточной Арктики от берега на много верст мелководны. Медлительность капитана Лазукина привела к беде. Через несколько минут в рубку поступили сообщения: шхуна получила три пробоины, в корпус поступает вода.
— Пластыри! Заделать! — приказал капитан. — Пустить машину!
Сам стал у руля, отослав всех вниз.
Через полчаса боцман доложил, что пробоины заделаны, но механики еще возятся с машиной. Капитан скрипнул зубами. Поврежденный корабль, в шторм, без собственного хода — игрушка волн. Только после шторма шхуна может поставить паруса.
Пока возились с машиной, пришло то, чего боялся и капитан Лазукин, и бывалые матросы. «Зарю» снова стремительно подняло вверх и с еще большей силой ударило о грунт.
Убедившись в размерах новых повреждений, капитан отдал необходимые распоряжения. Потом вышел на палубу, оглядел посеревшее, все в водной пыли море, опустил голову и пошел, но не на мостик, а к радисту.
Испуганная Зоя сидела в рубке, готовая ко всему. Она боялась. А когда вошел капитан, ей стало легче.
— Давай сигналы бедствия! — приказал он и уселся рядом у стола на раздвижном матерчатом стуле.
Чтобы не показать своего волнения, она стала медленно готовиться к передаче.
— Зоя, не медлите, как промедлил я!
В скупых, сквозь зубы сказанных словах Зоя услышала, как больно сейчас капитану. Она не знала, не верила в его вину. Но раз он сам пришел к ней, значит, это очень нужно.
Зоя включилась в эфир. Это был ее мир, простой и веселый. Как шумно, как тесно в нем всегда!
Множество радиостанций расположено вдоль Великого Северного морского пути: с юга — береговые, с севера — радиостанции зимовок на островах. В этом хаосе позывных сигналов и торопливых телеграфных радио-речей она всегда быстро умела находить знакомые голоса ее корреспондентов.
А сейчас ей нужно обратиться сразу ко всем, чтобы замерли па ключах руки далеких знакомых и незнакомых друзей-радистов и чтобы все стали слушать только ее.
Ей очень надо. Но... в эфире сейчас роковая тишина. Только монотонно, тихо и неясно пульсируют две далекие, наверно чужие, станции.
И все же в эту радиотишину Зоя кинула свой тревожный призыв:
«SOS! SOS! Я шхуна «Заря»! Я шхуна «Заря»! Терплю бедствие, нуждаюсь в немедленной помощи».
Капитан на бланках радиограмм написал подробности и координаты, и Зоя передала все это в эфир.
«SOS! SOS! Я шхуна «Зари». Прием, прием...»— неслось в эфире над штормовым ветром, над бушующим морем.
Но по-прежнему тихо в эфире, отдыхают раднсгы. Неужто никто не услышит?
Она готова была заплакать от обиды. Еще недаявно так шумно было в эфире. А вот теперь, когдч нужно, когда беда, — нет никого.
II снова Зоя посылала свой призыв о помощи:
«SOS! SOS! Я шхуна «Заря»! Я шхуна «Заря»! Прием, прием!..»
Наконец в немых наушниках громко раздались первые точки и тире.
Ей показалось, что она ослышалась, что это от иа-пряжеиия ей просто кажется. Она сняла наушник" — никаких точек и тире, только грохот моря да треск переборок.
Зоя снова надела их. Опять радиосигналы для нее: «Я остров Русский! Я остров Русский! Я слышу. понял все. Сейчас буду связываться с берегом. Найду вас через десять минут».
— Арсен Данилович! Остров Русский слушает нас!— сдвинув набок наушники, крикнула Зоя. — Будет вызывать берег.
Осунувшееся якутское, сильно растянутое у крупных скул лицо капитана прояснилось, но он не проявил особой радости.
— Остров Русский нам много не поможет, Зоенька. Ищи судовые рации.
Зоя снова застучала ключом. Почему же они так долго молчат? Ведь не пусто в море. Где-то недалеко идут суда «Балхаш», «Мироныч», «Якутия», «Полярный». А может быть, им еще хуже?
Снова отозвался остров Русский. Радист острова сообщил, что Северный порт не ответил, но ему удалось связаться с Якутском и Леногорском.
Зоя поблагодарила радиста и попросила его поискать суда в море.
IV
Пока молчал Северный порт, Леногорск связался с Москвой. И вот эфир ожил.
Из Москвы через Диксон, через Северный порт понеслось распоряжение руководства Главсевморпути:
«Всем судам, находящимся в восточном секторе Арктики, выйти на спасение шхуны «Заря».
«Заря»! «Заря»! Говорит теплоход «Полярный». Я слышу, понял вас. Ждите меня через три минуты».
Зоя в изнеможении откинулась на спинку вращающегося кресла. «Теперь найдут!» И перед нею, как наяву, появились взволнованное лицо курчавого радиста Саши, который не раз пытался за нею ухаживать, и большеглазый молодой матрос, подаривший ей на берегу цветы...
Один за другим откликались ей «Балхаш», «Мироныч» и другие корабли. Принял ее сигналы и запросил координаты находившийся у Ляховских островов пароход «Енисей». Суда сворачивали со своих курсов и, борясь с разъяренным морем, шли на помощь.
Капитан тяжело поднялся и вышел. В рубку ворвался ветер, взвихрив на столе бланки старых радиограмм. Зоя только недовольно крутнула головой.
Теперь она одна вела разговор со всеми судами и ее одну слушали все судовые и береговые рации от Берингова пролива до порта Диксона. Сейчас весь берег, и острова, и суда в море жили бедами шхуны «Заря». Корабли шли на помощь, и судовые радисты передавали скорость, с какой они шли, и возможный срок их прихода.
Зоя вздохнула. Суда были еще далеко. Она понимала, как долго и трудно им идти по бушующим волнам. Но они придут и отбуксируют их в, порт. Конечно, неприятно приходить в порт на буксире, но что делать! В море бывает по-всякому.
