Больше, чем это - Несс Патрик

Он слишком далеко. Так далеко, что до них теперь не достать…

И тут Реджина берет его за руку.

Сжимает в ладонях, крепко-крепко, но довольно ласково:

— Сет! Где бы ты ни был, ничего страшного. Ты вернешься. То, что с тобой там происходит, в этом твоем мире, происходит не всегда, так будет не всегда. Это не конец. Всегда есть что-то еще. Неважно, где ты и что там видишь, мы по-прежнему здесь, с тобой. Я и Томми.

Сет хочет ответить, но его будто прокручивают на замедленном повторе. Мысли так переполнены, что места для действий и слов просто нет.

— Да, — подтверждает Томаш. Он осторожно берет другую руку Сета в свою, замотанную в рукава от Реджининой куртки. — Мы здесь, мистер Сет. Мы тебя не бросим. Мы тебя найдем. — Лицо его внезапно озаряется улыбкой. — Как сейчас, в побеге века! Даже отстреливаться пришлось!

Реджина шикает на него, но продолжает вглядываться Сету в глаза:

— Скажи нам, где ты, Сет. Скажи, и мы тебя вытащим.

Сет чувствует руки Томаша и Реджины, теплые и крепкие, чувствует волнение Томаша даже через повязку, и стук их сердец, кажется, чувствует, хотя что там у Томаша уловишь…

И все равно он чувствует что-то подлинное…

(Да?)

(Да.)

Чувствует, что возвращается…

Вокруг все еще бушует водоворот, круговерть, торнадо…

Но уже близится затишье.

Едва заметное.

И все же.

Он поднимает глаза к луне, окидывает взглядом тюремную территорию, слушает тишину на склоне — никакие Водители из мрака не вываливаются, никакие двигатели не ревут, хотя в голове по-прежнему бьется мысль, что нужно бежать, нужно выбираться отсюда, но…

Но Реджина с Томашем тоже тут.

И он рассказывает.

Рассказывает им, что произошло…

— Я вспомнил. Я, кажется, все вспомнил.

Часть третья

53

— Все? — переспрашивает Томаш. — В каком смысле, все?

— Оно все где-то здесь, в памяти, — поясняет Сет. — Все, что случилось. Зачем мы здесь. Как мы сюда попали. — Он морщит лоб. — Но стоит присмотреться пристальнее, и оно ускользает. — Сет протягивает руку, словно пытаясь ухватить мысль за хвост. — Оно просто…

— Нужно добраться до дома, Сет, — говорит Реджина, не дождавшись продолжения. — Расскажешь, когда будем в безопасности.

Томаш горестно смотрит на покореженное колесо:

— На этом уже не поедешь.

— Бежать можешь? — спрашивает Реджина Сета.

— Наверное.

— Тогда вперед.

Она устремляется по кирпичному пандусу вдоль путей. Парни бегут следом — Сет справляется сносно, лучше, чем сам ожидал; Томаш то и дело оглядывается проверить, как он там.

— Беги, — велит Сет. — Я никуда не денусь.

— Ты это уже обещал, — напоминает Томаш. — И не выполнил обещания.

— Прости. Мне, правда, очень жаль.

— Все извинения позже, — обрывает их Реджина. Она тяжело пыхтит, Сет с Томашем без труда ее нагоняют. — Чертовы сигареты.

— А еще, — вставляет Томаш, — лишний вес.

Реджина дает ему подзатыльник, но все же слегка прибавляет скорость. Они добираются до станции. Водителя пока не видно и не слышно. Преодолев платформу, они выскакивают с противоположной стороны, а потом сбегают по лестнице между домами. Вместо того чтобы повернуть к дому Сета, они берут курс на север, по плотно застроенным улицам. На невесть каком по счету повороте Реджина затаскивает их в засаженный деревьями двор — передохнуть в укрытии.

Они прислушиваются, тяжело дыша. Все окутано ночной тишиной. Никаких шагов, не слышно даже шума двигателя, который они обязательно уловили бы с любого расстояния.

— Может, мы действительно его укокошили… — надеется Реджина.

— Тогда как он поднялся? — недоумевает Томаш. — Я его застрелил. Из ружья.

— И сам чуть не убился при этом.

— Это сейчас неважно, хотя спасибо я до сих пор не дождался. Я застрелил его с одного метра. А он взял и ожил?

— Не знаю… — Реджина, хмурясь, смотрит на Сета: — Ты у нас вроде «вспомнил все». Что скажешь?

— Ничего. — Сет мотает головой. — Все в кучу. Никак не рассортировать, и еще…

Он умолкает, потому что стоит задуматься, и его снова засосет трясина воспоминаний. В ней растворена вся его жизнь, но никакой возможности что-то отфильтровать. Словно миллионы инструментов играют одновременно миллион разных песен в голове, и ничего из этой какофонии не вытянешь. Сет хватается за то единственное, в чем нет сомнений.

— Мне нужно найти брата. Этим и займусь.

— Он здесь? — спрашивает Томаш.

— Похоже. Я как будто чувствую, что он где-то тут. Один, без присмотра. А если он проснется, а рядом никого…

Глаза Сета наполняются слезами, Реджина с Томашем смотрят на него настороженно.

— Понимаю, — говорит Реджина. — Но лучше дождаться утра. Этот недобитый может рыскать где угодно.

Сет вглядывается в долгую темную ночь. Голова словно чугунная от мыслей и воспоминаний, даже с Реджиной и Томашем говорить трудно, трудно удерживаться в настоящем. Все отгадки где-то там, сомнений быть не может, просто пока никак не разобраться…

— Сет? — тормошит его Реджина.

— Ага, — почти машинально откликается он. — Я подожду. Нужно отдохнуть. Я едва стою…

— Я не об этом.

Она отворачивает воротник его футболки.

— Ты мигаешь, мистер Сет, — говорит Томаш.

— Что? — переспрашивает Сет, дотрагиваясь до ямки на затылке.

— Вот.

Реджина подводит его к окну дома. Грязное, но даже на фоне грязи в отражении видно мигающий синий огонек под кожей.

— Синий, — растерянно бормочет Сет. — Не зеленый.

— То есть? — уточняет Реджина. — А какой должен быть?

— Не знаю.

Реджина вздыхает:

— Так бы сразу и говорил: «Помню все, но толку — ноль».

— Я открыл гроб. Там был человек, весь в бинтах и трубках. У него мигал зеленый огонек в том же самом месте, что у меня.

— Когда мы тебя нашли, — вспоминает Томаш, — на экране было написано: «Узел активируется». Может, синий означает, что ты не до конца активировался? Поэтому ты так кричал?

— Ага, — соглашается Реджина. — Но что тогда значит активация? — Она смотрит на Сета. — Сейчас угадаю. Ты не помнишь.

— Я же объяснил…

Она обрывает его жестом, недовольно хмурясь:

— Мне это не нравится.

— Что не нравится?

— Непонятки.

— И чем они отличаются от прежних?

— Белых пятен прибавилось.

Томаш смотрит озадаченно, пытаясь увидеть у Реджины хоть одно белое пятно.

— Пойдем уже к нам, — решает Реджина. — В доме мне будет спокойнее.

— Далековато, — мрачнеет Томаш.

— Тогда пошевеливаемся.

Они крадутся по тротуару, смотря в оба, следуя шаг в шаг за Реджиной, которая заворачивает на одну улицу, потом на другую.

— Морг-морг, — приговаривает Томаш, не сводя глаз с шеи Сета. — Морг-морг.

— Ну, совсем не раздражает, совершенно, — язвит Реджина.

— Пытаюсь понять, есть ли ритм, — объясняет Томаш.

— И как, есть? — интересуется Сет.

— Да. Морг-морг, морг-морг… А вот что он означает, вопрос, наверное, не ко мне.

Реджина идет впереди, показывая дорогу, но не давая себя догнать.

— Она на тебя злится, — говорит Томаш.

— Тоже мне новости, — пожимает плечами Сет.

— Нет, я имею в виду за тогдашнее. Сейчас мы ни от кого не бежим, вот она и вспоминает. Она не хотела, чтобы ты от нас уходил. Сказала, ты вправе поступать как знаешь, но я-то видел — она не хотела тебя отпускать. — Мальчишка заглядывает Сету в лицо. — Я тоже не хотел. И я тоже на тебя злюсь.

— Прости. Но мне нужно было посмотреть. Узнать. — Он смотрит сверху на Томаша. — Спасибо, что вернулись за мной.

— А… вот наконец и спасибо! — с неожиданной обидой выпаливает Томаш. — Не прошло и полгода.

— Как вы меня отыскали?

— Я почувствовал неладное. — Томаш хмурится Реджине в спину. — Она странно себя вела, пропала в трех соснах.