Генри Джеймс - Европейцы
- Как глупо с моей стороны, что я сразу об этом не подумала, - сказала она. Опустив глаза, Эктон разглядывал носки ботинок, словно понимая, что в своих экспериментах дошел до предела дозволенного; Евгения какое-то время молчала. По правде говоря, это был сильный удар, от него надо было оправиться. Однако ей это быстро удалось.
- Где же молодая пара? - спросила она.
- Они решили провести нынешний вечер с моей матушкой.
- Как будто, это несколько неожиданно?
Эктон поднял глаза.
- Совершенно неожиданно. Все знали, что это рано или поздно произойдет; но в последние дни по какой-то таинственной причине Клиффорд решил вдруг ускорить события.
- Причина эта, - сказала баронесса, - очарование вашей прелестной сестры.
- Очарование моей сестры для него не новость: они с детства неразлучны, - опять начал экспериментировать Эктон. Однако ясно было, что баронесса на сей раз не намерена ему помогать.
- А! Здесь никогда ничего не знаешь. Клиффорд очень молод. Но он славный мальчик.
- Он на редкость приятный мальчик и со временем будет очень богат. Это был последний эксперимент Эктона; мадам Мюнстер отвернулась.
Визит ее был недолгим, вскоре она вместе с Феликсом отправилась домой. В маленькой гостиной она сразу же подошла к висевшему над камином зеркалу и, подняв над головой свечу, стояла, глядя на собственное отражение.
- Я не останусь на твою свадьбу, - сказала она. - Я велю Августине завтра же сложить вещи.
- Дорогая сестра! - воскликнул Феликс. - Свадьба вот-вот. Мистеру Брэнду не терпится нас обвенчать.
Евгения, все так же держа над головой свечу, обернулась и молча окинула взглядом маленькую гостиную со всей ее мишурой, портьерами и подушечками.
- Я велю Августине завтра же сложить вещи, - повторила она. - Bonte divine [боже милостивый (фр.)], какое убожество! Я чувствую себя совсем как бродячая актриса. А это мой "реквизит".
- Представление окончено, Евгения? - спросил Феликс.
Она пристально на него посмотрела.
- Я доиграла свою роль, произнесла последнюю реплику.
- Под гром аплодисментов, - сказал ее брат.
- Ах, аплодисменты... аплодисменты, - прошептала она и, кружа по комнате, подхватила на ходу кое-что из разбросанных повсюду украшений. Глядя на великолепную парчу, она сказала:
- Не понимаю, как я могла все это вытерпеть!
- Потерпи еще немного. Останься на мою свадьбу.
- Благодарю; это твое дело. Мне здесь делать нечего.
- Куда ты едешь?
- В Германию - первым же пароходом.
- Ты решила не выходить замуж за Эктона?
- Я ему отказала.
Брат молча на нее смотрел.
- Мне жаль, - сказал он наконец. - Но я, как ты и просила, вел себя очень осторожно. Хранил молчание.
- Пожалуйста, и впредь не упоминай об этом ни словом. - Феликс в знак повиновения склонил голову.
- Ваше желание для меня закон. Но каково твое положение в Германии? продолжал он.
- Пожалуйста, избавь меня от разговоров на эту тему.
- Я только хотел сказать, что, по-видимому, оно изменилось.
- Ты ошибаешься.
- Но я думал, ты подписала...
- Я ничего не подписала! - сказала баронесса.
Феликс перестал докучать ей вопросами, и они решили, что он немедленно займется ее отъездом.
Мистеру Брэнду в самом деле не терпелось довершить свое самопожертвование, благородно увенчав его обрядом бракосочетания; но Евгении еще больше не терпелось покинуть страну, в которой она, приехав искать счастья, его не нашла. Правда, нельзя сказать, что Евгения приложила много усилий, и тем не менее она считала себя вправе обобщать, делать окончательные выводы, что обстановка на этом провинциальном континенте не благоприятствует процветанию блестящих в полном смысле этого слова женщин. Старый Свет - вот истинные их подмостки. То, как она прямо и открыто стала, исходя из этих разумных выводов, действовать, казалось изображенному в повести маленькому кружку зрителей не чем иным, как высшим проявлением характера, которому жизненный опыт придал несравненную гибкость. Это, безусловно, произвело очень сильное впечатление на Роберта Эктона, и два дня, остававшиеся до ее отъезда, он все время был не в духе, не находил себе места. Последний вечер баронесса провела в доме дяди, где еще раз всех очаровала; прощаясь с невестой Клиффорда Уэнтуорта, она сняла с собственной руки изящное старинное кольцо и преподнесла его ей, сопроводив это любезными словами и поцелуем. Гертруда, которая в качестве невесты тоже удостоилась ее милостей, пришла от этой маленькой сценки в восторг. Роберт Эктон подумал было, уж не в праве ли он, как опекун и старший брат Лиззи, в свою очередь, сделать баронессе щедрый подарок. Он был бы бесконечно счастлив, если бы мог сделать баронессе щедрый подарок; но он воздержался от подобного проявления чувств и потому так и был до последней минуты, до конца безутешен. Он простился с ней чуть ли не в последнюю минуту - поздно ночью накануне ее отъезда в Бостон.
- Себе я желал бы, чтобы вы остались, - сказал он. - Вам я этого не желаю.
- Я не так противоречива, как вы, - сказала баронесса. - Мне просто жаль, что я уезжаю.
- Вы куда более противоречивы, - заявил Эктон. - Вы хотите этим сказать, что вы просто рады!
Феликс простился с ней на палубе парохода.
- Мы будем часто там видеться, - сказал он.
- Не убеждена, - ответила она. - Европа, на мой взгляд, намного больше Америки.
Конечно, не один мистер Брэнд был в последующие дни во власти нетерпения, но можно утверждать, что из всех нетерпеливых юных душ никто не жаждал больше, чем он, оказаться на высоте положения. Гертруда покинула вместе с Феликсом Янгом свой родной дом; они были безмятежно счастливы и уехали в далекие страны; Клиффорд и его молодая жена тоже обрели счастье, но в пределах более тесного круга; влияние Лиззи на ее супруга с успехом оправдало теорию, которую Феликс столь безуспешно развивал перед своим дядей, что мужчину очень облагораживает близкое общение с умной женщиной. Гертруда долго жила вдали от них. Но когда Шарлотта вышла замуж за мистера Брэнда, Гертруда приехала домой. Она была у них на свадьбе, где Феликс доказал, что ему не изменила его жизнерадостность. Потом Гертруда скрылась снова, и отголоски ее собственной жизнерадостности, сливаясь с Феликсовой, все чаще доносились до ее отчего дома. И мистер Уэнтуорт начал мало-помалу к ним прислушиваться; а Роберт Эктон после смерти своей матушки женился на удивительно милой и благовоспитанной девушке.
КОММЕНТАРИИ
1. Геба - в древнегреческой мифологии богиня юности, подносившая на Олимпе богам амброзию.
2. То есть из монастырского пансиона, где Евгения, по обычаю того времени, воспитывалась и получила образование.
3. Цитируется ода "Соловью" (1819) английского поэта-романтика Джона Китса (1795-1821).
4. Зильберштадт - вымышленное название (ср. далее: Зильберштадт-Шрекенштейн).
5. Годы, к которым приурочено действие романа (ок. 1848), приходились на период культурного подъема Новой Англии; Джеймс называет это время "серебряным расцветом", имея в виду, очевидно, что золотым была эпоха Войны США за независимость (1775-1783).
6. В этой повести джинн переносит царевну во сне в другое государство и кладет рядом со спящим принцем; пробудясь, она с изумлением видит около себя прекрасного юношу и с первого взгляда в него влюбляется.
7. Согласно библейской легенде, могущественная царица Савская, отличавшаяся необыкновенной красотой, прослышав о славе царя Соломона, решила испытать его мудрость и прибыла к нему во всем великолепии, с пышной свитой и в сопровождении огромного каравана, привезшего несметные богатства.
8. Употребляя это выражение из евангельской притчи о блудном сыне, Феликс подчеркивает свое положение "блудного родственника".
9. Нюрнберг славился производством красивых игрушек.
10. Дебора и Гефсиба - имена библейских персонажей. Среди пуритан США был широко распространен обычай крестить детей библейскими именами. Вопрос баронессы ироничен по отношению к прожектам ее брата; она предполагает, что девушки отличаются пуританской суровостью.
11. Жозефина - первая жена Наполеона I, с которой он развелся в 1809 году.
12. Унитарии - протестантская секта. До приезда в Бостон баронесса о ней ничего не слышала, так как в Европе унитарии были малоизвестны. Секта существовала в Польше и Венгрии в XVI-XVII веках, затем в Англии (где она, однако, до 1813 года была запрещена), а в первой половине XIX века широко распространилась в США, где центром этого движения стал Гарвардский университет.
13. Квакеры - протестантская секта, проповедующая пацифизм и веротерпимость.
14. Шале (фр. chalet) - небольшой сельский дом, стилизованный под жилище швейцарского крестьянина.
15. Этот образ подсказан Джеймсу, очевидно, крылатым выражением, восходящим к трактату английского философа Джона Локка "Опыт о человеческом разуме" (1690), где белому листу бумаги уподоблялось состояние разума ("души") человека до того, как он приобретет "идеи" через ощущения.
