Виктор Гвор - Назло богам, на радость маме
— Тогда к делу, — соглашается Мекрина, кончиком хвоста потирая лоб. — А дело у нас обоих к тебе одно. Так Руф?
Ангел кивает и жалобным голоском хнычет:
— Нимб верни…
— Перебьешься! — показываю ему язык и сдвигаю трофей набекрень. — Он мне нравится! Лучше рассказывайте, что у вас за срочность?
— Ты очень необычная девушка, Витька, — продолжает чертовка.
— Допустим, — судорожно раздумываю, не продырявить ли обоих, пока арбалет под рукой.
А чертовка начинает излагать малоизвестные детали моего прошлого. Откуда такие подробности? Как пальцы считала — не помню. А тупых отморозков, возжаждавших обидеть тетю Соню — очень даже хорошо. И автоматик, что дядя Саша подарил, до сих пор в отличном состоянии. Боевые-то потребовались только один раз! Тот самый рожок с красной изолентой. Патроны в нем тоже игрушечные. Но с семи метров человека насквозь пробивают. Проверено.
А чертовка, пожалуй, слишком много знает, чтобы уйти отсюда живой. Вон, как чешет:
— Сегодня вечером ты участвовала в небольшом инциденте, в результате которого некий Игорь Любомудров получил черепно-мозговую травму, несовместимую с жизнью.
— Как несовместимую?!
Вскакиваю на ноги. Вот это сюрприз! Мой принц!
— Категорически. Уже бы помер, но его держат. И будут держать еще, — Мекрина взглянула на часы на стене, — семь часов. Потом отпустят.
— Кто отпустит? — не поняла я.
— А вот это самое главное. Тебя не удивляет, что мы с ним, — кивок на Руфаила, — работаем в паре?
Объясняю собеседнице, как я в три часа ночи отношусь к большой небесной политике. Моим вечерним оппонентам, сейчас мирно отдыхающим в КПЗ, такие выражения недоступны. Не тот уровень. Руфаил краснеет. Чертовке — как с гуся вода.
— Все равно расскажу, — упорствует она. — Это важно. Ты же в курсе, что существуют разные религии?
Добавляю про религии. Пернатый становится бордовым.
— И боги, соответственно, разные.
Можно и про богов. Ангел, наконец, догадывается заткнуть уши. Мекрина удивленно прицокивает языком.
— О! Вот это выражение надо запомнить! О чем мы говорили? — сосредоточенно чешет кончиком хвоста переносицу. — Ах да! Перун решил переделать историю. Переправляет душу твоего незадачливого рыцаря в тело волхва из десятого века. Нас такой расклад, естественно, не устраивает!
Перестаю материться.
— А я тут при чем?
— В принципе, ни причем, — соглашается чертовка. — Но если у него получится, весь этот мир исчезнет. Вместе с тобой и твоими родными. А остановить Игоря можешь только ты.
— И что во мне такого особого?
— Она еще спрашивает! — возмущается Руфаил, в очередной раз ощупывая нос. — Нимб отдай!
— Заткнись! — хором отвечаем мы с чертовкой.
— Подготовка у тебя хорошая, — продолжает она. — А масса маленькая. Переброска во времени дешевле обойдется.
— Я что, туда голая пойду? — ничего себе заявочки! Экономисты хреновы! — А боеприпасы?!
— Неодушевленную материю переносить несложно. А вот одушевленную…
Раздумываю. Сходить в десятый век интересно. И принца моего жалко. Но… Не нравится мне эта затея! А собственно…
— И что я должна сделать?
Мекрина расплывается в улыбке:
— Да ничего сложного! Не дать волхву перетащить в Киев один камешек.
— Что значит не дать? Я при нем нянькой стоять должна? Или предлагаешь убить мальчика?
— Который весь такой благородный и за тебя заступился… — язвит чертовка.
Смотри-ка, увернулась! А так? Тоже! Неплохо у них в аду с обучением личного состава! А вот так?! Так, так и так?! То-то же! У нас лучше!
— Как умрешь, у меня работать будешь! — Мекрина, тяжело дыша, поднимается с пола. — У нас ограничений по росту нет, — отряхивает штаны. — Не надо его убивать. Хотя нас бы это устроило. Уговори вернуться…
— Он же здесь умрет!
— Как душа уйдет, мы тело подержим. Руфик даже подлечит. В больнице язычников нет. А пара верующих санитарок найдется!..
Уже лучше… А Игорька надо выручать. Обманет его этот самый Перун, как пить дать, обманет. Боги, они такие!
— И что я с этого буду иметь?
— Ну… — хвост опять тянется к переносице…
— Ты охамела, смертная! — утробным голосом вопит ангел, и второй раз за ночь летит через подлокотник.
— Руфик, не вмешивайся, — насмешливо улыбается Мекрина.
— Во-во! — подтверждаю я. — Молчи, мужчинка, когда дамы разговаривают.
Ангел, испуганно косясь на меня, приваливается к креслу. Внутрь лезть не решается. И правильно!
— Добавить? — интересуюсь исключительно для закрепления результата.
— Ты же сказала «не трону»…
А жалобно-то как!
— Я тебя обманула! — нет, не выйдет из меня губернатор Калифорнии. Не тот тембр голоса. — Итак? — вопросительно гляжу на чертовку.
— А что ты хочешь? — вкрадчиво вопрошает она.
У-у-у! Я много чего хочу! Но ведь обманет, жучила инфернальная! На личике же написано: любого шулера вокруг пальца обведет и догола разденет! А на мне и так одна рубашка! Нет у меня оснований считать эту парочку честнее славянского громовержца! И ту парочку, что над ними — тоже. Извечные антагонисты, а как жареным запахло, мигом снюхались! Как бы это дело провернуть, чтобы не оказаться последней дурой? И так из-за сегодняшних уродов вся одежда кровью заляпана! Еще не факт, что отстирается! И возни… О!
— Во-первых, — задумчиво тереблю локон, — сегодняшняя драка по вашей вине была!
— Не, — идет в отказ дьяволица, — мы не при делах! Перун там…
А вот хрен, от меня так просто не отделаешься!
— Перун — ваш враг? Не трогали бы его в прошлом, и никаких драк сегодня…
— Ты к чему клонишь? — подозрительно спрашивает Мекрина.
— Ветровка! Джинсы! И желтая футболка с котенком! Всё должно быть чистым, целым и красивым. Нет! Новым! Ваша война, вам и стирать!
— Хрен с тобой, — ворчит чертовка. — Руфаиль, чистота — дело светлое…
Ангел недовольно кивает. Намекает, что еще остальных пунктов не слышал. Просто так избавить девушку от тяжелого труда не хочешь, свинтус райский! Ладно! Я смолчу, но я запомню!
— Во-вторых! Полное обеспечение экспедиции. И заклятье неснашиваемости на каждую вещь… Ну или что у вас там вместо него. Мне в лохмотьях ходить неохота! И в местных хламидах — тем более! И чтобы не пачкалось! Не люблю грязи!
Со всей дури бью ангела ногой в подбородок. Обещала же, что запомню!
— За что?! — вопит придурок.
— Не хрена на мои коленки пялиться! Ты существо бесполое и нематериальное! Скромно себя вести должен!
— Он, конечно, нематериальный, но совсем не бесполый! — информирует Мекрина. — А ты бы прикрылась, что ли. Иначе несчастного Руфика до смерти забьешь. Инстинкты же! Будь я лесбиянкой, тоже глаз от твоих ног не отводила бы…
— Ты же не пялишься!
— Так я и не лесбиянка!
Содержательный разговор! А что вы хотите?! Страждущие вежливости могут приходить утром! Когда я выспавшаяся, одетая, причесанная и накрашенная! Ну хорошо, ненакрашенная. Зато умытая и сытая!
Натягиваю штаны. Ангелочек что-то ворчит насчет моей психической неуравновешенности. Делаю шаг к нему.
— Витька, — отвлекает чертовка. — Мне очень приятно смотреть, как бьют постоянного оппонента, но вернись к делу! Значит, одежку сделать неснашиваемой?
Пернатый использует паузу на все сто: невнятно ворча о чистке одежды, исчезает в прихожей. Надо же, дошло, наконец!
— Не только одежку! Всё, что возьму с собой! И сок во фляге чтобы не скисал и не кончался. И коктейль во второй!
— «Выхлоп»? — в голосе Мекрины проскальзывает явная заинтересованность.
— Он самый! — хрен ты меня собьешь. — И чтобы ствол не перегревался. И патроны не кончались! И всё остальное — тоже. Вплоть до сумки-самобранки. Образцы продуктов загружу.
— Это можно, — кивает чертовка.
— Нужно! Еще языки местные надо знать!
— Не получится! — она усмехается. — Будь ты христианкой, глядишь, чего и вышло бы. А с атеистами — глухой номер. «Мы не рабы, рабы — не мы»! Никаких ментальных воздействий и хирургических вмешательств!
— Что? И без корректировки внешности?!
— Если станешь истинно верующей…
— Не стану!
Оно мне надо?! Жаль, конечно, языки. Но никаких, так никаких. Может, и современных хватит. Зато и на мозги давить никто не сможет. Да выучу языки! Я способная. Где четыре, там и восемь!
Что бы еще потребовать? Денег по возвращению? Не та проблема! Машину? Гы! Мальчика? Сама найду! Может, вечную молодость? Тоже слабо, наверное… Да и не хочу я тысячелетиями хоронить своих детей! А место в ГРУ Ада мне и так уже обеспечено… Может, в Рай попроситься? Нет, если там все такие, как этот Руф, с тоски сдохнешь! На фиг, на фиг!
Наконец, придумываю:
— По возвращению такое же заклятье на все мои вещи! И три желания! Под клятву Ада и Рая!
