Виктор Гюго - Труженики моря
То, что машина уцелела, выглядело насмешкой и придавало всей катастрофе оттенок иронии. Мрачная злоба судьбы порой способна на такие издевательства. Машина уцелела, но в то же время была обречена на гибель. Море подкарауливало ее, чтобы постепенно растерзать. Игра кошки с мышью.
Машина пережидала агонию и должна была мало-помалу превратиться в обломки. Она стала игрушкой пенистых валов, обреченная на постепенное разрушение, таяние, если можно так выразиться. Что же оставалось делать? Безумием казалась мысль о том, что этот тяжелый и в то же время хрупкий механизм, из-за своей грузности осужденный на неподвижность, подверженный губительной стихии среди водной пустыни, пригвожденный ветром и волнами к утесу, может быть спасен от медленной смерти.
Дюранда стала пленницей Дуврских скал.
Как ее освободить? Как извлечь оттуда?
Бегство из плена – трудная задача для человека. Но как устроить побег машине?
Стойло для коня
Жиллиат достаточно хорошо знал скалы, чтобы отнестись с опаской к Дуврам. Прежде всего, он позаботился о том, чтобы найти стоянку для своей барки в безопасном месте.
Двойной ряд рифов, тянувшихся под водой позади Дуврских скал, там и сям сходился с камнями, отходившими от других утесов, и между ними образовались тихие заводи и тупики. Нижние части рифов покрывали водоросли, верхние – лишайник. Линия водорослей на камнях указывала высоту прилива. На верхушках тех из них, которые во время прилива не скрывались под водой, белый и желтый лишайник казался серебром и золотом. Поверхность утесов была во многих местах покрыта раковинами – сухой плесенью на граните.
Кое-где, в щелях, которые ветер и волны наполнили мелким песком, пробивался чертополох.
Вершины подводных камней, показывающихся на поверхности во время отлива, образовали у подножия утеса «Человек» подобие бухты, со всех сторон защищенной утесами. Здесь можно было причалить. Жиллиат осмотрел эту бухту. Она имела форму подковы, открытой лишь с востока, а восточный ветер в тех краях наименее опасен. Вода в бухте была почти совершенно неподвижна; это место казалось удобным, да, кроме того, Жиллиату не из чего было выбирать.
Для того чтобы воспользоваться часами отлива, нужно торопиться.
По-прежнему стояла прекрасная погода. Свирепое море пребывало в хорошем расположении духа.
Жиллиат слез с утеса, обулся, соскочил в барку, отвязал ее и оттолкнулся от скалы. Подойдя к утесу «Человек», он осмотрел вход в бухту. Легкая рябь на поверхности воды, незаметная для всякого, кроме моряка, указывала на подводное течение. С минуту Жиллиат внимательно изучал вход в бухту, затем отъехал немного, чтобы взять направление, и, наконец, одним взмахом весел очутился в бухте. Измерив глубину, он убедился, что стоянка прекрасна. Здесь барка была отлично защищена от всякой непогоды. В самых опасных местах можно найти такие мирные уголки. Бухточки, встречающиеся среди грозных утесов, своим гостеприимством напоминают бедуинов: они так же честны, и на них можно положиться.
Жиллиат подвел барку как можно ближе к утесу, но так, чтобы она не могла неожиданно разбиться об него, и спустил оба якоря. Затем он, скрестив руки, задумался.
Барка была пристроена; с этим покончено. Но оставалось разрешить другой вопрос: где расположиться ему самому.
Жиллиату предоставлялись две возможности: жить в самой барке – там было довольно удобно – или на площадке вершины утеса «Человек» – взобраться туда нетрудно. С обоих этих мест во время отлива можно было, перескакивая с камня на камень, почти не замочив ног, достигнуть ущелья между Дуврами, где находилась Дюранда. Но отлив продолжается недолго, а следовательно, все остальное время Жиллиат будет отделен или от стоянки, или от Дюранды расстоянием в двести сажен. Плыть среди рифов трудно, при малейшей непогоде – вовсе невозможно. Таким образом, от барки и утеса «Человек» нужно отказаться. На соседних скалах поместиться негде. Их вершины два раза в день покрывались водой. До самых высоких долетали брызги пены. В этом вынужденном купании нет ничего приятного.
Оставался лишь разбитый пароход. Можно ли устроиться там? Жиллиат надеялся на это.
Убежище для путника
Через полчаса Жиллиат, вернувшись на разрушенное судно, спускался с мостков на палубу, с палубы – в уцелевшую часть трюма, внимательно изучая все то, что раньше осмотрел лишь бегло.
С помощью шпиля он поднял на палубу Дюранды сверток вещей, выгруженных из барки. Шпиль работал хорошо, блок был в исправности. Жиллиат принялся выбирать из уцелевших на судне вещей все, что могло ему пригодиться. Среди обломков он нашел долото, очевидно, выпавшее из ящика с плотничьими инструментами, и пополнил им свой запас орудий. У него был с собой складной карманный нож. Жиллиат работал на пароходе весь день, раскапывая, приколачивая, расчищая.
К вечеру он уже знал следующее.
Все судно содрогалось от ветра. Обломки дрожали при каждом шаге Жиллиата. Прочной и устойчивой была только часть корпуса, зажатая между утесами, в которой и находилась машина. Бимсы[15] ее крепко упирались в гранит.
Поселиться на Дюранде было бы неосмотрительно. Это означало нагрузить ее лишней тяжестью, а ему нужно подумать о том, как ее облегчить. Располагаться на Дюранде нельзя ни в коем случае.
Обломки судна требовали самого внимательного ухода. Они напоминали тяжелобольного. Даже ветер обращался с ними грубо и неосторожно. То обстоятельство, что на обломках корабля предстояло проделать ряд работ, само по себе плохо. Все эти работы, несомненно, окончательно расшатают судно, а быть может, оно окажется не в силах вынести их. Кроме того, если бы ночью, когда он будет спать, с пароходом что-нибудь случилось, Жиллиат, находясь на нем, затонул бы вместе с обломками. Спасение в таком случае невозможно: все погибло бы. Для того чтобы в нужную минуту прийти на помощь судну, необходимо находиться вне его.
Нужно быть не на судне, но вблизи него; такова задача Жиллиата.
Трудности все возрастали. Где найти пристанище при таких условиях? Жиллиат начал размышлять.
Оставались только Дуврские скалы. Но поселиться на них трудно. На верхней площадке Большого Дувра виден какой-то странный нарост. Высокие утесы, как Дувр или «Человек», часто имеют срезанные вершины. Нарост на Дувре был, очевидно, обломком рухнувшего когда-то пика. Быть может, там есть какое-нибудь углубление, где можно поместиться. Лучшего Жиллиат и не желал бы.
Но как добраться до площадки? Как взобраться по гладкой отвесной поверхности, отполированной, покрытой скользкими стеблями и казавшейся намыленной? От палубы Дюранды до площадки не меньше тридцати футов.
Жиллиат достал из ящика для хранения инструментов веревку с узлами, обмотал ее вокруг пояса и стал взбираться на Малый Дувр. Чем выше он поднимался, тем труднее ему становилось продвигаться вперед. Наконец он с трудом достиг вершины. Очутившись наверху, выпрямился. Там едва хватало места для ступней его ног. Поселиться здесь невозможно. Отшельник мог бы на этом успокоиться, но Жиллиат был требовательнее и хотел большего.
Малый Дувр как бы кланялся Большому, и, казалось, он его приветствует; внизу расстояние между утесами равнялось двадцати футам; наверху оно было не больше восьми.
Стоя на вершине Малого Дувра, Жиллиат ясно видел каменную нишу на площадке Большого Дувра. Площадка эта находилась над его головой, между ним и ею лежала пропасть, а прямо под его ногами начинался отвесный склон Малого Дувра.
Жиллиат снял веревку с пояса, рассчитал на глаз расстояние и бросил крюк на площадку. Царапнув по камням, крюк сорвался. Узловатая веревка свесилась от ног Жиллиата по склону Малого Дувра. Жиллиат забросил ее еще раз, стараясь попасть в ту часть гранита, которая была покрыта трещинами и щелями. Он швырнул ее так ловко, что крюк засел в расщелине. Жиллиат потянул веревку, камень обломился, и веревочная лестница опять повисла в воздухе.
Жиллиат бросил крюк в третий раз. На этот раз крюк удержался. Жиллиат потянул веревку – она не поддалась. Крюк засел крепко. Жиллиату не было видно, где он зацепился. Теперь предстояло доверить свою жизнь этой неведомой опоре. Жиллиат не колебался. Он торопился. Приходилось выбирать кратчайший путь.
Кроме того, спуститься на палубу Дюранды и поискать иного пристанища не представлялось возможным. На скользком склоне легко сорваться, поэтому падение почти неизбежно. Можно влезть, но спуститься нельзя.
Движения Жиллиата, как всех хороших матросов, были точны. Он не терял сил даром и делал все с точным расчетом. Поэтому, обладая средней силой, умел совершать необычайные вещи; его бицепсы не отличались от тех, что имеет всякий нормальный мужчина, но Жиллиат мог похвалиться необычайно здоровым сердцем. Он обладал физической силой и душевной энергией.
Перед ним стояла трудная задача: повиснув на веревке, преодолеть расстояние между двумя Дуврами.
