KnigaRead.com/
KnigaRead.com » Проза » Разное » Рене Фалле - Париж в августе. Убитый Моцарт

Рене Фалле - Париж в августе. Убитый Моцарт

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Рене Фалле, "Париж в августе. Убитый Моцарт" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

— Я не знаю, куда идти.

— Вы не обязаны следовать за мной. Ваш паспорт здесь, в отеле?

— Нет.

— Мой тоже. Если б он был со мной, я уже этой ночью уехал бы за границу. Что вы решили?

— Увезите меня.

Она сжала его руку:

— Я не хочу оставаться одна. Я не хочу возвращаться туда одна. Я сойду с ума, если вернусь одна в этот отель.

Он почувствовал, что она так напугана, что готова броситься за ним куда угодно, а потом в один прекрасный день очнуться. Кароль все еще цеплялась за соломинку:

— Вы правда напишете в газеты и прокурору?

— Непременно.

— Может быть, вы и правы. Ни за что на свете не хотела бы я присутствовать на похоронах Норберта в качестве подозреваемой в чем бы то ни было.

Внезапно у нее вырвался крик ужаса:

— А если его похоронят прямо сейчас?

— Нет. Они будут держать его в больнице. Они очень долго могут его держать. Вплоть до конца расследования.

Кароль закрыла глаза. Ее лицо, обрамленное светлыми волосами, казалось зеленоватым.

— Поедем, Уилфрид, поедем.

Лично он не боялся одиночества. Вот уже много лет, как он привык к нему и даже довольно уютно чувствовал себя в этом положении. Уилфрид почувствовал досаду. Надо было уехать, не говоря ни слова о своих опасениях этой женщине. Конечно, его поведение назвали бы подлостью. Но, если бы мужчины могли гордиться буквально всеми своими поступками, на дорогах было бы не продохнуть от непонятных существ с выпяченной от гордости грудью.

Он все не спешил трогаться с места и процедил сквозь зубы:

— Кароль, вы еще можете передумать. Возможно, что я ошибаюсь, и все закончится благополучно. Так бывает.

— Нет, Уилфрид.

Она еще сильнее сжала его руку.

— Не оставляйте меня. Нужно быстрее уехать. Я не могу вернуться в эту комнату.

Он повернул ключ зажигания. Ничего не зная о наследстве, он нажал на кнопку, которая убивает китайского мандарина.


«Мерседес» мчался в кромешной темноте. Кароль, совершенно измотанная, временами погружалась в короткое дремотное забытье. И этот отрывистый сон раздражал Уилфрида. Она уже забыла Норберта. На те несколько минут, когда голова ее свешивалась на грудь, Норберт уходил из ее мыслей, Норберт страдал от забвения. Тогда Уилфрид слишком резко выкручивал руль на поворотах, стараясь таким образом разбудить свою попутчицу. Сознание возвращалось к ней, взгляд блуждал во мраке, вновь оживали боль и мысли о Норберте.

— Кароль, я прошу вас стать моей женой.

— Норберт, милый, почему?

— Потому что.

— Это не слишком серьезная причина.

— Да. Я хотел бы сделать вас счастливой.

— Но я счастлива!

Он не знал, что еще сказать. Тогда она согласилась. Он ей нравился. Он был симпатичным, смешливым юношей и без порочных наклонностей. Ей уже исполнилось двадцать пять лет, и она начинала искать защиту от превратностей жизни. Норберт и стал тем защитником, предоставив надежное убежище в престижном квартале, которое ее просто ошеломило. У них не было детей, потому что дети вырастают.

— Счастлива?

— Да, Норберт.

— Тебе со мной не скучно?

— Нет, дорогой, ты очень забавный.

— Я считал, что все женщины скучают со своими мужьями, и только потому, что они — их мужья.

— Ну, я не настолько подчиняюсь общим правилам.

Ее страстью было посещение антикварных магазинов. Их квартира была обставлена соответственно ставшему уже знаменитым «изысканному вкусу». Все, побывавшие в гостях, говорили о Кароль, что у нее есть вкус, даже если в конечном счете вкусом этим обладал столяр, живший в прошлом веке, или торговец восемнадцатого века, продававший скобяные изделия.

— Я устал сегодня.

— Хочешь виски?

— Будь добра. Это сегодня Уилфрид обедает с нами?

— Да. Мы пойдем в театр?

— Непременно. Мы же договорились в прошлый раз. Это развеет его.

— Его жена не вернулась?

— Нет. Это тяжелое потрясение.

— Он скоро придет в себя. В глубине души, он не любит никого.

— Эгоист, как все мужчины и т. д. и т. п. Очень знакомая песня, моя дорогая. Мужчина — это животное, в первую очередь — рогатое, а потом — эгоистичное. Вот и вся наша исключительность.

— Речь не о тебе, дорогой, а об Уилфриде.

Иногда по вечерам она заходила за ним в агентство. Тогда, в те вечера, она была красивой, представительной, богатой. Они шли перекусить, а потом — в кабаре, выпить по стаканчику. Летом ли, зимой ли, она могла отправиться на море или в горы, по выбору.

Они шли по жизни, как по мягкому ковру. И этот ковер, протертый их ногами, только что продырявился, и они провалились, один — в смерть, другая — в ночь. В ночь, которую даже яркие фары «мерседеса» не могли превратить в рассвет. Кароль, с кровоточащей раной внутри, закрыла глаза.

Описание ночи. Темные или светлые, они опрокидываются и обвиваются вокруг любви и людей, и фетровых птиц. А над волнующимися деревьями висит трагическая звезда. Деревья перебегают с место на место и ранним утром снова напускают на себя невинный вид.

— Кароль?

Она вздрогнула.

— Вы даже не спрашиваете, куда мы едем.

— Нет…

— Мы спрячемся, как крысы, на вилле Омера. Вы уже встречались с Омером Масс?

— Я не знаю.

— Как-то мы вместе провели там вечер: вы с Норбертом, я с женой и Омер с женой. Надо сказать — ужасный вечер. Норберт был пьян, а Омер ухаживал за вами. Худой, элегантный, в очках.

— Да, может быть.

— У него вилла в ста пятидесяти километрах отсюда. Это время года Омер проводит в Италии. Ключи всегда лежат под голубой керамической вазой. Питаться будем консервами и шампанским. В сад сможем выходить только по ночам. Никто не должен знать, что на вилле живут двое.

Это слово «двое» показалось странным. Здесь, в машине, оно так резануло слух, что Кароль повернула голову.

Но кто же такой, этот Уилфрид? Она видела его время от времени на протяжении пятнадцати лет, но никогда не задавала себе такого вопроса. Она понимала, что никогда не присутствовала при настоящих, задушевных разговорах Норберта и Уилфрида. Он был вежливым, остроумным, сдержанным. Друг, в высшей степени порядочный. Но для нее — абсолютный незнакомец. Она хоть раз видела его руки?

Кароль посмотрела на них, крепко сжимающих руль. Сильные, запачканные за целый день руки. Руки, которые всю жизнь прожили вместе с ним, ласкали женщин и колотили мужчин. Живые руки. У Кароль перед глазами возникли руки Норберта, лежащие поверх больничного одеяла, неестественно напряженные.

Словно от резких приступов боли, Уилфрид бросал машину то в одну, то в другую сторону. Норберт. Да, Норберт. Это был друг. Но, что ни говори, не по-дружески было дать Уилфриду увязнуть по самую шею в этой невероятной передряге. И Уилфрид злился на него из-за этого. Если бы Норберт хоть на минутку задумался о последствиях, он нашел бы в себе силы взять слабеющей рукой карандаш. «Пиши, Норберт, пиши скорей: я упал сам, один». Может быть, он был в состоянии для их спасения написать несколько слов. Может быть… Но разве можно было предвидеть, что он умрет? Из-за какой-то форели… Уилфрид все еще недоумевал по поводу ничтожности ставки. Из-за какой-то рыбы Норберт разбился и оставил свою жену и друга в глупейшем положении. Когда-то давно в Черном лесу их окружила небольшая группа озверевших от отчаяния эсэсовцев. И они выбрались оттуда живыми. Скала назначила Норберту свидание. Подошва резинового сапога, соскользнувшая с камня, — вот и все. Конец. Непостижимо. 23 часа 30 минут. Прошло только два часа, как он умер. Два часа или две тысячи лет…

«Господи, убей нас, убей нас, чтобы пришел конец этой игре». Гул мотора все нарастал. Уилфрид мчался на такой скорости, на которой раньше никогда не решался водить машину. Он едва успел выровнять ее после одного поворота, как — через десятую долю секунды — уже другой. От напряжения по спине потекла струйка пота. Кароль сказала:

— Будьте внимательней, Уилфрид. Это бесполезно.

Он отпустил педаль. Это было в самом деле бесполезно. И все-таки слова эти его задели. Этой несчастной идиотке не нравилась смерть. А ему — да. У него на глазах Кароль причудливым образом меняла цвета. Она вызывала в нем любопытство. Она была похожа на женщин, которых он видел в черных вечерних платьях, бледных, с ярко накрашенными губами, загадочных и молчаливых. Но, как только они начинали говорить, тут же утрачивали тот шарм, который заставлял его замирать на месте. Смотри-ка, а ведь он сам тоже испугался этого поворота. Рассказывал сам себе небылицы. А, по сути, он не лучше Кароль. Такой же глупый. Он не хотел умирать. Он в самом деле признает это, но… но это вовсе не одно и то же, нет. Такой вот Уилфрид умрет совершенно по-другому, не так, как какая-то миниатюрная блондинка.

— Алло, Норберт?

— Привет, старина.

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*