Ивлин Во - Пригоршня праха
...Ковры и балдахины, гобелены и бархат, опускные решетки и бастионы, водяная птица и лютики по берегам рва, павлины, волочащие роскошные хвосты по лужайкам; высоко над головой в сапфировом и лебяжье-пуховом небе перезвон серебряных колоколов в белоснежной башенке.
Дни тусклые и утомительные: соленый ветер и промозглый туман, вой сирены и непрерывный скрежет и лязг металла. Но после Азорских островов этому пришел конец. Натянули тенты, и пассажиры перебрались на наветренную сторону.
Жаркий полдень и ровный киль; плеск голубой воды о борт корабля, тянущейся сеткой ряби до самого горизонта; граммофоны и метание колец через сетку; взлетающие ослепительными параболами рыбы ("Эрни, скорее сюда, смотри, там акула". - "Это не акула, это дельфин". - "А мистер Бринк сказал, что это морская свинья". - "Вот, вот он опять". - "Ох, был бы у меня аппарат"); прозрачная гладь вод и равномерные обороты и шаг винта; когда гончие носились по палубе, к ним тянулось множество рук. Среди общего хохота мистер Бринк заявил, что мог бы прогуливать лошадь, и даже - давши волю фантазии - быка.
Мистер Бринк сидел в развеселой компании за столом казначея.
Доктор Мессингер покинул каюту и стал появляться на палубе и в столовой. Появилась и жена архидиакона; она была гораздо светлее мужа. По другую руку от Тони сидела девушка по имени Тереза де Витрэ. Он раз или два обратил на нее внимание еще в непогожие дни: одинокая фигурка, затерявшаяся среди мехов, подушек и пледов; бледное личико с широко расставленными темными глазами. Она сказала:
- Последние дни были ужасны. Я видела, вы перенесли их на ногах. Как я вам завидовала.
- Теперь обязательно установится хорошая погода, - и неизбежное: Далеко едете?
- В Тринидад. Это моя родина... Я пыталась догадаться по списку пассажиров, кто вы.
- Ну и как, кто же я?
- Я решила, что вы... полковник Стрэппер.
- Неужели я выгляжу таким старым?
- А разве полковники старые? Я не знала. В Тринидаде их редко видишь. Но теперь я знаю, кто вы: я спросила старшего стюарда. Пожалуйста, расскажите мне о вашем путешествии.
- Расспросите лучше доктора Мессингера. Он знает об этом куда больше меня.
- Нет, расскажите вы.
Ей было восемнадцать лет; маленькая и смуглая; с крохотным, оканчивающимся нежным узким подбородочком, личиком, которое почти целиком занимали серьезные глаза и высокий лоб. Она совсем недавно превратилась из пухлой школьницы в девушку и поэтому теперь не двигалась, а порхала, словно только что сбросила с себя тяжелую ношу и на ее плечи не успели еще лечь другие тяготы. Она проучилась два года в парижском пансионе.
"...некоторые девочки прятали у себя в комнатах помаду и румяна и по ночам красились. А одна девочка, ее звали Антуанетта, пошла так к мессе в воскресенье. Она жутко поскандалила с мадам де Сюпплис, и ей пришлось после конца семестра уйти из школы. На такое у нас никто не отваживался. Все ей завидовали... Только она была некрасивая и вечно жевала конфеты..."
"...Я еду домой, чтобы выйти замуж... Нет, я еще не помолвлена, понимаете, у нас не так уж много молодых людей, за которых можно выйти замуж. Мой муж непременно должен быть католиком и уроженцем островов. Я не могу выйти замуж за чиновника и уехать с ним в Англию. Но выйти замуж мне будет очень просто, потому что у меня нет братьев и сестер, а дом моего отца один из лучших в Тринидаде. Вы обязательно должны его увидеть. Дом каменный, он стоит за городом. Моя семья переселилась в Тринидад во время французской революции. У нас есть еще две-три богатых семьи, и я выйду замуж в одну из них. Дом перейдет нашему сыну. У нас все очень просто..."
Она носила маленькое пальто модного в том сезоне покроя и никаких украшений, кроме нитки жемчуга. "...У мадам де Сюпплис жила одна девочка из Америки, она была помолвлена. У нее даже было кольцо с большим бриллиантом, но она могла надевать его только ночью в постели. А потом она получила письмо от жениха, он ей сообщал, что женится на другой. Как она плакала. И мы все читали письмо, и почти все плакали... Но у нас в Тринидаде это очень просто".
Тони рассказал ей об экспедиции, о средневековых переселенцах из Перу, об их нескончаемых караванах, пробиравшихся через горы и леса, о ламах, навьюченных изделиями искусных ремесленников, о постоянно просачивающихся на побережье слухах, которые заманивали в леса искателей приключений; и еще о том, как они поднимутся по реке, проберутся через заросли по индейским тропам и нехоженым землям; о реке, которая, как сказал доктор Мессингер, пересечет их путь, о том, как они соорудят там каноэ из коры и снова пойдут по воде; и о том, как, наконец, они прибудут к стенам Града, как викинги к Византии.
- Конечно, - добавил он, - вполне возможно, что никакого Града там нет. Но путешествие в любом случае обещает быть интересным.
- Как жаль, что я не мужчина, - сказала Тереза де Витрэ. После обеда они танцевали на палубе под граммофон, и девушка сидела на скамейке рядом с баром, потягивая лимонад через две соломинки.
В эту неделю синие воды с каждым днем становились все прозрачней и спокойней, солнце светило все жарче, обласкивая корабль и пассажиров и принося веселье и непринужденность; синие воды тысячами блестящих точек отражали солнце, и когда вы высматривали вдали дельфинов и летающих рыб, слепили вам глаза; прозрачные синие воды на отмелях, где на много саженей вглубь видно дно, устланное серебряным леском и обточенной галькой; томный теплый сумрак под тентами; корабль плыл среди пустынных горизонтов по огромному синему диску, и его синева искрилась на солнце.
Тони и мисс де Витрэ метали кольца и кидали диски, бросали веревочные петли в стоявшее неподалеку ведро. ("Мы поедем на небольшом пароходе, говорил доктор Мессингер в Лондоне, - чтоб избежать этих дурацких палубных игр".) Тони угадал ход судна и дважды сорвал тотализатор; приз был восемнадцать шиллингов. Он купил мисс де Витрэ шерстяного зайца у судового парикмахера. Тони редко кого называл "мисс". Он не мог припомнить, чтоб обращался так к кому-нибудь, кроме мисс Тендрил. Но Тереза сама первая назвала его Тони, прочтя выгравированное почерком Бренды имя на его портсигаре.
- Какое совпадение, - сказала она, - так звали человека, который не женился на той американской девушке у мадам де Сюпплис.
После чего они стали называть друг друга по имени, к вящему удовольствию остальных пассажиров, которых в скучной жизни корабля только и радовало, что развитие этого романа.
- Просто не верится, неужели это тот самый корабль, что в те ненастные дни, - сказала Тереза.
Они подошли к первому острову; зеленый пояс пальм, а за ними поросшие лесом холмы и городок, лепящийся вдоль залива.
Тереза и Тони сошли на берег купаться. Тереза плавала плохо, она нелепо поднимала голову над водой. "В Тринидаде по-настоящему негде купаться", объяснила она. Они полежали на твердом серебристом пляже, потом поехали в город на тряской двуконной коляске, нанятой Тони, мимо жалких развалюх, из которых выскакивали черные мальчишки - попрошайничать или покататься на оси среди клубов белой пыли. Обедать в городе было негде, и на закате они вернулись на пароход. Пароход стоял на рейде, но с палубы, куда они вышли после обеда, когда не работала лебедка, было слышно болтовню и пение на улицах. Они стояли, перегнувшись через перила, и Тереза продела руку в руку Тони, но палубы кишели пассажирами, коммивояжерами и чернявыми человечками: со списками грузов. Танцев в этот вечер не было. Они поднялись на шлюпочную палубу, и Тони поцеловал Терезу.
Доктор Мессингер вернулся на борт последним катером. Он встретил знакомого в городе. Ему в высшей степени не нравилась растущая дружба Тони и Терезы, и он в качестве предостережения рассказал Тони, как его друга пырнули ножом где-то на задворках Смирны; вот, мол, что ждет тех, кто путается с женщинами.
На островах налаженная жизнь корабля расстроилась. На смену одним пассажирам пришли другие; черный архидиакон удалился, пожав руки всем пассажирам; в последнее утро его жена обошла всех с кружкой, призывая жертвовать на ремонт органа. Капитан так ни разу и не появился в столовой. Даже первый приятель Тони прекратил переодеваться к обеду; в каютах было невыносимо душно: их весь день держали закрытыми.
На Барбадосе Тони и Тереза снова купались, потом объехали остров, посещая похожие на замки церкви. Обедали они в загородном отеле высоко над морем и ели летающую рыбу.
- Вы должны обязательно прийти ко мне домой и отведать настоящей креольской кухни, - сказала Тереза. - У нас готовят много старинных плантаторских блюд. Вы должны познакомиться с мамой и папой.
С террасы отеля были видны огни их корабля; по ярко освещенным палубам шныряли крохотные фигурки, светился двойной ряд иллюминаторов.
- Послезавтра мы будем в Тринидаде, - сказал Тони. Они поговорили об экспедиции, и Тереза сказала, что она наверняка будет очень опасной.
