Даниил Курсовский - Уходя — не уходи
Но ответа на этот вопрос так и не может найти.
Наступает утро.
Мужчина просыпается.
Ему пора уходить.
И сейчас, и совсем.
Он – сильный мужчина не только в физическом смысле. И он знает цену слов.
Там, за дверью, его ждет его дело, и его новая-старая жизнь, в которой больше не будет этой девушки. Тут уж ничего не поделаешь.
Мужчина тихонько встает, приоткрывает жалюзи на окне, и смотрит на девушку.
Она спит на животе, и рубашка по прежнему на ней, только теперь она закрывает все ее тело.
Мужчина сам расправил ее обратно всего лишь пару часов назад, когда она, совсем обессилев от его бурных ласк, крепко уснула. То есть спал он в эту ночь всего лишь пару часов.
«Время открытий кончилось. – думает мужчина. - Начинается время тайн. Мне будет тяжело, я знаю. Не знаю только того, когда и с кем я решусь на новые открытия...»
Мужчина идет в душ и долго стоит под струями холодной воды.
Несмотря на малое время сна, он чувствует себя вполне отдохнувшим.
Он мог бы сейчас вернуться к девушке.
Он мог бы вновь...
Но нет, он не будет так делать.
Потому что так делать нельзя.
Потому что теперь для него стало запретным дозволенное раньше.
Он понимает это.
Он очень хорошо это понимает...
Мужчина выходит из душа, вытирается, и идет одеваться в другую комнату. Он специально оставил свою одежду именно здесь.
Потом он идет на кухню, чтобы выпить там чашку кофе и съесть маленький бутерброд.
Так, все.
Пора.
Осталось, может быть, только несколько минут.
Мужчина, поколебавшись, на цыпочках возвращается в спальню.
Ну вот, он так и знал!
Девушка по-прежнему спит на животе, но рубашка на ней опять сбилась. Видно, ей приснился какой-нибудь тревожный сон.
Сбилась рубашка на этот раз довольно высоко, и взгляду мужчины во всей своей красе открывается загорелая попка девушки и все замечательные складки там, где она переходит в бедра.
Чувственное желание с новой силой овладевает мужчиной. Ему совсем не хочется уходить. Его с огромной силой влечет к девушке, но он не может сделать шаг ни к ней, ни от нее.
Но он понимает, что исчезнуть из жизни девушки ему все равно придется.
«Ну что ж, уходя – уходи!..» – думает мужчина, грустно улыбаясь сам себе.
И не может уйти.
Его ноги будто сами собой делают шаг, другой, третий...
Он подходит совсем близко к постели.
Он сдерживает дыхание.
Он присаживается на краешек кровати и протягивает руку...
Так много наполненных наслаждением ночей, дней и часов было у них, так много... Он привык получать наслаждение от нее, он привык доставлять наслаждение ей, он так настроил себя на это, что любое прикносновение к ней, любой поцелуй, любая ласка действовали на него опьяняюще.
И он надеялся, что и на нее тоже.
По крайней мере, он это чувствовал.
И очень часто.
Но сейчас мужчина не может понять, чего же ему хочется больше - доставить напоследок еще немного наслаждения себе или просто приласкать ее?..
Он думает, думает, думает, но не может этого понять.
И потому он не решается прикоснуться к телу девушки. Его рука зависает над ней.
Потом мужчина медленно убирает руку.
Мужчина смотрит на девушку с прежним желанием, но теперь как бы издалека, из-за прозрачной, но непреодолимой преграды.
Мужчина любуется девушкой и вспоминает все те ночи и дни, когда они с ней обладали друг другом, все те разговоры за столом и рядом в постели, когда они что-то расказывали друг другу, все прогулки в парке, по улице, под дождем, когда им было так хорошо и так интересно вместе.
Мужчине хочется напоследок поговорить с девушкой, но он не может нарушить соглашение, и потому говорит сам с собой.
Иногда человеку очень нужно что-то очень важное сказать самому себе.
И мужчина говорит, вслух не произнося ни слова:
«Меня всегда притягивала ее красота. Она поразила меня еще в самый первый вечер – в тот вечер, когда мы встретились в первый раз. Я любовался ею одетой, я любовался ею обнаженной, я прикасался к ней, я ласкал ее руками и губами, и не было такого места у нее на теле, которого не восхищало бы меня и не приносило бы мне высочайшего наслаждения. И, вдоволь наласкавшись, я соединялся с ней, и был в ней долго, и мог принести и ей тоже столько удовольствия, что она воспринимала это даже со страхом...Но любил ли я ее на самом деле? Соединялся ли я с ней не только телом, но и душой?... Не знаю. Не знаю... Я лишь гордился, да и горжусь тем, что я чрезвычайно сильный мужчина. Что во мне очень много энергии, и она очень быстро восстанавливается. Что я – мастер. Мастер любовных утех... Для того, чтоб им стать, мне не понадобилось тренироваться и читать разные книжки и практические пособия. Все пришло само, с годами, само накопилось, отсортировалось, и привелось в замечательную систему. У меня было не так много женщин, потому что мне не нужны беспорядочные связи. Мне всегда была нужна одна, только одна женщина. И я все время искал такую одну. И вот, кажется, нашел. И сейчас теряю ее. Собственно, уже потерял... Мне нечем ее удержать. Да и не хочу я удерживать ее насильно, и покупать ее тоже не хочу. И я рад тому, что она не хочет, чтобы ее покупали. Правда, я думал, что ее могут удержать чувственные удовольствия, но теперь понимаю, что их совсем недостаточно. Вот если бы можно было сделать так, чтобы ей не хотелось уходить, чтобы она всегда стремилась быть рядом со мной...А я бы хотел этого, я бы очень этого хотел...Только теперь я понимаю, как много она значит для меня. Но раз уж силы этого желания недостаточно, чтобы она осталась со мной, если она не может остаться и хочет уйти – пусть уходит. То есть ухожу-то я, но это не имеет принципиального значения. Важна суть.»
Мужчине вдруг делается легче.
Он вновь долгим взглядом смотрит на девушку.
Взгляд его смягчается – потому что он, освобождая ее от себя, прощается с ней.
Ее новая свобода освобождает и его.
И мужчина смотрит на девушку уже совсем другими глазами.
Он ощущает в ней сейчас не только женскую притягательную силу, но и детскую открытость, которая так нуждается в чуткой защите.
Почему он раньше этого не замечал?..
Может быть, потому, что не хотел замечать?
Или же это было просто очень хорошо замаскировано?..
Удивительное ощущение нежности охватывает мужчину.
Ранее никогда не испытываемой нежности.
Нежности совсем особого рода.
Она его буквально переполняет.
Мужчина тихонько поднимается и целует девушку в открытую попку. Один раз. И еще один. Но так, как он целовал ее раньше, и как вообще целуют мужчины своих возлюбленных, а так, как родители целуют своих детей.
Затем мужчина осторожно берется обеими руками за подол ее ночной рубашки и осторожно тянет его вниз.
И вдруг девушка, что-то пробормотав сквозь сон, приподымается на постели, как будто бы для того, чтобы ему было удобнее расправлять тонкую ткань!..
Мужчина, едва дышит, расправляя рубашку во всю ее длину, но девушка, не просыпаясь, вновь опускается на постель.
Дыхание ее делается глубоким и ровным.
Мужчина колеблется.
Впрочем, не похоже, чтобы она проснулась в ближайшее время.
Мужчина укрывает ее одеялом.
И уходит.
Его ключи от этой квартиры остаются на тумбочке рядом с кроватью.
Ночь за ночью, день за днем. Новые дела, новые встречи, и не только в этом, но и в других городах.
Новые дела, новые сделки, приносящие все больше денег и все больше возможностей.
Вот только прежнего удовольствия они совсем не приносят.
Это не удивительно.
Он работает, думает, планирует и действует как будто бы с прежним блеском, да только в этом блеске больше нет души. Это блеск великолепно отлаженной машины. И не более того.
Это понятно – его чувства, его мысли, вся его душа больше не принадлежит его делу.
Она принадлежит той девушке, которая теперь так близко и так далеко от него.
Вокруг него много других девушек и женщин, из которых многих тянет к нему – ведь женщины и девушки очень любят успешных мужчин – но никто из них не нужен ему.
Потому что ему нужна только одна девушка.
Во всех других он ищет ее черты.
И не находит, естественно.
Не находит...
Ведь все они уже есть не в них, в каждой по отдельности, а в той одной, что теперь все так же близка, но абсолютно недосягаема для него.
Он не звонит, не ждет, не надеется, и не верит.
Он прилагает все свои силы, чтобы забыть.
И забыть не может.
Ночь за ночью, день за днем...
Окончилось очередное совещание. В компании все хорошо. И даже очень хорошо. Выступление финансового директора было прямо-таки триумфальным и сопровождалось бурными аплодисментами.
