Дэвид Кеслер - Мистические сюрпризы жизни и смерти (рассказы)
Но, если и выступление осталось незамеченным среди населения, оно вызвало гнев у
партийных товарищей. Не успел Петер прийти домой, как начались телефонные звонки. Первым позвонил один из рядовых членов партии и с гневом и хорошо улавливаемой иронией сказал, что не ожидал от председателя партии, за которого он сам голосовал, такого предательства. Он спросил также, сколько председатель-ренегат получил от иностранцев за это выступление и хватит ли ему этих денег на кругосветное путешествие. Терпение Петера лопнуло, он решил не отвечать на телефонные звонки. Затем начались звонки в дверь, но он приказал никому не открывать.
Жизнь в доме Петера замерла. Он не выходил из дому, Брунгильда не ходила за покупками, детям было запрещено посещать школу, даже жалюзи на окнах были наглухо опущены. Вотан при очередных звонках и стуках в дверь не подавал и признаков жизни. Петер звонил только Паулю, чтобы хотя бы как-то иметь связь с внешним миром и быть в курсе происходящего за пределами забаррикадированной квартиры.
"Ни о чем не беспокойся." - пытался успокоить его Пауль. - "Я верю своей интуиции, а она мне подсказывает, что нас ждет победа. Поэтому успокойся и предоставь событиям течь так, как им положено."
Время текло медленно, атмосфера в доме была накалена до предела. Затем холодильник почти опустел, и Брунгильда прилагала огромные усилия, чтобы муж и дети не чувствовали голода. Она даже старалась готовить любимые блюда Петера, но тот потерял аппетит и только лишь сидел целый день без дела, почти ни с кем не разговаривая. Брунгильда была как всегда активна - она пыталась скрасить заточение, придумывала и рассказывала за столом различные смешные истории, выдавая их за быль, подбадривала и успокаивала мужа, занималась с детьми, чтобы те не отстали в школе. Дети боялись задавать взрослым вопросы и только перешоптывались в детской.
Наконец, до выборов осталось три дня. Был прекрасный теплый вечер, и заходящее солнце окрашивало безоблачное небо в розовый цвет. Улицы были полны народу. Вдруг что-то темное на мгновение закрыло солнце, что-то блеснуло и с неба раздался оглушительный хохот. В этом хохоте звучало и торжество, и издевка. Люди посмотрели на небо - оно по-прежнему было безоблачным. Что же это было такое? Гроза? Молния? Гром? Скорее всего, это была молния, а затем гром. Ну действительно, кому это придет в голову взобраться на небо только для того, чтобы оттуда похохотать. Конечно, это была гроза с громом и молнией.
Прошел еще день. Петер сидел и тупо смотрел на закрытое жалюзи окно. Зазвонил телефон. Петер машинально потянулся к нему.
"Я не могу жить в неведении. Пусть самая страшная правда, чем эта неизвестность", - подумал он и с покорностью поднял трубку, готовый выслушать очередную ругань.
Но это звонил Пауль.
"Поздравляю, вот теперь-то мы победим. Вчера был опрос общественного мнения,
а сегодня во всех газетах напечатано, что около двух третей населения будут голосовать за нашу партия. Так что победа нам обеспечена. Хватит затворничать, выходи на улицу!" - радостно говорил он.
"Ты знаешь, я и сам не могу точно сказать, чему больше рад - твоему звонку или возможности поднять жалюзи и выйти. Еще немного, и я бы сошел с ума."
Он выпустил детей погулять, а сам с Брунгильдой и Вотаном пошел в городской парк, где всегда было много гуляющих. По началу Петер с опаской озиралася, боясь встретить кого-нибудь из партийных товарищей, но потом успокоился - на него никто не обращал внимания. Вдруг он заметил, что один человек пристально на него смотрит.
"Ну вот, теперь начнется..." - подумал Петер.
Человек подошел к Петеру, дружелюбно улыбнулся и даже снял перед ним шляпу.
"Мне кажется, я узнал вас. Я уверен, что вы ведь наш будующий президент. Да, да, я не ошибся, все мы будем голосовать за вас и вашу партию. Ваше предвыборное выступление мне очень понравилось. Такой человек нам нужен, народ истосковался по сильной власти."
Их стали окружать, люди улыбались, старались сказать что-нибудь хорошее. Петер тоже улыбался.
"Конечно, это очень приятно, когда видишь, как тебя любят. Но я не понимаю, почему ты принимал поздравления с улыбкой превосходства." - сказала Брунгильда, когда они пришли домой после прогулки.
"Ты ведь слыхала, народ хочет сильной власти. И он ее получит. А лидер должен быть вожаком и не опускаться до простого люда. Его должны не только любить, но и бояться."
Петер был горд собой. Наконец, похоже, сбывается его давнишняя мечта, о которой он раньше даже и думать не мог. Он уже видел себя то в президентском дворце, то выступающим перед парламентариями, то проезжающим по стране среди ликующей толпы в роскошном бронированном автомобиле. ( "Почему обязательно в бронированном?" - мелькнуло у него в голове.)
Выборы действительно прошли без сучка и заторинки. Большинство населения, даже больше, чем ожидалось, отдало свои голоса за партию "Синие", так что вступать в коалицию с левами или правыми к счастью не было необходимости.
Газеты, радио и телевидение славили новую партию и нового президента, город был увешан портретами Петера в окружении национальных флагов, а люди с улыбкой говорили, что черный цвет флага прекрасно гармонирует с цветом костюма президента, красный - с цветом его галстука, в то время как золотой символизирует богатство и процветание страны. Правда, обозреватели некоторых газет с удивлением отметили странность ситуации - как это могло случится, что Националтстическая партия, которая с момента своего образования отстаивала националистические идеи, перед самыми выборами резко изменила свой политический курс, начала интересоваться вопросами экологии и победила кур, да еще и с таким преимуществом.
Когда Петер первый раз приехал в президентский дворец, гвардейцы встали по стойке смирно и отдали честь, швейцар снял шляпу, приветствуя нового хозяина. Президентский кабинет был действительно великолепен - антикварная мебель, хрустальные люстры, картины. Секретарша была молода и очень привлекательна. Но Петер решил все изменить, не должно остаться и духа от прежднего президента. Над своим креслом он приказал повесить портрет человека, который был предтечей партии, а в другом конце кабинета - портрет композитора, гордости нации, который посвещал все оставшееся у него от написания музыки время борьбе с композиторами других национальностей, приехавших незванными в страну, были пришельцами и вместо благодарности за приют, старались привнести свой чуждый менталитет и моральные принципы в страну их принявшую, а по сему не имевшие права писать музыку. Секретаршу нужно тоже сменить. Это должна быть пожилая дама, пусть даже и не очень красивая, но обладающая определенным шармом, и обязательно верный член партии, которая будет тайком докладывать шефу о настроении подчиненных.
Не раздумывая, Петер предложил Паулю на выбор или место вице-президента или главы правительства, но тот на отрез отказался.
"Я не хочу занимать никакой официальной должности. Мне больше нравится роль "серого кардинала". Если тебе понадобится моя помощь, ты ее всегда получишь. И мне совершенно не хочется, чтобы моя физиономия красовалась на страницах газет." - сказал он твердо.
Первое выступление Петера в роли президента перед парламентариями была произнесена эмоционально, длилась около двух часов, неоднократно прерывлась аплодисментами и транслировалась по всем радио- и телевизионным программам. Среди прочего он сказал: "...Положение в стране нельзя назвать хорошим. Мы едим плохую пищу, пьем грязную воду, небо над нашими головами серо от дыма. С этим мериться нельзя, и мы будем с этим бороться... Пора очистить нашу страну от тех, кто загрязняет нашу землю, кто отнимает работу у наших граждан... Настало время напомнить нам всем, что мы - народ избранный, пора вернуть утраченное величие, чувство национальной гордости и покончить с чуждыми настроениями и желанием уподобляться другим нациям и культурам... Я обещаю вам, что сделаю для зтого все, что в моих силах, можете мне верить. Я полон сил и желания!..."
В перерыве к нему подошел Пауль. "С первой задачей ты справился блестяще. Я знал, что ты прирожденный оратор, но ты превзошел себя самого. Однако, мне кажется, я даже в этом уверен, еще не пришло время открыто говорить о наших националистических идеях. Нужно повременить, так можно и спугнуть избирателей."
"Ты забываешь, что президент - я, а не ты. Когда мне понадобятся твои советы, я не забуду обратиться к тебе. А пока я в них не нуждаюсь."
Пауль ничего не сказал, только посмотрел на Петера и отошел. Петер почувствовал раскаяние.
"Он ведь мой друг, зачем я сказал ему такие обидные слова. Мне же придется часто обращаться к нему за советом. К тому же Пауль прав, еще не наступило время для того, чтобы во весь голос, не скрываясь, заявить о том, что мы - националисты. Нужно перед ним извиниться."
