Шарлотте Вайце - Письмоносец
Каспар ждет в фойе, Лэрке выходит и обнимает его. Спина у нее взмокла.
— Пойдем со мной, — говорит она и тащит его за собой по черной лестнице.
Они идут темными коридорами, всюду люди, смывающие грим, люди, бродящие с цветами, люди, убирающие свои инструменты. Пахнет пылью, потом и краской. Лэрке открывает дверь в конце коридора.
— Вот моя квартира, — говорит она и поворачивается кругом, — ее для меня нашла моя старая учительница. Она прямо под сценой, мне слышно, как топают наверху. Окон здесь нет, зато мне слышны все концерты, я могу следить за репетициями. Через вентиляционную шахту дует ветер, так что я знаю еще и то, какая погода.
Она кипятит воду для растворимого кофе, они садятся, беседуют о старых временах и смеются. Когда Каспар поднимается, чтобы уйти, она спрашивает о ягненке.
— А что, разве он не у тебя? — спрашивает он. — Когда ты переехала, он исчез.
— Нет, — отвечает она, — я его оставила у тебя.
Они смотрят друг на друга, раскрыв рты.
— Но ведь нельзя, чтоб он бегал по улицам один, — говорит она.
Каспар ходит по своей комнате, хотя там и мало места. Джек оставил на кухонном столе свежий журнал, и он прочитал его. Там большая фотография Софии. Она призрачно крупнозерниста и увеличена во много раз, но на ней определенно она. София идет по дороге из Форехайма в город. Он не видит ее лица, но держится она прямо.
За несколько недель до середины лета Каспар чистит свою униформу, зашнуровывает ботинки и вешает через плечо почтовую сумку. Он убеждается, что письмо от Софии к Мире все еще лежит там, в отделении для непереданных писем. Каспар густо намазывается солнцезащитным кремом, надевает шляпу и очки и идет в солярий «Солнце Мира» за концертным залом. Там пахнет пóтом, кремом от солнца, солью и теплом. Он делает шаг назад.
— Чем могу вам помочь?
За прилавком стоит очень загорелая большегрудая девушка. На ней коротенькая блузка, она улыбается белоснежной улыбкой. Из колонок льется поп-музыка.
— У нас есть спецпредложение на суперсолнце до двенадцати, — говорит она.
— Мне не надо в солярий.
— Гм, — говорит она и смотрит на него.
— Я ищу Миру.
— A-а, шефа. Ее сегодня нет. Мира ездит по всем соляриям и проверяет, все ли в порядке. Когда-нибудь она заедет и к нам.
— Спасибо, — говорит Каспар. — Можно я подожду?
— Да.
Он вытаскивает из автомата бутылку газировки, садится на деревянную скамью и притворяется, что рассматривает журналы. Каспар качает ногой в такт музыке и бросает быстрые взгляды на девушек, которые трясут гривами, бегая на своих длинных ногах, и дезинфицируют солярии.
В журнале статья про короля. Теперь он мало-помалу окопался в своем дворце на месяц. Полиция подумывает метнуть в окно бомбу со слезоточивым газом, чтобы проверить, есть ли там признаки жизни.
Каспар отшвыривает журнал прочь и некоторое время смотрит на посетителей. Сразу видно, кто ходит сюда каждую неделю, а кто пришел впервые. Новички осматриваются, расспрашивают о ценах и как что делать. Они осторожно заходят в кабинки и запираются. Как будто хороший загар на самом деле должен приходить изнутри.
Каспар ждет много дней. Он приходит к открытию солярия и уходит с его закрытием. Теперь девушки уже знают, как его зовут. Они болтают о пустяках и каждый день спрашивают, не хочет ли он позагорать. Это освежит его цвет. Он каждый день отвечает, что загорать в солярии вредно. Это все знают. Каспар спрашивает, слыхали ли они про такую болезнь — альбинизм, она вызывается ферментальным дефектом, когда в организме не хватает тирозиназы: она расщепляет аминокислоту тирозин, которую мы получаем с пищей. Если она не расщепляется, она просто накапливается в теле и вызывает недостаточную пигментацию. Слыхали?
— Не, по-моему, я о таком не слышала, — отвечают девушки, облизывают губы и складывают их трубочкой.
Потом они фыркают и оставляют его в покое на весь день.
Просидев на скамейке почти две недели, он научился узнавать большинство посетителей. Они чернеют от загара все больше и больше. Некоторые — совсем по-африкански. Они выходят из солярия, гордо выпятив грудь.
— Каспар, ну попробуй! — говорят девушки и поводят бедрами в обтягивающих брюках. — Лампу для лица можешь выключить. Хоть на пятнадцать минут, от этого еще никому вреда не было.
Один посетитель проходит мимо и сдает два кусочка черной пластмассы, которые надо класть на глаза в солярии.
— Это лучше, чем темные очки, — говорит одна из девушек, — а то глаза будут как у панды, а это очень некрасиво.
— Каспар, сейчас солярий номер три не занят, — говорит та девушка, которая улыбается больше всех. Она еще иногда подрабатывает моделью. Это вполне понятно.
— Я сейчас его почищу, — говорит она, — иди за мной, я тебе покажу, что и как делать.
Она входит в кабинку, склоняется над солярием и объясняет Каспару, на какие кнопки нажимать. Затем девушка уходит, захлопнув за собой дверь. Каспар знает, что делать. Снять одежду, лечь внутрь, закрыть крышку, надеть пластмассовые наглазники, настроить на лампу для лица и нажать на черную кнопку.
— Раздеться не забудь, — кричит девушка из-за двери.
Каспар чувствует запах ее духов, он стоит совсем тихо, она стучится:
— Не забудь запереть дверь.
Он раздевается, намазывается кремом от солнца, нажимает черную кнопку и остается стоять. По кабинке разливается мерцающий голубой свет. Ему кажется, что его кожа пылает.
— Ты не лег, — кричит девушка, — я твои ноги вижу!
Каспар кричит в ответ что-то грубое, быстро открывает крышку и заползает внутрь. Сине-лиловый свет такой же резкий, как на леднике, только здесь он теплый. Он закрывает глаза и вдруг вспоминает, что забыл пластмассовые наглазники. Каспар пытается расслабиться и не думать о том, что кожа облезет и что будет больно. Едва девушки увидят, что с ним бывает, они перестанут к нему приставать. Кожа чешется.
Через пять минут — все. Он открывает крышку, выскакивает и смотрится в зеркало. В какой-то момент кожа кажется совсем синей. Девушки из солярия стучатся в дверь и спрашивают, хорошо ли ему. Каспар спешит надеть одежду. Ему не больно, просто кожа нагрелась. Как будто посидел у гудящего камина.
Придя домой, Каспар снимает с себя всю одежду. Кожа не обгорела, на ней даже появился какой ни есть загар. Он долго стоит и смотрит себе в глаза.
На следующее утро в семь часов Каспар приходит снова. Он склоняется над глянцевым журналом, чтоб девушки не видели его лица. Вот подходит вчерашняя. Она садится на корточки и смотрит вверх.
— А ты чуть-чуть загорел, — говорит она, — но ты можешь вынести и больше.
— Нет, — говорит он.
— Сейчас у нас есть свободные солярии, но скоро набежит народу, ведь сегодня пятница, и тогда мы не сможем гарантировать для тебя место.
Каспар со вздохом встает. Девушка дает ему пару пластиковых наглазников. Он осторожно касается пальцами ее мягкой руки, входит в кабинку и намазывается кремом от солнца. В этот раз он лежит до самого конца сеанса. Он сжимает глазами черные кружочки и слушает далекую поп-музыку. Каспар плещется в теплой соленой воде, на мгновение ему кажется, что он плавает в голубом море. Он дышит полной грудью.
Вдруг раздается щелчок, и крышка становится холодной, как лед. Из-под перегородок кабинки дует, он мерзнет, встает и моргает глазами до тех пор, пока голубое не исчезает. Сейчас вот-вот заплачет, неизвестно почему. Каспар одевается и пьет много-много газировки.
— Как часто надо загорать в солярии? — спрашивает он.
— Лучше не больше двух раз в неделю, — говорит девушка, пожимает плечом и поводит бедрами.
Он садится на скамейку и ждет, скрестив руки.
Постепенно Каспар решается включать и лампу для лица. Тело постепенно проявляется. Проступает кожа, края лица очерчиваются четче. Некоторые его черты — действительно общие с королем, но в целом лицо — его собственное. Оно вполне симпатичное.
Но что-то здесь все же не то. Он думал, что когда будет лежать здесь, то увидит, как пляшут ангелы. Но похоже, что такое бывает только на настоящем солнце.
Каспар читает журналы и ждет. Там статья про то, где разные знаменитости собираются провести летний отпуск. Миру тоже об этом спросили. Там крупнозернистая фотография женщины на пляже. Журналисты сердиты на то, что Мира, владелица сети соляриев, сама собирается загорать на пляже. Каспар тоже слегка обижен. В соляриях-то что не так? Он спрашивает одну из девушек, что это значит.
— А-а, — говорит девушка с глубоким вздохом, — я об этом тоже слышала. Говорят, Мира теперь стала почитателем живого солнца. Но это ведь гораздо труднее. Солярий можно настроить, чтобы он всегда был на нужной интенсивности, чтоб не обгореть. А с живым солнцем непросто, поэтому и говорится, что перед тем, как пойти загорать на солнышке, лучше ненадолго сходить в солярий. Наша Мира — она крутая, — шепотом говорит девушка. — Однажды она заявила, что основала эту сеть, «Солнце Мира», чтобы люди лучше подружились с солнцем. Ведь у нас в стране так много людей живет под темными горами и не видит дневного света. А когда солнце наконец показывается, то все идет наперекосяк. А Мира сказала, что надо наслаждаться жизнью, выйти на свет, а не забиваться в темноту, как звереныш.
