Неизвестен Автор - Современная проза Сингапура (Сборник)
Потом Куан Мэн поднялся в палату. Перед дверью жались мать, тетка, братья и сестры. Они сказали, что в палате сейчас доктора смотрят отца. Куан Мэн передал палатной сестре заполненные бланки и стал ждать вместе со всеми. Никто не разговаривал.
Наконец один из врачей вышел из палаты и подошел к ним.
Не надо волноваться, сказал доктор, потому что волнение не поможет больному. Делать пока ничего не нужно, нужно набраться терпения и ждать. Только время покажет, что будет дальше. И не лучше ли им отправиться домой? Делать пока ничего не нужно. Куан Мэн поблагодарил врача. Мать заявила, что она все равно останется с отцом, и попросила Куан Мэна увести детей домой. Они могут прийти вечером, в посетительские часы. Куан Мэн не стал спорить и повез всех домой в такси.
Дома он принял душ и переоделся. Сел на диван, взял "Ивнинг мейл" и попробовал читать. Не читалось - даже комиксы были неинтересными. Взял одну из книг Бун Тека, но сосредоточиться на Сартре оказалось еще трудней. Квартира была странно пустой и очень просторной. Младшие тоже почувствовали это - они испуганно притихли, почти не разговаривали между собой, а если говорили, то полушепотом. В пять часов старшая из девочек, Сюи Лин, которой еще не было пятнадцати, по собственному почину приготовила чай и бутерброды. Она неожиданно превратилась в маленькую женщину, в маленькую маму, в ее лице появилась спокойная серьезность. Куан Мэн обвел глазами младших братьев и сестер, усевшихся вокруг кухонного стола, - они все показались ему старше и серьезней. Кроме самого младшего - но ему и было-то всего шесть лет. Он один вел себя шумно, как всегда.
Вечером Куан Мэн взял с собой Куан Кэя и младшую из девочек, Сюи Хун, в больницу. Сюи Лин осталась дома присматривать за остальными. Она сказала, что накормит их и приготовит ужин. Поэтому они должны вернуться домой вовремя, к ужину, и нужно сказать матери, чтобы мать не беспокоилась и что она, Сюи Лин, справится с хозяйством. Куан Мэн с уважением посмотрел на сестру.
В больнице им сообщили, что отец пришел в себя, но говорить пока не может. Его нельзя беспокоить, при нем нужно меньше разговаривать. Куан Мэну объяснили, что у больного парализована правая сторона тела.
Куан Мэн подошел к постели отца и заглянул ему в лицо. Отец смотрел широко раскрытыми глазами, но явно никого не узнавал. Глаза были тусклыми, а взгляд рассеянным, и смотрел он куда-то вдаль. Как новорожденный младенец, пришло в голову Куан Мэну. Ему неожиданно сделалось стыдно оттого, что он видит своего отца в таком виде. Он быстро вышел в коридор покурить.
Больница была переполнена посетителями. Они шли толпами, целыми семьями, неся цветы, таща кошелки с фруктами. Куан Мэн отметил, что чаще всего больным приносили виноград. Ну что же, думал он, болезнь касается не одного человека, а многих. И дело это обычное. Надо только удивляться тому, что обычно люди проходят мимо больниц и им кажется, будто это особые заведения, с которыми у них нет ничего общего. Куан Мэн тоже проходил мимо больниц, и вдруг - его собственный отец попал в одну из них, и больница стала близкой. Теперь она была теснейшим образом связана с его жизнью. Как давнишний знакомый. Нет, больше того. Как старый друг. Вот так, нежданно, входит в нашу жизнь неведомое. Смерть, например. Тогда все меняется. И говоришь ей - здорово, старина.
ГЛАВА 23
После ужина Куан Мэн вышел на балкон. Дул легкий ветерок, было нежарко и приятно. В прозрачных сумерках небо выглядело далеким и бездонным огромная пустота, которую невозможно себе представить.
Куан Мэн сидел, размышлял о том, что может ждать его в будущем, но он больше не тревожился. Он вспомнил, как вела себя Сюи Лин. Совсем как взрослая. От этой мысли он почувствовал тепло и силу в груди.
Подошла мать - так бесшумно и незаметно, что Куан Мэн не сразу осознал ее присутствие рядом с собой. Увидев ее, он вскочил.
- Садись, ма!
- Не хочется, я постою, - ответила она.
Оба долго стояли в молчании. Куан Мэн понимал, что мать пришла поговорить с ним, и давал ей время собраться с мыслями, найти слова.
- Тебе теперь придется содержать семью, - выговорила она наконец.
- Конечно, ма, - мягко ответил он.
- Ты старший. На тебе вся ответственность.
- Я понимаю, ма.
- Отца разбил паралич. Он больше не сможет работать, ты понял это?
- Понял.
- А тебе так мало лет, - вздохнула мать. - Совсем еще мальчик, а тут все это свалилось на тебя.
- Ничего, ма. Ничего. Ты только не волнуйся.
- Ребенок почти. - Мать посмотрела на него. - Тебе бы сейчас радоваться жизни, а ты должен думать обо всей семье. Не балует нас судьба.
- Не надо говорить об этом, ма.
- Наверное, ты прав. Наверное, не надо. Ты ведь и сам все понимаешь, Мэн? - Мать пыталась заглянуть в его лицо.
Куан Мэн кивнул. Не понимаю я всего, думал он. Никто не может все понять. Просто случаются разные вещи - и все. Что ж тут понимать? Просто случаются.
- Совсем ты еще молодой. Отцу и мне, нам так хотелось, чтоб жизнь твоя сложилась хорошо, чтобы ты был счастливым. Отец мало разговаривал с детьми, но он так мечтал, так мечтал, чтоб у нас все было хорошо. Ты не знаешь, как он расстраивался, когда ты кончил школу, а работы не было. Он показывать не хотел, до чего это его огорчало. Все себя винил, а я ему повторяла: ну что ты глупости какие говоришь. А он свое: сумел бы я заработать побольше, отправил бы Куан Мэна в университет. Это бы ему дало хоть какие-то шансы в жизни, он говорил. И все время ругал себя.
- В чем же он виноват? - сказал Куан Мэн.
- И я ему твердила: ты ни в чем не виноват. Я говорила: раз семья вместе, никто не болеет, все сыты и крыша есть над головой, надо бога благодарить, и все. Но ведь ты отца знаешь - не религиозный он человек. И спрашивает меня: за что благодарить бога?
Аминь, хотелось сказать Куан Мэну. Отец прав. За что благодарить бога?
- И тут это случилось... - Мать смотрела в темноту. - Даже если он поправится, все равно работать он больше не сможет, отец наш. Вся надежда на тебя, Мэн, на тебя одного.
- Все будет хорошо, ма.
- Один ты у нас. Остальные совсем дети. Даже Куан Кэю еще так долго учиться! Тебе одному придется всех тянуть, Мэн.
Куан Мэн молчал, вслушиваясь в речь матери, которая текла так тихо и медленно, будто мать вытягивала каждое слово откуда-то из глуби внутри себя.
- Наше счастье, что отцу хоть кое-что причитается по фонду взаимного обеспечения. Раз он больше не может работать, теперь ему выдадут эти деньги. Надо бога благодарить за этот фонд - хоть некоторое время будем обеспечены.
За что благодарить бога? - еще раз подумал Куан Мэн. Бог тут совершенно ни при чем. И хозяин, и служащие каждый месяц вносили отчисления в этот фонд, выдавались из него деньги только при выходе на пенсию, в случае инвалидности или смерти - тогда их получала семья.
- Пойду займусь хозяйством, - вздохнула мать. - Ты уж побудь дома сегодня вечером, а? Мало ли что может случиться. Вдруг отцу хуже станет.
- Не беспокойся, ма. Я никуда не собираюсь. Не беспокойся. Лучше отдохни.
Мать кивнула и медленно пошла в комнату.
Куан Мэн опять опустился на плетеный стул. Никуда он не пойдет. Он теперь не будет так часто уходить из дому по вечерам. Это понятно. Он закурил, выдохнул дым в небо и долго следил, как струйка дыма растворялась и превращалась в ничто.
Квартира была уж очень тихой в этот вечер. Лежа на своей кровати, Куан Мэн не слышал даже дыхания остальных членов семьи. Единственный звук жизни в ночной тишине - сонное дыхание. Уютный домашний звук. Он вслушивался в тишину, пока не заснул.
В ту ночь ему снилось, будто он снова маленький.
ГЛАВА 24
Через три недели отца выписали из больницы. Доктор сказал, что он теперь может находиться дома, только надо иногда вызывать участкового врача. Отец был еще очень слаб, но уже мог проковылять несколько шагов на костылях. Два раза в неделю его надо было возить в поликлинику на физиотерапию. С работой пришлось распроститься на другой день после выписки. Отец получил от фирмы любезное письмо, в котором говорилось, что фирма высоко ценит его долгую и верную службу, желает ему всяческого благополучия и долгих лет жизни. Фирма готова выплатить ему деньги по фонду.
Куан Мэн никак не мог потом припомнить, когда он впервые испытал это чувство. Наверное, на другой день после того, как отца положили в больницу. Он был на работе, сидел за своим столом, как вдруг его охватил панический ужас. Ладони мгновенно покрылись холодным потом. Ужас нахлынул внезапно, когда Куан Мэн был занят своими обычными делами и не было ровно ничего, что могло бы стать причиной ужаса. Ужас был вызван мыслью о том, что его могут выгнать с работы. Куан Мэн вдруг перепугался - ведь он может остаться без работы. До той минуты Куан Мэн относился к работе неприязненно - все время терзался оттого, что она не давала ему никакого удовлетворения. Теперь он боялся лишиться ее. Сама мысль об этом привела его в отчаяние, какого он никогда раньше не знал. Позднее он понял, что как раз этот ужас, панический ужас перед жизнью, превращает людей в маленьких перепуганных людишек: в покорных клерков, год за годом тянущих тоскливую лямку. Куан Мэн понимал, что делает их такими, потому что теперь он и сам мог считаться маленьким перепуганным человечком, дрожащим за свою работу. Что станется с семьей, окажись он на улице?! Эта мысль вызывала у него пароксизм ужаса.
