Чадравалын Лодойдамба - Прозрачный Тамир
Ночь прошла спокойно, но утром, когда они возвращались с богослужения, у калитки их встретил учитель и, схватив за уши, втащил в кладовую.
- Почему это вдруг мяса стало на один кусок больше? - спросил он. - А?
- Не знаем.
- А кто обломал лепешки?
- Не знаем. Наверно, мыши.
- А разве у мышей есть руки? - Вооружившись прутом, лама как следует отстегал своих учеников. Однако этим он не ограничился. Раздев ребят догола, он привязал их около ворот на всеобщее осмеяние.
Не известно, что бы он еще сделал с ними, если бы в это время не прибежал послушник. Он торопливо рассказал, что вчера вечером у Цамбы на ходу сползло седло, он упал, не сумев выдернуть ногу из стремени, и сейчас ему очень плохо. Лама моментально бросился к Цамбе.
Теперь при каждом удобном случае лама порол прутом и Бато и Хонгора. Видно, все не мог забыть про лепешки и мясо. Ребятам не стало житья от придирчивого ламы, и они решили убежать домой.
Как-то уже зимою, после того как лама строго наказал их за какой-то пустяковый проступок, они ночью убежали из монастыря.
Трое суток они добирались домой и все-таки добрались, голодные и полузамерзшие. Итгэлт и Эрдэнэ не знали, что и делать. Им было жалко сыновей, но и побег они считали проступком недопустимым. Как же быть? Учиться же нужно.
- Не хочу я учиться у этого ламы, - решительно заявил Хонгор. А через три дня, когда ребята немного отдохнули, окрепли, из монастыря приехал лама со строгим наказом настоятеля вернуть мальчиков. Вот и пришлось нашим друзьям вновь отправиться к ненавистному учителю.
24
Снова наступила весна. Снова зазеленели леса, а степь накрылась пестрой шалью.
Итгэлт решил устроить жасаа* с угощением для батраков: надо же задобрить народ перед началом страды. И вот жасаа закончен. В хотоне Итгэлта царит веселое оживление. В северной части большой юрты поставлен огромный китайский кувшин с молочной водкой. По обеим сторонам юрты расставлены столы из черного дерева. На столах - большие медные тарелки с урюком, конфетами и пирожками.
______________
* Жасаа - особая служба, чтение ламами молитв об увеличении богатства.
Дулма в новом синем дэле вместе с Няма угощает гостей водкой. Няма наливает ее в чашки, а Дулма подает гостям. Должин распоряжается едой. Перед каждым она ставит тарелку с мясом, пирожками и печеньем. Дулма радостно улыбается, ей хорошо, она носит в сердце образ своего Тумэра. Пусть же и другим будет хорошо, и она сегодня приветлива с каждым.
Все хвалят Итгэлта за щедрость. Откуда им знать, что черствые пирожки Итгэлт почти задаром скупил в лавках монастыря, залежалые конфеты ему чуть ли не бесплатно отдал знакомый торговец, а водка тоже куплена по дешевке торговец сам признался, что в бочке утонуло несколько мышей.
Итгэлт в суконном дэле с расстегнутым воротником восседает в северной части юрты.
- Пейте, ешьте, дорогие, сколько влезет, ведь все вы мне братья и сестры. Я не Пурэв, я не жадный. Это он своих крепостных заставляет работать, как скотину. Дулма, Должин, угощайте гостей! - кричит Итгэлт и громко смеется.
К вечеру восьмистенная юрта Итгэлта была полным-полна людьми. Эрдэнэ просят спеть. Он поет песню "Серый ястреб".
- Говорят, Эрдэнэ у меня батрачит. Это неправда, мы с ним как компаньоны. И живем дружно! - говорит Итгэлт.
А вот и Бадарчи с Цамбой. Цамба давно скучает по Дулме, а надом еще нескоро. Под предлогом, что ему надо к Бадарчи, он приехал сюда повидать Дулму. Да, Дулма сегодня особенно хороша. Черт знает до чего красивая баба!
Цамба все время смотрит на Дулму. Он знает, что это неприлично, но не может оторвать от нее глаз.
- У Итгэлта вино через край льется! Мы как раз вовремя! - басом гремит Бадарчи и садится рядом с хозяином.
Цамба машинально тоже сел, ему все равно, где сидеть, лишь бы он мог видеть Дулму. Сел он, оказывается, рядом с Галсаном. Хорошо, хоть не с Эрдэнэ!
Галсан уже пьян. Он невнятно бормочет, что такого богатого человека, как Итгэлт, нет не только в долине Тамира, но и во всех четырех аймаках Халхи. Его никто не слушает. Цамба дал ему еще чашку водки, и Галсан тут же свалился со скамьи на пол. Эрдэнэ решил отвести его спать. Галсан не мог идти сам, и Эрдэнэ пришлось взвалить его на плечи. Дулма хотела тоже пойти, но Эрдэнэ ее остановил.
- Я его уложу, - сказал он, и Дулма осталась. Видя, что Эрдэнэ ушел, Цамба сделал знак Дулме выйти во двор. Дулма давно уже и думать забыла о Цамбе. В ее сердце навсегда вошел Тумэр, и она чуть не считала часы до того дня, когда он должен был за ней приехать. Но Цамба продолжал настойчиво вызывать ее, и она вышла. Цамба поднялся вслед за ней.
Дулма подошла к телеге, на которой были сложены домашние вещи. Цамба сразу ее обнял. Однако Дулма двумя руками с силой оттолкнула его.
- Что это ты, Дулма? - сказал удивленный Цамба. Но Дулмы уже не было, она убежала.
Уложив Галсана спать, Эрдэнэ не спеша шел назад. Мимо него пробежала Дулма. "Опять развратничает", - с возмущением подумал Эрдэнэ. И вдруг ему расхотелось идти к Итгэлту, и он повернул к себе.
В юрте было сыро, печь не топили с утра. У Эрдэнэ немного кружилась голова, и он решил полежать.
Почему-то из головы не выходила Дулма. "Неужели все женщины такие? подумал он. - Хорошо, что у меня жена не такая". Он сел на кровать и задумался.
В юрту вошла Долгор. Она зажгла каганец.
- Ты пьян? Тебя зовет Итгэлт, - сказала Долгор и взяла его за руку.
- Не пойду, не хочу, - сердито ответил Эрдэнэ и оттолкнул жену.
Не ухватись Долгор за кровать, она бы упала. Что с мужем? С тех пор как они поженились, он не только никогда не толкал ее, но даже не посмотрел косо. Неужели он узнал? В страхе она ждала, что скажет ей сейчас Эрдэнэ. По щекам у нее потекли слезы. Она готова была сама все рассказать мужу и просить прощения.
Увидев, что жена плачет, Эрдэнэ встал и рукавом дэла стал утирать ей слезы. "Ведь она ни в чем не виновата", - с раскаянием подумал он.
- Прости меня, родная. Это я так, сгоряча, - сказал Эрдэнэ и поцеловал ее в лоб.
- Ничего, милый, ничего, я не сержусь, - ответила Долгор, обрадованная тем, что муж пока ничего не знает.
К Итгэлту они пошли вместе.
- Эрдэнэ, садись со мной рядом и спой нам еще что-нибудь, - сказал Итгэлт, освобождая место около себя.
- Ничего, я и здесь посижу, - тихо сказал Эрдэнэ и сел в конце стола.
Эрдэнэ все время слышал смех Дулмы, которая подавала гостям водку. Этот смех раздражал Эрдэнэ. "Непутевая девка, совсем гулящей стала", - думал он.
Дулма поднесла чашку и Эрдэнэ. Но Эрдэнэ отрицательно покачал головой.
- Я ведь подношу круговую, чтоб вы спели что-нибудь, - сказала Дулма.
- Я сказал, что не буду, - грубо оборвал ее Эрдэнэ.
- Не надо заставлять его пить, - сказал Итгэлт и почему-то заискивающе посмотрел на Эрдэнэ.
Эрдэнэ запел. Он пел песню о степных просторах Монголии и ее быстроногих конях, и перед его мысленным взором проносились бескрайние степи, высокие горы, широкие долины - родные места, где он родился и рос.
Сердце его смягчилось, и даже на Дулму он посматривал теперь не так строго.
Утром, работая на скотном дворе, Эрдэнэ встретился с Дулмой.
- Ты что, уже на каждого бросаешься?! Как сучка во время течки, сказал Эрдэнэ, вспомнив про вчерашнее.
Дулма с удивлением посмотрела на него.
- Чего это ты?
- У тебя же есть муж, зачем связалась с этим сосунком Цамбой? Неужели совсем стыд потеряла?
Глаза Дулмы стали злыми. Швырнув на землю кнут, она вплотную подошла к Эрдэнэ.
- За женою лучше смотри, а потом мне выговаривай, - сказала она и резко повернулась.
- Обожди, баба, зачем напраслину на других возводишь? - Эрдэнэ сильно сжал плечо Дулмы.
- А ты спроси у нее, как она с Итгэлтом миловалась. Эх ты, слепая сова! А меня не трогай, я сама себе хозяйка! - зло ответила Дулма и, увернувшись, быстро пошла со двора.
Эрдэнэ будто обухом по голове ударили. Он бросил лопату и долго смотрел в сторону своей юрты. Затем неуверенной походкой, словно ребенок, начинающий ходить, пошел к себе...
Жизнь не баловала Эрдэнэ. Вся она - одни невзгоды, и единственный человек, который всегда и во всем ему помогал, была жена. Но оказывается, и она его обманывала. А он так верил ей! Может, Дулма это со зла? Надежда еще теплилась в его сердце.
Он вошел в юрту, плотно прикрыв за собою дверь. Долгор сидела, как загнанный в кусты заяц. Проходя мимо скотного двора, она слышала разговор Эрдэнэ и Дулмы и теперь в страхе ждала объяснения с мужем. Но все получилось иначе.
Эрдэнэ молча подошел к жене и, как-то жалостливо сморщив лицо, спросил:
- Правда?
Долгор виновато опустила глаза.
Если бы Долгор сказала "нет", Эрдэнэ был бы самым счастливым человеком в мире. Но Долгор не сказала "нет".
- Правда, - сказала она, и на ее глаза навернулись слезы. Эрдэнэ с ненавистью посмотрел на жену.
- Потаскуха! - выкрикнул он и ударил Долгор по лицу. Долгор упала, а Эрдэнэ одним прыжком выскочил из юрты, сел на коня и галопом помчался по дороге, идущей в монастырь.
