Вергилий - Энеида
Мирно старый Латин городами и нивами правил. Фавну его родила лаврентская нимфа Марика, Так преданье гласит; был Пик родителем Фафна, Пика отцом был Сатурн, положивший роду начало. 50 Волей богов не имел Латин мужского потомства, После того как судьбой был похищен сын юный. Дочь лишь была у него, наследница многих владений: Стала невестой она, по годам созрела для брака, Много из Лация к ней женихов и со всей Гесперии 55 Сваталось, прежде других - красотою всех превзошедший Турн, могучих отцов и дедов славный потомок. Юношу всем предпочла и мечтала царица скорее Зятем сделать его - но мешали ей знаменья свыше. Лавр посредине дворца стоял меж высоких чертогов, 60 Долгие годы храним и всеми чтим, как священный: Сам Латин, говорят, когда клал основанья твердыни, Дерево это нашел и его посвятил Аполлону, Город же новый нарек по имени лавра Лаврентом. Вдруг на вершину его,- и рассказывать дивно об этом! 65 В воздухе путь проложив, прилетели с громким жужжаньем Пчелы тучей густой, и, сцепившись ножками плотно, Рой нежданный повис, точно плод, меж листьев на ветке. Вмиг прорицатель изрек: "Я зрю иноземного мужа, С той же он стороны, что и рой, сюда же стремится 70 С войском своим, чтобы здесь воцариться в твердыне высокой". Факела чистый огонь к алтарям подносила однажды, Стоя рядом с отцом, во дворце Лавиния-дева; Тут привиделось им, будто длинные кудри царевны Чудо грозное! - вдруг охватило шумное пламя, 75 Следом убор занялся, занялся на челе самоцветный Царский венец - и вот, золотым окутана дымом, Сеет она Вулканов огонь по просторным палатам. Дивное знаменье так всем на страх истолковано было: Слава Лавинию ждет и удел высокий в грядущем, 80 Но принесет народу она великие войны. Царь в тревоге спешит обратиться к оракулу Фавна, Вещего старца-отца вопросить в лесу Альбунейском, Самом большом из лесов, где звенит источник священный, Воздух смрадом своих испарений густых заражая. 85 Вся Энотрия, все племена италийские в этот Сходятся лес, чтоб сомненья свои разрешить. Если щедрый Дар принесет в него жрец, и расстелит в ночи молчаливой Жертвенных шкуры овец, и уснет на ложе овчинном, Много узрит он во сне витающих дивных видений, 90 Будет многим внимать голосам, удостоен беседы Вечных богов и теней, прилетевших из глуби Аверна. Здесь и родитель Латин искал в тревоге ответа. Сто тонкорунных заклал он сам овец по обряду, Шкуры в лесу расстелил - и едва лишь возлег на овчинах, 95 Тотчас голос к нему долетел из чащи древесной: "Дочери мужа найти, о мой сын, не стремись средь латинян, С тем, кто избран тобой, не справляй задуманной свадьбы: Зять из чужбины придет и кровью своей возвеличит Имя наше до звезд, и к ногам наших правнуков общих 100 Будет повержен весь мир, и все, что видимо Солнцу В долгом пути меж двумя Океанами,- им покорится". Этих советов отца, что ему в ночи молчаливой Фавном были даны, не таил Латин - и повсюду Мчалась на крыльях Молва и о них городам авзонийским 105 Весть несла, когда флот потомков Лаомедонта Встал на причал у крутых берегов, травою поросших.
Вышли с Энеем вожди и прекрасный Аскании на сушу, Наземь легли отдохнуть в тени высокого бука. Тут же друзья на траве расставляют для трапезы яства, 110 Их, как Юпитер внушил, разложив на лепешках из полбы, Диких приносят плодов, на столы из хлеба кладут их... Быстро скудный запас истребили троянцы, и голод Их заставил доесть и Цереры дар необильный. Только успели они хлебов, отмеченных роком, 115 Дерзкой коснуться рукой и вкусить от круглых лепешек, Юл воскликнул: "Ну вот, мы столы теперь доедаем!" Он пошутить лишь хотел,- но, услышав слово такое, Понял Эней, что конец наступил скитаньям, и сыну Смолкнуть велел, поражен изъявленьем божественной воли. 120 Тотчас: "Привет тебе, край, что судьбою мне предназначен! Молвит он.- Вам привет, о пенаты верные Трои! Здесь наш дом и родина здесь! Вспоминаю теперь я: Тайну судьбы мне открыв, завет оставил родитель: "Если ты приплывешь на неведомый берег и голод 125 Вдруг заставит тебя поедать столы после пира, Знай, что там обретешь пристанище ты, истомленный, Первые там дома заложи и стены воздвигни". Голод наш тем голодом был - последним из бедствий, Нашим кладет он скитаньям конец. 130 Радуйтесь! Следует нам с лучами первыми солнца В разные стороны всем разойтись от гавани, чтобы Эти разведать места, разузнать о селеньях и людях. Ныне Юпитеру вы сотворите из чаш возлиянье, Снова налейте вина и Анхиза с мольбой призовите". 135 Молвив, себе увенчал он чело зеленой листвою, Гения места призвал и первую между бессмертных Землю, и нимф, и богов неизвестных покуда потоков, После, порядок блюдя, он призвал Фригийскую матерь, Бога Идейского, Ночь и ее восходящие звезды, 140 К матери в небе воззвал и к Анхизу во мраке Эреба. Тут с небесных высот всемогущий светлый Родитель Трижды удар громовой послал и руки мановеньем Облако тевкрам явил, золотым осиянное светом. Гул пробежал по троянским рядам: исполнились сроки, 145 Обетованная здесь воздвигнута будет твердыня. Тевкры готовят пир, и, великому радуясь чуду, Ставят кратеры они, вином их наполнив до края.
Только лишь день озарил лучами первыми землю, Тевкры окрест разбрелись и вкруг стана разведали местность. 150 В этих топях - исток Нумиция, Тибром зовется Эта река, и живет здесь отважное племя латинян. Сын Анхиза тогда ото всех выбирает сословий Сто послов и велит им взять увитые шерстью Ветви Паллады с собой и пойти к чертогам владыки, 155 Дар отнести и мира просить для троянских пришельцев. Без промедленья послы исполняют приказ и поспешным Шагом пускаются в путь. А Эней воздвигает жилища, Место для них над водой бороздой неглубокой наметив, И, словно лагерь, дома частоколом и валом обводит. 160 Путь свой прошли между тем послы и увидели башни, Кровель верхушки крутых и приблизились к стенам латинян. Отроки там у ворот и юноши в первом расцвете Гнали резвых коней, укрощая в пыли колесницы, Лук напрягали тугой, метали гибкие дроты 165 И вызывали друзей потягаться проворством и силой. Вдруг верховой гонец Латину доносит седому: Прямо к столице идут мужи огромного роста В платье неведомом. Царь велит в чертоги позвать их, Сам же на отчий престол в срединном покое садится. 170 В городе был на вершине холма чертог величавый С множеством гордых колонн - дворец лаврентского Пика, Рощей он был окружен и священным считался издревле. Здесь по обычаю все цари принимали впервые Жезл и фасции, здесь и храм и курия были, 175 Здесь и покой для священных пиров, где, заклавши барана, Долгие дни за столом отцы проводили нередко. Дедов царственных здесь изваянья из кедра стояли В должном порядке: Итал и отец Сабин, насадитель Лоз (недаром кривой виноградаря серп у подножья 180 Статуи старца лежал); и Сатурн, и Янус двуликий Были в преддверье дворца, и властителей образы древних, Что за отчизну в бою получили Марсовы раны. Здесь надо всеми дверьми прибито было оружье: Взятые в плен колесницы видны, кривые секиры, 185 Копья, щиты, и ворот крепостных затворы, и ростры, С вражеских сняты судов, и с мохнатою гривою шлемы. Пик, укротитель коней, сидел в короткой трабее, Щит священный держа и загнутый жезл квиринальский. Страстной любовью к нему горя, превратила Цирцея, 190 Ядом сперва опоив и лозой золотою ударив, В пеструю птицу его, по стволам стучащую громко. Так изукрашен был храм, куда посланцев троянских Царь латинский призвал, восседавший на отчем престоле.
С речью приветливой он обратился первый к вошедшим: 195 "Дайте ответ, дарданцев послы,- ведь и род ваш и город Ведомы нам, и слышали мы, что сюда вы плывете, Что вам нужно? Зачем, какой гонимы нуждою Вы через столько морей к берегам пришли Авзонийским? Сбились ли вы с пути, принесла ли вас непогода 200 (Бури нередко пловцов застигают в море открытом), Если уж в устье реки вы зашли и в гавани встали, То не презрите наш кров, дружелюбью латинян доверьтесь. Мы справедливость блюдем не под гнетом законов: Сатурнов Род добровольно хранит обычай древнего бога. 205 Помню я,- хоть молва с годами сделалась смутной, Так старики аврункские мне говорили когда-то: Родом отсюда Дардан, что отплыл на Самое Фракийский (Назван теперь Самофракией он) и добрался до Иды, Начал отсюда он путь, из Корита в крае Тирренском, 210 Ныне же занял престол в чертогах звездного неба, Свой прибавив алтарь к алтарям бессмертных высоким".
Илионей отвечал на эти речи Латину: "Фавна царственный сын, не волна, не черная буря К вашей земле подойти нас принудила натиском злобным, 215 Берег неведомый нас и светила с пути не сбивали: Сами избрали мы путь и в твой город пришли добровольно, Мы, изгнанники царств, которые в славе и блеске Солнце видело встарь, восходя от края Олимпа; Род от Юпитера наш, Юпитера племя дарданцев 220 С гордостью предком зовет, от высокой Юпитера крови Царь наш рожден, троянец Эней, к тебе нас пославший. Что за губительный вихрь поднялся в Микенах жестоких И пролетел по Идейским полям, каким приговором, Рок два мира столкнул - Европу и Азию - в битве, 225 Слышал и тот, кто живет в краю, где по кругу струится Ток Океана, и тот, чье жилище в поясе пятом, Меж четырех поясов простертом под солнцем жестоким. Мы от потопа спаслись и, скитаясь по водным равнинам, Малого просим клочка земли безопасной - приюта 230 Отчим богам, и воды, и воздуха - ими владеют Равно смертные все. Мы для вас бесчестьем не будем, Вы же славу навек стяжаете добрым деяньем; Трою на лоно приняв, не раскается край Авзонийский. Я Энея судьбой клянусь и могучей десницей,235 Ведома верность ее и отвага испытана в битвах, Много племен и народов чужих (презирать нас не должно, Если с ветвями в руках и с мольбой на устах мы приходим) Звали в свои нас края, чтобы мы среди них поселились, Но веленья богов и судьба заставляли Энея 240 Вашу землю искать. Этот край, отчизну Дардана, Вновь обрести мы должны - такова необорная воля Феба - и Тибр Тирренский найти, и Нумиций священный. Кроме того, наш вождь от былых богатств посылает Дар ничтожный тебе, из горящей Трои спасенный: 245 Для возлияний богам эта чаша служила Анхизу, В этом уборе Приам, по обычаю граждан созвавши, Суд перед ними творил; вот наряд, троянками тканный, Вот и жезл, и священный венец".
