Алан Маршалл - Мы такие же люди
- Дай и мне закурить!
Я сунул другую самокрутку в чью-то протянутую руку.
- И мне!
Я раздавал щепотки табака и курительную бумагу, не отрывая глаз от война, готового метнуть копье. Одни аборигены сворачивали самокрутки, другие подступали ко мне с нетерпением во взгляде.
Воин отвел назад копье, вытянув для равновесия левую руку. Он еще раз судорожно передернул плечами и повернул свое искаженное лицо в мою сторону.
Тут он увидел, что я раздаю табак. На его лице отразилось удивление. Несколько секунд он стоял, пораженный этим зрелищем, потом вытащил копье из копьеметалки и бросился ко мне, протягивая руку и улыбаясь сквозь слой глины, покрывавший его лицо.
Я наблюдал за его приближением с отсутствующим видом человека, едва очнувшегося от сна, и молча протянул ему курительную бумагу и немного табаку. Но воин лишь беспомощно смотрел на табак, и я сам свернул ему самокрутку.
Старуха оборвала свою тираду и застыла в драматической позе, глядя на меня через плечо. Смекнув, в чем дело, она выпрямилась и направилась ко мне, разыгрывая полное равнодушие.
"Оратор" остановился, наблюдая за мной с открытым ртом. Его копья опустились и уперлись наконечниками в землю.
Наконец, ко мне подошли трое спутников грозного воина. Я свернул самокрутки для двоих. Третий держался позади: он чуть отвернулся, словно стесняясь подойти.
- Сигарету замечательному воину! - сказал я, подзывая его жестом.
Он повернулся на одной ноге, опустив голову, словно говоря: "Ну ладно уж, будет тебе!"
Все-таки и он подошел взять курево.
Первый воин положил сигарету за ухо и вернулся на исходную позицию. Старуха с удовольствием посмотрела на свою сигарету, сунула ее в волосы и тоже вернулась на свое место. "Оратор", слишком высоко ценивший свое достоинство, чтобы бежать за куревом, ждал, пока одна из жен принесет ему свой трофей.
Воин принялся грызть маджинджи, чтобы снова прийти в ярость, но прежнего пыла в нем уже не было. "Оратор" повернулся к нему спиной, рассматривая принесенную женой сигарету.
Воин был этим недоволен. Он вынул из-за уха сигарету и посмотрел на нее. Вид сигареты подбодрил его. Он подпрыгнул с пронзительным криком. Но на него никто не обращал внимания. Он решил уйти восвояси.
Я понял, что расстроил драку.
- Сегодня ошибки не будет, - сказал я старику.
- Не будет, - ответил он. - Рядом со мной тебе не страшно, а?
- Ты хорошо меня оберегал, - сказал я и дал ему еще одну сигарету.
Я пошел в миссию с четырьмя раскрашенными "головорезами". Мы обменялись несколькими словами; они говорили на своем языке, а я - на своем. Тем не менее они улыбались. По-видимому, они не сердились на меня.
Когда я расстался с ними возле миссии, они вдруг вспомнили, что возвращаются с поля боя, и зашагали гуськом, гордо выпрямившись. Я не сомневался, что их возвращение произведет большое впечатление в лагере.
25
ГАРРИ ИЗ МИЛИНГИМБИ
На следующий день я попросил Гарри объяснить мне причину вторжения в его лагерь четырех воинов.
Объяснение было довольно сложным. Чтобы понять, в чем дело, требовалось основательное знакомство с системой родства аборигенов. В результате общения Гарри с этнографами его описание системы родства и обычаев аборигенов было сложным для понимания. Любого белого человека, вооруженного карандашом и бумагой, он считал специалистом-этнографом.
Из его пространного введения я уяснил следующее.
Аборигены восточной части Арнхемленда разделяются на две половины Иритжа и Дуа. Мужчины из одной половины женятся на женщинах другой. Дети принадлежат к группе отца.
Все члены двух половин состоят в родстве. Слова "отец" и "мать" у них не имеют того значения, какое вкладываем в них мы. Ребенок может иметь много отцов и много матерей. Брат отца тоже считается его отцом, а сестра матери матерью. Вот почему возможны случаи, когда "отец" или "мать" ребенка моложе его самого.
Если родная мать умирает, одна из других "матерей" принимает на себя заботы о воспитании ребенка.
Здесь нет брака в нашем понимании {У австралийцев существовали различные способы заключения брака. Чаще всего вопрос о браке решали родители и родственники жениха и невесты, а не они сами. Будущих супругов обычно обручали еще в детстве. Иногда юноша я девушка, полюбившие друг друга, вопреки брачным правилам бежали от надзора родителей и самовольно вступали в брак. Существовал также брак посредством похищения или умыкания, когда женщину уводили без ее согласия.}. Абориген приобретает тещу не в результате брака. Какая-нибудь женщина находится с ним в этой категории родства еще задолго до того, как он решил обзавестись женой. Дочь этой женщины автоматически должна стать его женой. Когда девочка достигает необходимого возраста, ее отдают предназначенному ей мужу без всяких церемоний. Кроме жены, приобретенной таким образом, мужчина обязан принять всех жен своих братьев в случае смерти последних. В Арнхемленде не бывает вдов.
Есть еще один "законный" способ приобрести жену. Это похищение.
Я знал, что, после того как аборигены Милингимби дали мне прозвище "Гуравилла", меня автоматически отнесли к определенной группе племени. Поэтому я спросил одного из австралийцев, которую из женщин я имею право взять в жены.
Мне указали девушку - по-моему, самую непривлекательную во всей миссии. Глянув на нее, я понял, что похищение - незаменимый метод. Только так можно приобрести жену, которая тебе нравится. Будь я аборигеном, я бы стал ярым приверженцем этого метода.
Из-за смерти братьев, а также благодаря приобретению тещи еще до брака у некоторых мужчин жен оказывается больше, чем нужно. Во всяком случае, они не в состоянии заботиться о таком количестве женщин.
В Милингимби у одного мужчины оказалось восемь жен и ни одного ребенка. Его "гарем" был предметом постоянного соблазна для каждого аборигена из зарослей, которому не хватало жен.
Мужчина не всегда уверен, что женщина, которую он решил похитить, хочет уйти от своего мужа. Тем не менее женщина, недовольная мужем, может довести до сведения другого мужчины, что она согласна бежать с ним.
След ноги аборигена - его роспись. Любой из аборигенов Милингимби, взглянув на отпечаток ноги, оставленный мужчиной или женщиной, сразу скажет вам, чей это след. Таким образом, следы ног имеют большое значение. Они сообщают о местонахождении друзей или о поспешном уходе, рассказывают о возвращении охотников. При ходьбе аборигены, как правило, смотрят на землю. Они редко оставляют без внимания те сведения, которые дают следы.
Увидев след мужчины, к которому женщина неравнодушна и с которым согласна бежать, она наступает на его след. Таким образом мужчина узнает о ее готовности. Со своей стороны, женщина оставляет свой след, чтобы мужчина на него наступил и тем самым дал ей знать о своих намерениях.
Согласно объяснению одного аборигена, девушка как бы говорит мужчине: я оставлю свой след и уйду; ты должен наступить на него, тогда я вернусь.
Один из четырех воинов, посетивших лагерь Гарри, искал жену. Ему приглянулась самая молодая из четырех жен пожилого мужчины. Вместе с тремя своими братьями он начал кампанию угроз и оскорблений, включая воинственные вторжения в лагерь Гарри, свидетелем одного из которых я стал.
Функции "оратора", который держал себя с таким достоинством и произвел на меня большое впечатление, Гарри объяснил следующим образом:
- Он их отец. Они его слушаются. Он разукрашивает себя перьями, берет копье. Он говорит этим молодым парням: "Зачем вы идете к другому мужчине, чтобы украсть у него жену? Вы не должны этого делать. Ничего хорошего из этого не получится. Придется тебе обойтись женой, которую тебе обещала ее мать, когда девочка была еще маленькая. Стыдись! Нехорошо задевать жену другого мужчины".
Гарри рассматривал поведение молодых аборигенов как проявление современной тенденции неуважения к старым традициям и обычаям. Он сказал мне с некоторым сожалением:
- Раньше все были один народ. А теперь нет. Раньше мы знали, что можно делать нечего нельзя. Теперь нет. Теперь им ничего не стоит убить человека. Плохие люди нарушают наши обычаи.
Неожиданно он добавил, следуя грустному ходу своих мыслей:
- Когда я умру, моя жена, ее мать и все мои дети пойдут к моему брату. Если я умру, мой брат возьмет мою жену. Это его долг.
Гарри родился на побережье залива Арнхем, к востоку от Милингимби. Он принадлежал к половине Иритжа. Его тотемом был мангровый червь, обитающий в тине под мангровыми зарослями. Я попросил Гарри рассказать мне что-нибудь о своем детстве.
- Его родичи никогда подолгу не задерживались на одном месте, сказал он мне.
- Если мы находили еду, мы останавливались.
Они жили в шалашах из коры. Спали на подстилках из коры, положенных прямо на землю. Иногда бывало очень холодно. Ночью в сухое время года он заворачивался в кусок коры и ложился поближе к костру, который разводили посередине шалаша.
