Виктор Вяткин - Человек рождается дважды. Книга 3
— Э-ээ! Кто-нибудь жив? — донеслось глухо из боковой рассечки.
Краснов, Ещё ничего не соображая, тронул рукой лицо. На пальцах осталось что-то липкое. Обвал! — резанула страшная мысль.
— Володька? Володя, Володя! — закричал он, но Шулин не отозвался. Краснов отыскал в кармане спички, нащупал факел, зажёг и бросился к месту обвала. У расколотой стойки белела голова Шулина, а дальше — куски породы, глыбы, земля.
Краснов принялся отбрасывать землю, валуны.
— Сюда! Быстро! На помощь! — кричал он в темноту.
Подоспевшие горняки помогли откопать тело Шулина. Краснов подхватил Его на руки и вынес из штольни к костру на берег ключа. Молодой парень принёс котелок воды и вылил Его на голову Шулина. Тот глубоко вздохнул и открыл глаза.
— Ты, Мишка? А-аа. Вот, кажется, всё. Отшумелся, — прошептал он. — Ты прости, что ударил. Жить тебе надо, вот что. А жаль, что не успел набить морду этой образине…
— Володя, дорогой ты мой, брат мой. Да где у тебя больно-то? Где? — ощупывал Краснов Его ноги.
— Не трогай, Миша. Там котлета. Перетащите в барак. Плохо мне.
В бараке Шулин лежал на растянутом брезенте, подвешенном к потолку, бледный, с заострившимся носом. Он умирал. Вызванная по телефону Матвеева к утру была на участке. Приисковый врач сделал несколько уколов. Краснов окаменел от горя.
— Ну что, доктор, скоро? — Голос Шулина прозвучал напряжённо.
— Ну что вы, Владимир Викторович. Ещё плясать будем, но сначала придётся потерпеть, — стараясь говорить весело, ответила Нина Ивановна и встала. — Давайте сделаем укол. Будет легче.
— Укол давай. А остальное напрасно, доктор. Слава богу, на своём веку кое-что видел. — Он перевёл взгляд на Краснова. — Чего так притих? Не бабись, старик. Не жалей. Славно мы с тобой работнули. Да и отжил я своё, так лучше. — Он хотел усмехнуться, но мучительная боль затуманила глаза.
Матвеева наклонилась над ним, вытерла Его потное лицо и убрала шприц.
— Ну как?
Шулин продохнул и усмехнулся:
— Подложи, доктор, что-нибудь под голову и немного под бок, так, чтобы я мог выпить. А теперь, Мишка, давай. Напоследок.
Краснов посмотрел на Матвееву. Та, поправляя подушку, утвердительно кивнула. Он достал бутылку спирта и кружки.
— Развести?
— Я и в молодости не разводил. Лей полную. За тебя хочу выпить.
У барака толпился народ, но никто не решался войти. Посёлок притих.
Краснов подошёл к Шулину с кружками, поставил на стул и сел рядом.
— Не врал я тебе, Володя, никогда, душой не кривил. За здоровье твоё тост поднимать не хочу, Ещё обидишься. Выживешь, как говорят, дай бог. Я хочу выпить, Володя, за твою великую душу. А теперь поцелуй меня как отец… Он что-то хотел сказать Ещё, но слёзы сдавили ему горло и, уткнувшись Шулину в грудь, он замолчал.
— Экий ты, право. Хватит, хватит, не надо. Не каменный же, Ещё разжалобишь.. — гладил Шулин Краснова. — я рад, что ты рядом. А то бы, как пёс под кустом. Давай поторопимся, а то уже чую Её. — Он ухватился за шею Краснова, поцеловал Его. — Теперь подними мне голову! Выше. Вот так. Наклони кружку. — И он выпил всё, не отрываясь. Эх, солёного бы огурчика. — Он опустился на подушку.
— Есть, — обрадовался Краснов и метнулся под кровать. — Чего же не сказал раньше? Вон целая банка, держи.
— Да вот вспомнилось что-то. — Шулин откусил кусочек, пососал, но уже не проглотил, — Сообщи Митяю, он на Зырянке. Всё, что там мне положено отпускных, пусть получит и раздаст старателям-старикам. Много живых-то Ещё. Он знает кому, и где найти. А теперь идите. Я один тут с ней управлюсь… — проговорил он через силу, и сник.
Краснов переглянулся с Ниной Ивановной, и они вышли. Где-то за речкой кричала кукушка. Краснов сел на скамейку и кусал губы, не вытирая слёз.
ГЛАВА 10
От складов бежал человек в нижней рубашке, без шапки. Он что-то кричал и колотил кружкой по блестящему предмету. Вот он перепрыгнул через кювет и, разбрызгивая снежную кашу, повернул к управлению.
Теперь Юрий узнал сторожа складов, степенного, рассудительного дядю Костю, как звали Его все в поселке. Двое Его старших сыновей воевали, и дядя Костя всё свободное время ловил сообщения с фронтов. Сейчас степенного старика было не узнать.
Уж не приключилась ли беда с сыновьями? — подумал Юрий и остановился.
Дядя Костя обнял Юрия и сквозь слёзы запричитал:
— Сынок ты мой. Радио! Бежи скорей, включай! Победа! — И он бросился к мастерским, — Бегу Ваньку порадовать.
Когда Колосов вышел из управления, в посёлке творилось что-то невообразимое. Из бараков, домов, контор ошалело выскакивали люди, бросались друг другу на шею, целовались, плакали и прыгали, как дети. На крышах подростки приколачивали праздничные флаги.
На площади собрался весь посёлок. Говорили взволнованно, плакали, не стесняясь слёз. Экспромтом было организовано торжество. Начальник снабжения приказал привезти две бочки спирта и торговать прямо на площади. В распахнутые окна уже неслись песни. Компании собирались по принципу — какая дверь ближе.
Возвращался Юрий поздно. Посёлок затих. Уже не видно было людей, не слышно весёлых песен. Только у барака строителей сидел пожилой человек и целовал в морду бродячего пса.
— А ведь победили же, чёрт ты нас расподери, псина! По-бе-дили! — собака тихо взвизгивала.
=============================================================
Пять тысяч девушек прислал на Колыму Ленинский комсомол. Был прилив. Море гнало в бухту свинцовые волны. Вода казалась густой, тяжёлой, плотной. Девушки стояли на палубе, на крышах кубриков и толпились у капитанской рубки парохода «Феликс Дзержинский». Чайки с криком носились над морем и падали грудью в бегущие волны.
— Сколько нам рабочих? — спросил Юрий начальника кадров Дальстроя, которого он разыскал, пока пароход причаливал. В мастерских не хватало людей. По Указу Президиума Верховного Совета СССР/ подлежали освобождению осуждённые за дезертирство, прогулы и другие мелкие преступления. Кроме того, освобождались все заключённые, задержанные в лагерях до окончания войны. В цехах людей почти не оставалось, потому-то Юрий сразу и выехал в Магадан.
— Двести девушек хватит?
— А мужчин?
— Едва ли кто приедет до осени.
Подъехали руководители главка. Митинг решили проводить прямо на палубе. Юрий не пошёл, он торопился. С авторемонтного завода вышел поздно. Ночь уже рассыпала по небу трепетные огоньки звёзд. Пепел сумерек кутал город, и в нём затухали последние звуки дня. С моря наползала сырость.
— Будет туман, — решил Юрий, забираясь в кабину грузовика.
— Давай к Мидасовой, а потом домой, — сказал он водителю.
В окнах Маглага свет. У парадного стоит «ЗИМ».
— Кажется, опоздали, — забеспокоился Юрий.
— Да ну! — ухмыльнулся водитель. — Александра Захаровна завела такой порядок: Её машина должна постоянно дежурить под окном. А куда Ей Ездить?
В приёмной очередь. Люди терпеливо ждут. С папкой под мышкой промчался адъютант капитана Мидасовой.
— Ну не ждать же! — И Юрий стремительно прошёл в кабинет. Начальник управления Александра Захаровна сидела за письменным столом и, склонив голову, слушала седого человека, стоявшего почтительно рядом. Он перелистывал на столе какие-то формы, показывал пальцем и тихо говорил.
Услышав, что хлопнула дверь Её кабинета, она недовольно подняла голову, но, узнав чай-урьинца, покровительственно улыбнулась.
— А, земляк. Как у вас там? Садитесь. Ещё несколько минут, и мы закончим.
Юрий сел и огляделся.
Кабинет обставлен такой же мебелью, как и у начальника Дальстроя. Много картин, изделий из кости. Витрина с образцами производства стекольного завода. Огромный книжный шкаф.
Тихо звякнул телефон. Мидасова подняла трубку.
— А, Оротукан?.. Да, это я!.. Вам огнеупорный кирпич? А как с оконным стеклом и посудой? Будете брать?.. Получили сплошной лом? Ну, знаете ли… Сами побили при неосторожной разгрузке!.. Возьмёте? Ну хорошо, пришлю! Кирпич возьмёте на складах стекольного завода!
Захватила всё дефицитное на свои склады и заставляет не только ломать шапку, но Ещё брать весь стекольный бой? Так можно работать и загребать премиальные.
Александра Захаровна выделила Юрию всё, что он просил, и даже не предложила боя стекольного завода.
— Что нужно, звоните. Чай-Урья, так сказать, моя родина. Кланяйтесь горнякам, — сказала она на прощание.
Выходя, Юрий заметил в углу приёмной трёх начальников горных управлений. Проезжая по приискам, Никишов остался недоволен их работой и снял всех одним приказом. Но почему они тут? Только в машине всё объяснилось. Водитель успел уже разузнать.
— Никишов отказал им в приёме. Вот и пришли к Александре Захаровне. Как мать-царица скажет, так тому и быть. На то она и баба! — посмеиваясь, рассказал он.
