Ингер Эдельфельдт - Удивительный хамелеон (Рассказы)
- Вы знаете, который час?
Пока Марика пререкалась с соседом, дверь открыла Мю.
- Я спала, - сказала она.
Тяжело вздохнув, сосед закрыл дверь. Они слышали, как он ворчит за тонкой перегородкой входной двери, и Марика невольно расхохоталась нервным смехом.
- Я думала, с тобой что-то случилось, - сказала она. - Я позвонила и...
- Я выдернула шнур. Когда я очень злюсь или расстраиваюсь, я иногда вдруг засыпаю, так или иначе, это к лучшему.
- Мне уйти?
- Нет-нет, раз уж приехала, заходи. - Это прозвучало так, словно она делала Марике одолжение.
Они вошли в норку, где жила Мю.
- Я так испугалась, - сказала Марика. - Ну что, тебе лучше?
Мю не ответила, просто вошла в освещенную комнату и села на кровать, выпрямившись и широко раскрыв глаза. Стоя в дверях, Марика смотрела, как двигаются у нее желваки. Напряженное тело вздрагивало, как будто за ее спиной с грохотом несся огромный поезд.
"Пора уносить ноги", - подумала Марика.
И тут Мю закричала. Крик был негромкий; девочка широко раскрыла рот, и из него вырвалось сипение. Голова у нее тряслась. Она поднесла руки к щекам и, прежде чем Марика успела ее остановить, расцарапала себе лицо длинными ногтями.
- Прекрати! - Марика бросилась к кровати. Теперь девочка плакала, все ее тело сотрясалось в рыданиях. Она била кулаками по стене и плакала.
Марика инстинктивно схватила девочку и, сжав ее руки, держала их, не выпуская. У девочки по щекам бежали красные кровоточащие царапины. Голова дергалась.
- Успокойся, - сказала Марика. - Ляг. Дыши.
Она повалила девочку на матрас; можно было подумать, что она ее насилует. Вся ситуация выглядела непристойной, неуместной.
- Дыши, - повторила Марика и почувствовала необыкновенное облегчение, когда девочка и в самом деле послушалась и постаралась вернуть самообладание. Теперь она тихо скулила, как брошенный щенок.
- Я жить без него не могу, - вырвалось у нее.
- Да нет, можешь, - вяло уверяла ее Марика.
- Ты не знаешь, что было до того, как я его встретила. Все было мертвым. И я охотно бы умерла.
Марика молча погладила ее по голове.
- Мне кажется... - прошептала Мю. - Мне кажется, во мне есть что-то, из-за чего меня невозможно полюбить.
Марика по-прежнему молчала. В голове ясно и отчетливо, как на экране компьютера, мелькнули возможные реплики горе-психолога. Но язык онемел.
- Во мне будто есть что-то нездоровое, - шептала Мю. - Какая-то большая мерзкая черная опухоль где-то внутри. - Она погладила кончиками пальцев пораненные щеки, и на ее лице появилось выражение детского незащищенного страдания. - Знаешь, мне иногда хочется, - говорила она, чтобы мы с ним вместе покончили с собой. Это ведь чудовищная глупость. Но я так часто об этом мечтаю. Как ты считаешь, я больна?
Марика хотела бы ответить: "Нет".
- Наверное, всегда есть какая-то причина, - начала она.
- Мне кажется, никогда прежде я не могла любить, - прошептала Мю. Мне кажется, все это время я копила в себе любовь.
"Моя девочка, - озабоченно подумала Марика. - Кто знает, что ты в себе копила".
Мю положила голову ей на колени, и Марика сидела неподвижно, пока та не заснула.
Она сидела там, неловко и неуклюже, как Мария с Христом, снятым с креста, и смотрела на расцарапанное лицо и припухшие веки Мю. Вдруг ей захотелось любой ценой немедля уехать отсюда. Ее потянуло в мастерскую. К свету, лежащему на белых стенах, к резкому запаху желтого безмолвия темной комнаты.
Убедившись в том, что девочка крепко спит, Марика освободила свои колени и встала.
Она оставила записку: "Мю, я вернусь, надо ехать на работу. Увидимся после обеда, сначала позвоню. Обнимаю, Марика".
Потом она спустилась к машине и поехала в мастерскую. К глазам подступили слезы; она сама не знала от чего - от сострадания, от усталости или от безнадежности.
* * *
Закончив свои дела, Марика позвонила девочке.
Ну да, она чувствует себя немного лучше, во всяком случае, поспать не мешало, она давно уже не высыпалась.
- У тебя есть чем полечить твои бедные щечки? - спросила Марика.
- Ах, ты об этом, - сказала девочка. - На боль я внимания не обращаю. Только на улицу в таком виде выйти не могу.
- Еда у тебя какая-нибудь есть или купить тебе чего-нибудь?
- Я не голодная, может, только немного фруктов, - сказала девочка уклончиво.
Марика купила фруктов, печенье и кефир. Должна же Мю хотя бы перекусить. Проходя мимо цветочного магазина, она не удержалась и купила букет желтых фрезий.
Мю открыла дверь. Вид у нее был ужасный.
- Привет, - сказала она, прошла в комнату и легла в постель. В квартире было нечем дышать. Марика поборола в себе желание тотчас открыть окно. Она подошла к кухонному столу, выложила фрукты на блюдо, поставила цветы в вазу с отбитым краем, вернулась к девочке и расставила все это перед ней на столике у кровати.
Открыв глаза, Мю страдальчески повернула к ней голову.
- Что это? - недовольно спросила она. - С какой стати ты даришь мне цветы?
- Просто они красивые, - сказала Марика.
Девочка села и враждебно уставилась на цветы.
- Чего ради мне цветы? По-моему, у меня сегодня не день рождения.
- Когда на душе грустно, бывает приятно посмотреть на цветы, осторожно попробовала Марика.
Дотянувшись до букета, девочка выхватила фрезии из вазы и тут же растерзала их. Она смотрела на цветы так, словно перед нею был повергнутый враг.
- Йорген дарил мне цветы, - сказала она злобно. - Он дарил мне цветы, теперь не нужны мне никакие цветы.
И заплакала.
Марика окончательно растерялась. Она посмотрела в окно. "Неужели у девочки больше никого нет? - подумала она. - Никого, кроме меня, кому она могла бы поплакаться? Или сидящая в ней фурия всех распугала?"
- Послушай, - сказала Марика. - А нет ли кого-нибудь, у кого ты могла бы пожить?
- Моя лучшая подруга сейчас в Англии, - сказала Мю.
- А где твои родители, они в городе?
- Мои родители, - фыркнула Мю. - Видеть их не могу.
"Так я и знала, и на то наверняка есть своя причина", - подумала Марика. В одном она была уверена после выходки с фрезиями: лично она не в состоянии справиться с той фурией, которая сидит в Мю.
Она обернулась.
- Послушай, - сказала она. - А ты не пробовала с кем-нибудь посоветоваться, я хочу сказать...
- Ясно, ты хочешь упечь меня в психушку, - сказала Мю. - Думаешь, я сумасшедшая.
Девочка разразилась хохотом, который, пожалуй, только подтверждал это предположение.
На что нам дан язык? На что слова?
Марика посмотрела на девочку, на ее лицо, на разбросанные по кровати и по полу фрезии.
- У меня есть телефон хорошего психотерапевта, - сочла она нужным сказать.
- А кто ему будет платить? - огрызнулась девочка.
Она права. Этот хороший психотерапевт берет шестьсот крон в час. И Марика подумала в отчаянии: "Я дам ей десять тысяч, дам ей пятнадцать тысяч..." Но тут же поняла, что ничего не выйдет. Такой дорогой подарок это почти что покушение на чужую свободу, этот подарок не поможет, если она вообще согласится принять его.
Лицо Мю опять сморщилось от слез.
- Ты просто хочешь отделаться от меня, - сказала она. И тут у нее вырвался отчаянный вопль: - Я думала, ты мне друг, а теперь ты хочешь отправить меня к терапевту! Убирайся, слышишь, убирайся к черту, нечего стоять здесь и делать вид, будто ты все понимаешь, ничего ты не понимаешь, у тебя же все окей, вот и иди домой и фотографируй свои мертвые тюльпаны, а меня оставь в покое!
- Я... - начала Марика.
- Вали отсюда, - кричала Мю. - Я не шучу! Ты просто говно!
И Марика ушла. Она не хотела уходить, но ноги сами понесли ее к двери, на лестницу, из дома к машине.
* * *
От Мю известий не было. Марика места себе не находила. Девочка могла покончить с собой, думала она, наверное, надо было заставить Мю пойти с ней в экстренную психиатрическую помощь. Несколько раз она уже была готова набрать ее номер, но, так или иначе, ничего этого не сделала.
И это она, Марика, которая была открыта всему, которая все понимала. Теперь она даже и представить себе не могла, что девочка еще раз ввергнет ее в свой мрачный мир.
Прошло несколько месяцев.
В сентябре она получила открытку. На ней стоял штемпель Парижа и была изображена церковь Сакре-Кёр.
"Привет, Марика, - значилось в открытке. - Я здесь с Класом Фредериком, он за все платит. Нам очень хорошо. Прости, что не дала о себе знать, между нами все было как-то не так, и, наверное, я не могла бы дать тебе то, что ты хотела. Извини. Желаю успеха с твоими фотографиями. Может, как-нибудь увидимся. Мю".
Марика удивленно рассматривала открытку: "Дать тебе то, что ты хотела"?
Кто из них давал, а кто хотел получить?
Она кружила по комнате, раздраженная и взволнованная.
Она еще раз перечитала открытку. "Клас Фредерик", - надолго ли это? Дарит ли он ей цветы? Может ли он справиться с ней, когда она выпускает когти? Кто будет следующим?
