Генри Джеймс - Пресса
- О Боже, нет!
- A в "осколки"?
- Пожалуй, - сказала Мод после длительного раздумья.
Он, очевидно, понял смысл затянувшейся паузы и, поняв, сдержался, помедлил мгновение, чтобы затем повести разговор уже совсем о другом:
- Кажется, ты утверждала, они не кусают!..
- Увы, я ошиблась, - сказала она просто. - Стоит им разок отведать крови...
- И они заглотнут, - рассмеялся Байт, - не только наживку с крючком, но и леску с удочкой, и самого простофилю рыбака? Разве только, - добавил он, твоя миссис Чёрнер еще не отведала. Нo ей явно хочется.
Мод полностью с ним согласилась.
- И она непременно найдет мне замену.
Он ответил не сразу, вперив взгляд в стеклянную дверь на улицу.
- Тогда ей надо поторопиться... пока это еще злоба дня.
- До тебя что-то дошло? - спросила Мод: ее насторожило выражение его лица.
Он будто прислушивался к чему-то, но ничего не улавливал.
- Да нет, просто это носится в воздухе.
- Что носится?
- Ну, что ей надо спешить. Спешить попасть в газеты. И исчезнуть. - С обоими локтями на столе, сцепив пальцы рук, он чуть наклонился вперед, приблизив свое лицо к ее.
- Сегодня меня тянет на откровенности! Так вот: ты - молодец!
Она смотрела на него, не отстраняясь:
- Ты все знаешь - неизмеримо больше, чем то, в чем признаешься и о чем сообщаешь мне. Из-за тебя я окончательно запуталась и смертельно устала.
Это вызвало у него улыбку.
- Нет, ты - молодец, большой молодец, - повторил он. - Все это, право слово, великолепно - все, что ты сделала.
- Все, что я не стала делать, ты хочешь сказать, и никогда не стану, да, - сказала она, отпрянув, - ты, конечно, это видишь. А вот что ты не видишь, так чем это для тебя, с твоими повадками, кончится.
- Ты - молодец, ты - молодец, - еще раз повторил он. - Ты очень мне нравишься. А для меня это будет конец.
Итак, они подбили итог и с минуту молчали, а она мысленно вернулась к тому, что вот уже полчаса больше всего ее волновало.
- Что это за "меры" казначейства, о которых сообщили сегодня вечером?
- О, туда послали чиновника - частично, видимо, по просьбе немецких властей - чтобы наложить арест.
- Арест на его имущество, ты имеешь в виду?
- Да, и для выполнения формальностей - юридических, административных и прочих. Словом, чтобы взять следствие в свои руки.
- Считая, ты полагаешь, что в его деле кроется что-то больше?..
- Больше, чем на виду, - подтвердил Байт, - именно. Впрочем, ничего такого не выплывет, пока дело не передадут - что сейчас и происходит - сюда. Вoт тогда и начнется потеха.
- Потеха? - переспросила Мод.
- Да, премиленькая история!
- Премиленькая? Для тебя?
- А почему бы и нет? Чем больше она разрастается, тем милей.
- Странные у тебя понятия, - сказала она, - о том, что мило. Надеешься, следствие на тебя не выйдет? А ты не думаешь, что тебе придется заговорить?
- Заговорить?
- Если следствие на тебя таки выйдет? Как иначе ты толкуешь факты в вечерних выпусках?
- Ты называешь это фактами?
- Ну эти - "Поразительные открытия"?
- Ты что, читаешь только заголовки? "Ожидаются поразительные открытия" - вот так начинается текст. Тебя это взволновало?
Такое вряд ли можно было считать ответом, и она тоже решила быть предельно краткой.
- Взволновало. Прежде всего то, что я лишилась покоя.
- Я тоже, - отозвался он. - Но какая опасность, ты боишься, мне угрожает?
- То, чего ты и сам боишься. Я же не говорю, что тебе угрожает виселица.
Он посмотрел на нее таким взглядом, что она вдруг поняла: ему не до шуток.
- Но общественный позор, так? За то, что я безжалостно понукал его, заманивал в свои игры. Да, - согласился он с прямотой, какой она от него не ожидала, - я уже думал об этом. Только как это можно доказать?
- Если налагают арест на его имущество, значит, и на его деловые бумаги, а среди них и на твои письма к нему. Разве не так? Разве письма не могут это показать?
- Что это?
- Нy, до какого безрассудства ты его доводил - а тем самым и твою причастность.
- Да, но не этим тупым долдонам.
- А там все долдоны?
- Все как один - когда дело касается столь красивых и тонких материй.
- Красивых и тонких, - еле слышно повторила Мод.
- Красивых и тонких. Мои письма - ювелирные изделия. Бриллианты чистой воды. Я хорошо прикрыт.
Тут уж она дала себе волю, остановив на нем долгий взгляд.
- Ты - неповторим! Но так или иначе, - добавила она, - тебе все это
ой как не по душе.
- Вряд ли, - бросил он, что, напротив, явно означало: да, так, и подтверждалось тем, как поспешно он переменил тему: - А ты не хочешь поделиться со мной тем, что рассказала тебе миссис Чёpнep?
О, что касается сего пункта, Мод уже все обдумала и решила.
- Зачем это тебе? Ты знаешь куда больше. То есть куда больше, чем знает даже она.
- Значит, она все-таки знала...
- Приехали! О чем, скажи на милость, ты говоришь?
Еe реплика вновь вызвала у него улыбку, хотя и весьма бледную, и как ни в чем не бывало он продолжал:
- О том, что за этим стояло. За играми, которые я вел. И за всем прочим.
- Ну, я о том же говорю. Нет, не знала и, насколько могу судить, на данный момент не знает. Еe признания не касаются того вопроса. Они касаются совсем другого.
- Чего же, ангел мой?
Однако этого, просто назвав ее ангелом, ему узнать не довелось. Мод не стала жертвовать такой наградой, как интервью с миссис Чёрнер, отдавая лучшую его часть безвозмездно, за так, даже ему.
- Ты знаешь, как мало всегда мне рассказывал, ипрекрасно понимаешь, что и сейчас, предлагая ублаготворить тебя, сам ничего не даешь. Ну а я, - она улыбнулась и чуть-чуть порозовела, - за ничего ничего и не даю.
Он сделал вид, что крайне удивлен и что она непоследовательна:
- Ты хочешь от меня то, о чем первоначально сама не желала слышать, - о всяких мерзостях, которые и должны были загнать Бидела в угол. По-твоему, если уж он пожелал уйти в тень, значит, ему есть за что стыдиться, и об этом ты решительно, щадя себя, отказывалась слушать. С тех пор, - улыбнулся Байт, - у тебя прорезался к нему интерес.
- Как у меня, так и у тебя, - возразила Мод. - Теперь во всяком случае я не боюсь.
Он помолчал.
- Ты уверена?
- Вполне. Необходимость ясности одержала во мне верх над щепетильностью. Я должна знать, а я не знаю, - она подбирала слова, затрудняясь изложить свою мысль, - не знаю, о чем собственно все это время был весь сыр-бор и о чем, следственно, мы с тобой все это время разговаривали.
- А к чему тебе знать? - осведомился молодой человек. - Я понимаю, тебе это нужно, или кому-то нужно, будь мы героями "кирпича" или даже, хотя и в меньшей степени, "осколков". Но поскольку, дорогая моя крошка, мы, увы, толчемся лишь среди веселой кутерьмы, называемой жизнью...
- Тебе пироги и пышки, а мне синяки и шишки? - Мод отодвинула стул, взяла свои старенькие перчатки, но, натягивая их, не забывала ни о своем приятеле, ни о своей обиде. - Я не верю, - проговорила она наконец, - будто там вообще что-то есть или когда-либо было.
- Ой-ой-ой! - рассмеялся Байт.
- Ничего там нет, - добавила она, - "за этим", никаких ужасов.
- Предположим. Значит, ты продолжаешь считать, - сказал Байт, - что учиненное этим беднягой целиком на мне? Да, коли так, плохи мои дела.
Она поднялась и, стоя перед ним, разгладила последние складочки на перчатках.
- И коли так, мы - если взять круг пошире - тоже среди героев пресловутого "кирпича".
- Мы - нет, во всяком случае в том, в чем это касается нас самих. Мы зрители. - И он тоже поднялся. - Зрителям надо позаботиться о себе самим.
- Что и говорить. Бедняжки! - вздохнула Мод. И так как он стоял с таким видом, будто ждет от нее еще чего-то, она прояснила свою позицию - а позиция ее теперь заключалась в том, чтобы помучить его чуть-чуть. - Если ты знаешь о нем то, чего она не знает и я тоже, так она знает - и я тоже - много такого, чего не знаешь ты.
- Конечно, если речь как раз о том, что я пытаюсь извлечь из тебя. Ты что, боишься - я это продам?
Но даже эта шпилька, которую она в полной мере оценила, не произвела на нее впечатления.
- Значит, ты решительно ничего мне не скажешь?
- То есть, если я скажу тебе, ты скажешь мне?
Мод ответила не сразу, соображая:
- Пожалуй... да, но только на этом условии.
- О, тогда тебе не о чем беспокоиться, - заявил Говард Байт. - Я просто не могу, голубчик мой, не могу. И вообще, если это выйдет наружу...
- Вот я и подожду, когда выйдет. Но должна тебя предупредить, добавила она, - мои факты наружу не выйдут. Ни за что.
Он ответил не сразу, взвешивая.
- Почему же ни за что, если натиск на нее продолжается? Возможно, даже сейчас. Почему, если она принимает и других?
Ах так! Мод тоже успела все хорошенько обдумать.
- Она-то их принимает, да они не способны принять ее. Другие! Они вроде этих твоих - долдонов. Другие не поймут, другие не в счет, они не существуют. - И она направилась к выходу. - Нет никаких других.
