Эдвард Бульвер-Литтон - Мой роман, или Разнообразие английской жизни
– Я отправляюсь распрашивать, где только возможно. Между тем вы поступайте, как знаете, мистер Лесли, сказал Гарлей, прощаясь с Рандалем: – но я должен вам признаться, что вы были, по видимому, не очень-то приятным женихом для благородной леди, которой руки вздумали искать.
– Грубиян! прибавил Рандаль, оставшись один: – но он любит ее, значит я уже отмщен.
Лорд л'Эстрендж отправился в дом Пешьера. Ему сказали, что граф вышел вместе с Франком Гэзельденом и некоторыми другими, молодыми людьми, которые у него завтракали. Он велел говорить всем, кто о нем спросит, что он пошел в Тоттерсолл посмотреть лошадей, выставленных там на продажу. Гарлей пустился туда же. Граф стоял на дворе, облокотясь на колонну и окруженный фешенебельными друзьями. Франк отделялся от этой группы и казался в настоящую минуту недовольным. Гарлей дотронулся до плеча его и отвел его в сторону.
– Мистер Гэзельден, вашь дядюшка Эджертон – мой искренний друг. Хотите и вы быть моим другом? Я имею до вас надобность.
– Милорд.
– Подите за мною. Не должно, чтобы граф Пешьера заметил, что мы разговариваем.
Гарлей оставил двор и вошел в Сен-Джемсский парк маленькою калиткою. В немногих словах он рассказал Франку о побеге Виоланты и о причинах, по которым он подозревает графа. Первым впечатлением Франка было негодование на бездоказательное подозрение и на столь унизительное мнение о брате Беатриче; но когда он постепенно стал припоминать цинический и оскорбительный тон короткого разговора графа, намеки самой Беатриче на какие-то планы Пешьера, наклонность последнего к хвастливой и беспредельной щедрости, когда дело шло о наслаждениях, – щедрости, которой удивлялись все друзья его, то невольно поддался подозрениям Гарлея. Он сказал при этом с какою-то особенною важностью:
– Поверьте мне, лорд л'Эстрендж, что если я буду в состоянии помочь вам разрушить эти низкие планы в отношении несчастной леди, то готов служить вам по вашим указаниям. Ясно одно, что Пешьера не участвовал лично в этом похищении, потому что я был при нем целый день; даже – теперь я начинаю соображать – даже я готов думать, что вы напрасно его подозреваете. Он пригласил нас в большом обществе ехать в Булонь на будущей неделе с тем, чтобы пробовать яхту; а это едва ли было бы возможно.
– Яхту, в такое время года! Яхту – человеку, который постоянно живет в Вене.
– Спендквикк и продает-то ее, между прочим, потому, что теперь не время для морских катаний; граф же намерен провести следующее лето в крейсировке у Ионических островов. У него там есть имение, которого он еще ни разу не видал.
– Давно ли он купил эту яхту?
– Я не знаю даже, купил ли он ее, то есть заплатил ли деньги. Леви хотел сегодня утром увидаться с Спендквикком, чтобы окончить это дело. Спендквикк жалуется, что Леви все оттягивает уплату.
– Мой милый мистер Гэзельден, вы решительно заводите меня в лабиринт. Где бы найти лорда Спендквикка?
– В настоящую минуту, вероятно, в постели. Вот его адрес.
– Благодарю. А где стоит корабль?
– Прежде он был за Блакволлом. Я ходил смотреть на него – славное судно, называется «Бегущий Голландец»; на нем есть даже и пушки.
– Довольно. Теперь выслушайте меня внимательно. Виоланта не может еще быть в опасности, прежде, чем Пешьера встретится с нею, пока мы знаем все его планы. Вы скоро женитесь на его сестре. Воспользуйтесь этим предлогом, чтобы не отходить от него ни на шаг. Придумайте сказать ему что нибудь уважительное; я даже дам вам мысль. Выразите свое беспокойство и недоумение насчет того, где теперь госпожа Негра.
– Госпожа Негра? вскричал Франк. – Что же это значит? Разве она не в доме своем на улице Курзон?
– Нет; она выехала в карете графа. По всей вероятности, кучер или слуга её придет сегодня к графу; чтобы отделаться от Вас, граф, конечно, попросит вас увидаться со слугою и убедиться, что сестра его вне опасности. Покажите вид, что вы верите тому, что будет говорит этот человек, и заставьте его идти за собою на квартиру, как будто с намерением написать письмо к маркизе. Когда он будет у вас, мы уже не выпустим его из рук, потому что я подниму на ноги полицию. Дайте же мне тотчас знать, когда он прибудет.
– Но какже, возразил Франк, с нетерпением: – если я пойду к себе на квартиру, каким образом я могу следит за графом?
– В таком случае это не будет необходимостью. Только постарайтесь, чтобы он проводил вас до квартиры, а там можете расстаться с ним при входе.
– Постойте, постойте! Вы, конечно, не подозреваете госпожу Негра в участии в таких ужасных замыслах. Извините меня, лорд л`Эстрендж, но я не могу действовать с подобным убеждением, не могу даже слушать вас, не считая вас врагом своим, если вы произнесете хот олово оскорбительное для чести женщины, которую я люблю.
– Благородный молодой человек, дайте мне руку. Я намерен спасти госпожу Негра, точно так же, как дочь моего друга. Думайте только о ней, когда будете действовать по моим указаниям, и все выйдет как нельзя лучше. Я вполне доверяю вам. Теперь ступайте к графу.
Франк воротился к Пешьера, а Гарлей отправился к лорду Спендкивикку, пробыл у него несколько минут, потом снова появился в своем отели, где Леонард, принц и Джакомо ожидали его.
Глава СXIV
Густой сумрак наполнял комнату, в которую Беатриче привела Виоланту. С самой Беатриче сделалась в это время странная перемена. С униженным видом и рыданиями, она пала пред Виолантою на колени и умоляла о прощении.
После резких и пытливых вопросов, вызвавших ответы, которые устраняли всякое сомнение, Беатриче убедилась, что ревность её была совершенно неосновательна, что Виоланта вовсе не была её соперницею. С этой минуты, страсти, которые делали ее орудием замыслов злодея, исчезли и совесть её содрогнулась при виде лжи и измены.
– Я обманула вас! кричала она голосом, прерываемым рыданиями: – но я спасу вас, во что бы то ни стало. Если бы вы были, как я прежде думала, моею соперницею, которая лишила меня всех надежд на счастье в будущем, я без малейшего раскаяния приняла бы участие в заговоре. Но теперь, вы – добрая, благородная девица, – вы не должны быть женою Пешьера. Да, не удивляйтесь: он должен навсегда отдаваться от своих намерений, или я снова пойду в императору и открою ему все мрачные стороны жизни Пешьера. Поедемте поскорее в тот дом, из которого я увезла вас.
Говоря это, Беатриче бралась за ручку двери. Вдруг она вздрогнула, губы её побледнели: дверь оказалась запертою снаружи. Она стала кричать – ответа не было; звон колокольчика глухо отдавшая в комнате; окна были высоко от полу и с желекныии решотками они выходили не на реку и не на улицу, но на крытый, мрачный, пустой двор, окруженный высокою каменою стеною, так что самый сильный крик, самый тяжелый удар не мог быть слышан извне.
Беатриче догадалась, что она точно так же обманута, как и её соперница, что Пешьера, сомневаясь в её твердости, при выполнении задуманного плана, отнял у неё всякую возможность загладить сделанное преступление. Она находилась в доме, принадлежащем его приверженцам. Не оставалось никакой надежды спасти Виоланту от погибели, угрожавшей ей.
Наступила ночь: они слышали бой часов на одной из отдаленных церквей. Огонь, горевший в камине, давно уже погас, и воздух сделался очень холоден. Никто не сбирался, казалось, нарушить молчание, царствовавшее в доме: не было слышно ни звука, ни голоса. они не чувствовали ни холода, ни голода; они сознавали только уединение, безмолвие и боязнь чего-то, что должно было случиться.
Наконец, около полуночи, звонок раздался у двери, ведущей на улицу; потом послышались поспешные шаги, скрып запоров, тихие, смешанные голоса. Свет проник в комнату сквозь щолки двери; дверь отворилась. Вошли двое итальянцев, с свечами; за ними следовал граф Пешьера.
Беатриче вскочила и бросилась к брату. Он слегка прикоснулся рукою к её устам и велел итальянцам выйти. Они поставили свечи на стол и удалились, не проговорив ни слова.
Тогда Пешьера, отведя сестру в сторону, подошел к Виоланте.
– Прелестная родственница, сказал он, с видом самоуверенности: – есть вещи, которых никакой мужчина не согласится извинись и женщина не захочет простить; только любовь, не подчиняясь общим законам, находит себе извинение у одних и прощение у других. Одним словом, я должен вам сказать, что я дал обещание, что буду обладать вами, а между тем вовсе не находил удобного случая присвататься к вам. Не бойтесь: худшее, что вас ожидает, это сделаться моею невестою. Отойди, сестра, отойди.
– Нет, Джулио Францини, я стану между тобою я ею; ты прежде повергнешь меня на землю, чем дотронешься до края её платья.
– Что это значит? ты, кажется, вооружаешься против меня?
