Николай Фробениус - Лакей маркиза де Сада, или Каталог Латура
Мужчина разразился долгой тирадой:
- Какая симпатичная дырочка, мое сокровище. Позволь мне поцеловать ее. Укусить... Некоторые женщины запихивают во влагалище грибы... венецианскую кожу... кондомы... чтобы остановить семя... И... помешать продолжению рода... Похвальная осмотрительность... Но из всех противозачаточных средств... я, несомненно, предпочитаю... то, которое являет собой анальное отверстие... Давайте предадимся этому пикантному удовольствию... Ах! Божественно...
И еще:
- Будьте жестоки со мной.
Удары плетки, удары плетки.
Латур попытался встать в шкафу. Но тут же потерял равновесие, нечаянно толкнул дверь и выпал из шкафа; он стоял на коленях перед парой, устроившейся на краю кровати. Во время экзекуции мужчина продолжал говорить, он лежал поперек кровати. Валери стояла над ним, сжимая в руке плетку о девяти хвостах. Латура они не заметили. Они вообще ничего не видели и не слышали, кроме друг друга. Латур неподвижно сидел на полу. Он чувствовал себя ребенком. Непосвященным, лишним. Пока ритуал продолжался и мужчина удовлетворял свои извращенные желания, казавшиеся абсурдными, Латур спрятался под кроватью. Новые приказы, крики наслаждения. Из-под кровати Латур видел, как плетка опускалась на тело Валери, и слышал, как мужчина восхищался ее некрасивым лицом. Слышал прерывистое дыхание Валери, похотливые стоны. Потом они стояли, обняв друг друга. Она гладила и целовала его лицо. Он сказал:
- У меня нет денег. Придется занять еще, я спрошу у дяди.
Валери молчала.
- Я вернусь завтра.
Пока мужчина шел к двери, Латур успел рассмотреть его. Это был тот самый невысокий господин, который предложил ему должность.
После того дня Латур, встречая взгляд Валери, всякий раз испытывал неловкость; как будто ей было известно, что он завладел близостью, принадлежавшей не ему.
И все-таки на другой вечер он снова залез в ее шкаф. Ему было трудно сидеть неподвижно. У нее побывало много мужчин, но тот господин не появился. Несколько недель подряд Латур каждую ночь проводил в шкафу Валери и наконец дождался. Перед ним разыгрались новые ритуалы. Господин кричал от наслаждения, словно ему грозила смерть. И опять они какое-то время стояли, обняв друг друга. Перед уходом гость сказал, что у него опять нет денег, Валери проявила понимание. Но тут она назвала его имя.
Донасьен-Альфонс-Франсуа де Сад.
Латур незаметно выскользнул из комнаты и последовал за господином.
***
Аристократ по рождению. Состоит в родстве с аббатом в Сомане. Военная карьера. Его брак был заключен с благословения короля и королевы. Теперь о нем говорит весь Париж. Слухи, слухи. О его богохульстве. О его извращенных наклонностях, жестокости. Инспектор Марэ просил бордели Парижа не принимать де Сада. Старое дело Жанны Тестар. Красотка Жанна из борделя мадам дю Рамо на улице Сент-Оноре. Долгий путь по темным улицам в предместье Сен-Марсо. Он заманил ее в какой-то дом, в подвал, спросил о религиозных убеждениях, а потом позволил себе богохульные выкрики. На стенах висели картины эротического содержания, крест, плети с металлическими наконечниками. Молва передавала всевозможные подробности. Он спросил, нравятся ли ей такие ужасные вещи, как обмывания, плети, содомский грех. Она умоляла сохранить ей жизнь. Той же осенью его посадили в тюрьму Венсен. Но уже весной он возвращается в бордели, ничего не изменилось; на взятые в долг деньги он ведет разгульную жизнь, скандалит в борделях, раздражает полицию и стражей нравственности.
***
Латур бежал за коляской маркиза по темным улицам. Он весь взмок, когда наконец добрался до дома на Новой Люксембургской улице, между садами Тюильри и церковью Святой Магдалины. Поднимаясь за этим человеком по лестнице, он повторял про себя: "Маркиз де Сад, я пришел, чтобы покончить с вами".
Латур открыл дверь и вдруг оказался в длинном темном коридоре, потеряв из виду человека, которого преследовал. Он огляделся по сторонам, сделал несколько осторожных шагов, прислушался, но не услышал ни звука. Пошел вперед и неожиданно почувствовал, как кто-то схватил его за горло и притянул к себе. Вырваться было невозможно. Из тени появился маркиз. Латур с трудом хватал воздух.
- Месье... Это я, Латур. Я обдумал ваше предложение... если вам нужен хороший слуга, месье... я готов... на любых условиях... служить вам...
Маркиз не ответил, но еще сильнее сжал горло. Латур старался не шевелиться. В глазах у него потемнело. Он приготовился было к смерти, но маркиз разжал руки.
***
Два дня спустя маркиз забрал Латура из борделя. Латур сидел перед маркизом в карете, катившей по улицам Парижа. Он рассматривал голубые глаза своего господина, его узкие губы, пребывавшие в постоянном движении, время от времени маркиз втягивал их и они совершенно исчезали с его лица. Латур больше не мучился страхом за свое глупое поведение. Он чувствовал некую духовную связь с де Садом. Воображал, будто он похож на маркиза, будто это не маркиз, а он, широкоскулый Латур, сидит в карете, наклонившись вперед, и язвительно говорит, говорит, говорит об аббатах и судьях. Латур прислушивался к словам де Сада, к его манере говорить. Следил, как поворачивается из стороны в сторону его плотная фигура, и мысленно повторял его движения, словно артист, который, готовясь к роли, изучает живую модель.
4. КАТАЛОГ ЛАТУРА
Я стою у каменного парапета и смотрю на поля. Солнце зашло, но над Эшофуром небо еще темно-багровое. Скоро я лягу в свою постель и дам волю воображению. Представлю себе молодую женщину с красивой формой черепа, узоры ее мозга.
Я вернулся в Нормандию. Отсюда до Онфлёра всего день пути. Проезжая по густым лесам, мы с маркизом молча смотрели на дорогу. После Эгля мы проехали несколько миль на север в сторону Шербура. Я узнавал старые запахи. Запах Ла-Манша, соленый и сладковатый. Наслаждался ароматом леса. Яблоневых цветов. Вдыхая запах гниения, я думал: под этой приятной на глаз поверхностью лежат тысячи мертвых морских животных.
Маркизу велено держаться подальше от Парижа. Маркиз боится Венсенской тюрьмы, он не выносит заключения. Пребывание у тестя и тещи само по себе уже достаточное наказание, говорит он. Я думаю о дамах Монтрёй. Мадам Монтрёй и ее дочь Анна-Проспер (маркиз говорит о ней с неизменным теплом) представляются мне сказочными созданиями. Я понимаю, что с детским любопытством и страхом жду встречи с ними. Это прекрасные люди. Их добропорядочность, мораль и утонченность - следствие не только их принадлежности к дворянству. Мадам де Сад уехала раньше нас, чтобы все приготовить к приезду мужа и предупредить свою семью о его нелегком характере. Кажется, я возлагаю слишком большие надежды на то, что меня ожидает.
Поместье семьи Монтрёй с домом из простого белого камня лежит на холме у кромки леса. Отсюда открывается вид на поля и небольшой городок. В ясные дни мне видны гребни холмов Нижней Нормандии. Поместье окружено живой изгородью. В первую ночь я задыхался, мне было нечем дышать. Неприятное чувство. Я встал с кровати и постоял у окна, глядя на лес и поля. На какое-то мгновение я словно вернулся в Онфлёр, в дом Бу-Бу, и смотрел на лес, где между стволами иногда мелькал олень.
Здесь я прилежно выполняю свои обязанности. Мадам де Монтрёй, хозяйка дома, сурова. У нее строгий голос. Она маленькая и замкнутая, лицо ее ничего не выражает. Я уже раскусил ее. Она равнодушна к страданиям других, но требует сострадания к своим недугам. Спина, бедра. Головная боль. Каждую неделю у нее появляется новая болезнь. По-моему, она немного влюблена в своего зятя. Она порхает вокруг него. Смеется. Он внимателен к мадам, делает ей комплименты, флиртует с ней. К сожалению, мне кажется, что это не только игра. Маркизу хочется овладеть ею.
Эта дама слишком печется о семье, власти, деньгах и репутации своих дочерей. Но она отгорожена от внешнего мира. Ей неприятно, что в голове у нее царит тишина. В ее голосе слышится отчаяние, оно заметно в пальцах, сжимающих бокал с вином, который она подносит к губам. В глазах, следящих за движением солнца над городком. Ей хочется еще большей власти. Во сне она похожа на мумию. Взгляд ее настолько проницателен, что порой мне становится страшно: она знает, что я о ней думаю.
По ночам я рисую голову мадам де Монтрёй.
***
- Зачем ты пресмыкаешься перед этими людьми?
- Неужели у тебя нет чувства собственного достоинства?
- Можно хотя бы одеваться более привлекательно.
Мой господин - тиран. Он помыкает женой. Но мадам де Сад не жалуется. Мадам Рене - добрая женщина, но чем она добрее, тем больше сатанеет маркиз. О, как он наслаждается, мучая ее, но не страшно, не слишком сильно. И она принимает эти мучения, как другие принимают заботу. Каждую минуту она ждет боли, маленьких болезненных уколов, которые в ее глазах являются подтверждением его любви. Она так печальна. Так любит свою печаль. Ее муж мастер доставлять огорчения. В ее униженном теле он видит самого себя. Но я знаю, о чем она думает. Единственное, чего ей хочется, - это прижаться щекой к груди мужа и думать, что их любовь - это тайна. Мне хочется обнять мадам Рене, погладить ее по щеке, но ведь это невозможно. Когда мне кажется, что мадам сейчас не выдержит... что ее круглое личико вот-вот зальют слезы, маркиз прижимает ее к себе, ласкает и шепчет ей нежные признания:
