Данте Алигьери - Божественная комедия. Рай

1. Шесть тысяч миль к востоку полдень дальний
Приводит утро к нам; зарей облитый,
Мир клонит тень почти горизонтально;

4. И много звезд, сияющих с зенита,
Уже в безбрежной неба середине
От наших глаз сияньем сокрыто;

7. И с приближеньем светлой дня рабыни
Темнятся небеса от света к свету
До первосвета в глуби ярко-синей;

10. Так праздник, вкруг слепящей точки этой —
Играемый всегда и ежечасно,
И как бы тем, что он одел, одетый —

13. В моих глазах потух; и мглой неясной.
Закрытые глаза мои хотели
В Вожатой обновиться вновь прекрасной

16. Когда б все, что о ней я рек доселе,
В хвале одной сойтись было готово,
Все б это было меней чем на деле.

19. Перед красой ее, возросшей снова,
Мое воображение так немо,
Что лишь Творца ее опишет слово.

22. Сознаюсь, местом сим моей поэмы
Я ныне побежден столь безнадежно,
Как то понять не можем на земле мы.

25. Как глаз томит луч солнца белоснежный
И ослабляет взор, – не так едва ли
Ослабла память с той улыбки нежной.

28. С мгновенья, как черты, ее предстали,
Впервые мне, – их воспевать упрямо
Досель мои стихи не уставали,

31. Теперь я пред красой, прекрасной Дамы
Художнику подобен, что пред гранью
Искусств – в бессилье сознается прямо

34. Ее я предоставлю воспеванье
Трубе славнейшей и спешу начатый
Тяжелый подвиг свой окончить ранней.

37. Она ж рекла, как опытный вожатый;
– В круг, из лучей чистейших состоящий,
С славнейшего из тел вошел сюда ты, —

40. В бесплотный свет, любовию кипящий
Любовью к истине, как и отрадой,
Отрадой, все и всех превосходящей.[514]

43. Тебе предстанут здесь блаженства, чада,
В том самом – древнем новейшем строе
Как на последний суд предстать им надо. —

46. Как молния, вдруг лучом окрестность кроя,
Способность она видеть отнимает.
И станет глаз наш слеп и на большое, —

49. Так этот свет, который ослепляет
Земные очи, яркий без покрова,
Скрыл от меня все то, что окружает;

52. – Любовь, от коей мир рожден наш, новым,
Пришельцам всем такие шлет приветы,
Чтоб сделать воск к горению готовым. —

55. И лишь меня достигло слово это.
Как я сознал, – как бы превознесенный
Над собственною силою, согретый

58. Святым восторгом жизни обновленной, —
Что в небе не найдется свет столь чистый,
Какой не снес бы глаз мой напряженный!

61. Я свет узрел, как гладь реки лучистой
Меж берегов, украшенных богато
Каймой растений чудных пестролистой.

64. Живые искры сыпала река та,
Что искрились в цветах каймы прибрежной,
Точь в точь рубин с оправою из злата.

67. Средь ароматов сих в истоме нежной,
Их вновь себя впитая, вновь их бросит
На луг цветной – поток сей быстробежный.[515]

70. – Та жажда, что себе ответа просит
О том, что зренью твоему предстало,
Тебя подъемлет, мне ж восторг приносит.

73. Но надо, чтоб испил ты струй сих мало,
Да эта жажда утолится сразу.
Так солнце глаз моих на то сказало. —

76. Река и льющиеся из нее топазы,
Улыбки трав и аромат сей чудный —
Преддверье правды, скрытой все ж для глазу;

79. Не потому, чтобы понять то трудно,
Но сам твой разум, не довольно чуткий,
Их не постигнет, спящий непробудно —

82. Не так к сосцам питающим малютку
Поспешно побуждают торопиться
В час корма настояния желудка, —

85. Как я свои преобразить зеницы
Спешил в столь совершенные зерцала,
Склонясь к струям, чтоб силой в них упиться.

88. И – чуть был кончик век омочен мало,
Река, что мне сперва являлась длинной,
Отныне круглой предо мной предстала.

91. Точь в точь как люди, скрытые личиной,
Преобразятся, внешности заемной,
Лишившись, вида нового причины, —

94. И искры, и цветы, и запах томный
Удвоились, и без покровов оку
Предстал полк Божий двойственный огромный.

97. О, свет святой, явивший мне высокий
Триумф господства истинный
Уменье Дай мне сказать о том внизу глубоко!

100. Там выше свет сияет для творенья,
В котором Божество для твари зримо;
Там все живится в Божьем лицезренье!

103. И свет тот стлался в круг неизмеримый,
Широким мне казавшийся излишне,
К движений солнца кругу применимый;

106. И все, что в мире видимо иль слышно,[516]
Есть отблеск, коим Двигатель Первичный
Блистает от начальной силы вышней.

109. Как холм, каймой растений пестроличной
Обрамленный, склонясь над гладью водной
Любуется на свой убор отличный, —

112. Кругом – кругом реки той огнеходной,
В ней отразясь стократно, длинной снизкой?
Являлся сонм избранных благородный.[517]

115. Коль это небо в части самой низкой[518]
Так пышно, ослепительно сияло,
Что ж в области, всех боле к Богу близкой?

118. Ни ширь ни даль от ока не скрывала
Сей прелести: оно, блуждая мимо,
Количественно праздник усвояло.

121. И в отдаленьи там равно все зримо!
Где Божий без посредства отпечаток,
Законы естества неприменимы.[519]

124. В глубь Розы, что листками расцвела так,
Гимн порождая ими благовонный
В честь Солнца, в коем их весны начаток, —

127. Меня войти подвигнула Мадонна, —
Молчальница, кому вещать бы надо!
– Вот сонм, в одеждах белых облеченный![520]

130. Любуйся широтой святого града
Взгляни, как ряд в нем переполнен всякий,
И вам в нем мест немного, персти чада?[521]

133. В седалище, где царственные знаки,
Теперь тебе приют достойный явлен,
Где сядет – до тебя – на этом браке

136. Великий Генрих, на земле прославлен[522]
Тем, что на край направит он удары,
Что так озлоблен весь и излукавлен;[523]

139. Но жадности слепой творят вас чары
Подобными ребенку, что с укором
Кормилицу прочь гонит с злобой ярой.

142. Префект воссядет на Господень форум,
Что запятнает сам себя заране
И тайным и открытым с ним раздором.

145. Не долго Бог его в священном сане
Почтит – и в бездну кинет, где прияли
Волхв Симон с братьей горечь воздаяний, —

148. Аланца же еще утопит дале!

1. И вот как ныне предо мной являлся —
Как белоснежной розы цвет блестящий —
Полк, с коим Агнец кровью сочетался;[524]

4. А полк других, летающий и зрящий
И гимн любви поющий, в них зажженном,
И благости, такими их творящей, —

7. Точь в точь рой пчел, в цветах распределенный,
Иль возвратящийся к родному крову,
Чтоб плод трудов оставить благовонный, —

10. То опускался в глубь цветка большого,
То к точке, – цели их любови страстной, —
С листков цветочных возвращался снова.

13. Их лик казался мне как пламень красные
Их крыльев цвет – цвет золота прелестны!
А с остальным равнялся б снег напрасны

16. И сеял их полет черезлепестный
В движеньи, чрез их крыльев опахала,
Приемлемый от Бога мир небесный.[525]

19. Хоть меж цветком и Богом пролетала
Пернатая семья их, но для взгляда
Ни широте ни блеску не мешала,

22. Зане сей блеск, поскольку это надо
Во освещенье мира, так поставлен,
Что всюду нипочем ему преграды.

25. И в сонме сем блаженном, что составлен[526]
Из древней и из новой половины,
Взгляд, как любовь, воедино был направлен.

28. О свет троякий, что звездой единой
Чарует взор и дух покоит властно,
Проглянь на наши бури и кручины!

31. Как варвар с берегов, что равночасно[527]
Геликой покрываются, за чадом
Бегущею всегда с любовью страстной,

34. Дивится Риму и его громадам, —
И Латерану, что из рода в роды
Над всем земных прославлен, – то как надо

37. От персти мне дивиться переходу
К божественному, к вечности от срока,
От Флорентийцев к правому народу!

40. Как поражен я должен быть глубоко!
Безмолвны стали в этом удивленьи
И слух мой и мои уста и око!

43. И как паломник входит в восхищеньи
В храм, где исполнились его обеты,
О нем рассказов чуя предвкушенье, —

46. Так я, живое пламя видя это,
Вверх, вниз и вкруг пронизывал глазами,
Читая в лицах милости советы,

49. Блаженными пронизанных лучами,
С улыбкой, жизни свойственной загробной,
И полных всеми добрыми делами!

52. План общий Рая охватить способный,
Ни на какой его отдельной части
Остановиться я не мог подробно, —

54. И повернулся к Даме, в новой страсти
Познания, чтоб разрешить сомненья,
Меня державшие в обычной власти.

58. Так ждал я, – но иначе исполненье!
Не Беатриче, – старца пред собою
В одежде света зрел я в то мгновенье.

61. Благоволенье зрелось в нем такое,
И столько в взгляде было ликованья,
Что как отец он нежен был со мною

64. – А где ж она? извлек я восклицанье.
– Я послан Беатриче, он ответил,
Чтобы исполнить все твои желанья.

67. Круг третий в ряде, что всех боле светел,
Ее делам приличный, в этом крае
Ее теперь вместил. – Я не ответил,

70. Воззрясь туда, где виделась святая,
Из отражений вечного светила
Себе венок сияющий свивая.

73. От недр небес, где грома дремлет сила,
Едва ль столь протяженно отдаленье
До недр морей неуследимых было,

76. Как Беатриче до меня; но зренье
Преграду дали перешло, на вежде
Ее изобразивши отраженье.

79. – Жена святая, жизнь моей надежде!
Ты удостоила, меня спасая,
В аду свои следы оставить прежде.

82. Твоя благожелательность святая
Меня в моем руководила ходе
До этого блаженнейшего края.

85. От рабства ты ведешь меня к свободе
Путей всех совокупностью целой,
Какия есть в моей земной природе.

88. Храни любовь, которую имела
Досель ко мне, до страшного мгновенья,
Когда душа отделится от тела! —

91. Так я молил; на это в отдаленьи
Ее улыбки светоч был мне явлен, —
И в Бога вновь ее вперилось зренье.[528]

94. – Дабы полнее был твой путь прославлен
Его концом, мне молвил старец, надо
Чтоб ты мольбой с любовью был направлен.

97. По этому взлетая взором саду,
Горе ты устремляй его усердно,
Да вечный свет возмогут вынесть взгляды,

100. И Дева, к коей я нелицемерной
Любовию горю, тебя богато
Ущедрит; я ж – ее, Бернард я верный.[529]

103. Как путники далекие – Кроаты[530]
Умильно смотрят нашу Веронику,[531]
Благоговением немым объяты,

106. И восклицанье не сойдет с языка:
– О Иисусе, милосердный Боже!
Вот Твоего изображенье лика»!

109. Таков и я, немой, пред тем был тоже,
Кто на земле был горним равносущен,
С духами в неземном экстазе схожий.

112. – Сын благодати! молвил он: допущен
Не будешь в Рай ты, – будь тебе известно, —
Коль не престанет взгляд твой быть опущен.

115. Но в даль смотри и в высший круг небесный,
Пока не узришь ты престол Царицы,
Которой предан весь сей сонм прелестный.

118. Я поднял взор – и будто свет денницы
Вечерней превосходит свет авроры, —
Пока я тщился взором возноситься,

121. Подъемлясь будто из долины в гору,
Узрел одно я место небосклона,
Слепившее всех прочих ярче взоры.

124. Как там, где ожидают – Фаэтона
Сведенную оплошностью упрямой, —
Повозку, небо ярче освещено,

127. А далее – темней; так орифламма[532]
Спокойная, пред коей все тускнело,
Виднелася мне посредине прямо.

130. Сонм ангелов ширококрылых белый,
Различных блеском, внешностью и славой,
К средине той стремился стаей целой.

133. Улыбкою их песни и забавы
Встречала Красота, восторгов пламя
От всех святых собрав к себе по праву.

136. Будь мыслью я богаче, чем словами,
Я не осмелился бы, упоенный,
Восторг изобразить, что рос пред нами.

139. Бернард, меня увидев углубленным
В предмет своей любви, что было мочи
В него вперился взором напряженным,

142. Чем и мои воспламенил он очи.