Роберт Уоррен - Патентованные ворота, или Гамбургеры что надо
Нет, Джеф Йорк не был жестоким человеком, требовавшим, чтобы его жена одевалась не лучше, чем жены самых нищих издольщиков. Вообще-то некоторые жены издольщиков, бедные и не очень, черные и белые, ухитрялись покупать яркие платья и приличные шляпки и ходить в кино в субботу вечером. Просто Джеф был еще должен кое-какие деньги за свою ферму, чуть меньше двухсот долларов, которые ему пришлось занять на новую постройку сарая, сгоревшего от молнии. Вообще-то он не вылезал из долгов. Сначала он потерял мула, когда тот выскочил на дорогу и его сбил грузовик. Для Джефа это был немалый урон. Потом несколько зим подряд хворал один из его малышей. Долги были небольшими, но после стольких лет самоограничения Джеф не мог забыть о том, что значили для него эти годы. По-своему он любил семью. Никто с этим и не спорил. Но любил так, как может любить человек, переживший многие годы самоограничения. Все, что он мог себе позволить, он делал. Каждый субботний вечер Джеф покупал ребятишкам пакетик разноцветных леденцов за десять центов, чтобы они сосали их по дороге домой, а перед тем как покинуть город, вел всех в закусочную на колесах, где они брали гамбургеры и апельсиновую газировку.
Его ребятишки обожали гамбургеры. Как, впрочем, и жена. Это было заметно, хоть она ничего и не говорила: стоило тарелке с гамбургером появиться перед ней на прилавке, как ее склоненная голова чуть приподнималась, лицо озарялось радостью и она облизывала губы. Простые люди, такие, как Джеф Йорк и его семья, любят гамбургеры с маринованными огурцами, луком, горчицей и кетчупом. Это нечто совершенно особенное. Дома они едят свинину, когда она есть, овощи, кукурузные лепешки и картофель, чей вкус возможно улучшить разве что солью; и поэтому в городе, где в вашем распоряжении говядина, белый хлеб и любые приправы, возбуждающие аппетит, им все время приходится сглатывать слюну, чтобы рот не переполнился до того, как они успеют откусить первый кусок.
Итак, каждую субботу перед отъездом Джеф Йорк вел свою семью полакомиться в "Каплю росы", закусочную Слика Гардина. Закусочная была построена в виде железнодорожного вагона, но стояла на бетонном основании, рядом с главной улицей города. На бетоне, с обеих сторон, нарисовали колеса. Слик Гардин следил за тем, чтобы трава перед входом была подстрижена, и год или два на этой крохотной лужайке даже красовались цветочные клумбы. Дела у Слика шли хорошо. Несколько лет он подвизался на ринге в Нашвилле как начинающий боксер, и пару раз о нем писали в газетах. Так что теперь он был чуть ли не героем, окруженным романтическим ореолом. Но родился он здесь, в городе, и как только понял, что никогда не сможет стать классным боксером, вернулся домой и открыл закусочную, первую во всем городе. Это был молодой человек с гладкой кожей, лет тридцати пяти, рано облысевший, с совершенно голой головой. Его большие блестящие светло-голубые глаза напоминали агаты. Сказав нечто, по его мнению, остроумное, он обводил публику глазами, похожими на блестящие шарики, чтобы посмотреть, кто смеется. И потом подмигивал. Дело он вел успешно и, хотя приобрел городские привычки и городскую манеру речи, все еще помнил, как следует общаться с деревенскими, и именно они несли в закусочную свои десятицентовики. Городские здесь почти не бывали, если не считать школьников после занятий, юных хулиганов из бильярдной и железнодорожников, работавших в ночную смену.
Наверное, Слик Гардин хотел показаться остроумным, когда заговорил с миссис Йорк. Наверное, он забыл, вдруг вылетело из головы, что такие люди, как Джеф Йорк и его жена, не любят, чтобы с ними шутили, по крайней мере так. Произнеся свою шутку и ухмыльнувшись, Слик обвел взглядом присутствующих посмотреть, как ее оценили.
Миссис Йорк сидела за стойкой между Джефом Йорком и тремя ребятишками. Она ждала, пока им приготовят гамбургеры - до них были еще другие заказы, - и искоса наблюдала за каждым движением рук Слика Гардина: как он шлепал розовый фарш на горячую плиту и смазывал разрезанные булочки жиром, чтобы положить в них котлету. Она всегда за ним наблюдала, а когда ей подавали гамбургер, облизывала губы.
На этот раз Слик подал ей гамбургер и сказал:
- Кто любит гамбургеры, как вы, миссис Йорк, должен купить себе закусочную.
Миссис Йорк покраснела и уставилась в тарелку, не ответив ни слова. Слик обвел всех взглядом - дошла ли до них шутка, и кто-то за стойкой фыркнул. Он посмотрел на Йорков, и если бы его не воодушевил так сильно этот смех, то Слик поостерегся бы продолжать, увидев лицо Джефа Йорка. Такие люди, как Джеф Йорк, очень чувствительны, особенно когда дело касается их женщин, и ни в коем случае нельзя шутить над их женщинами, если только не очевидно, что эта шутка - лишь милое проявление дружбы. После смеха за стойкой шутку трудно было счесть вполне дружеской. Джеф смотрел на Слика, и что-то медленно проступало в его лице, словно вытесанном из кедра, и в глубине серых глаз, укрытых под колючими бровями.
Но Слик не обратил внимания. Смех воодушевил его, и он сказал:
- Да, люби я гамбургеры так же сильно, как вы, то сам купил бы себе закусочную. Кстати, я свою продаю. Не желаете приобрести?
Кто-то засмеялся уже громче, и Джеф Йорк, не донеся гамбургера до рта, неторопливо положил его на тарелку. Но того, что могло бы произойти, не произошло. И не произошло потому, что миссис Йорк подняла вспыхнувшее лицо, посмотрела в глаза Слику Гардину и, сглотнув, - то ли чтобы не говорить с полным ртом, то ли чтобы совладать с нервами, - произнесла резким, напряженным голосом:
- Вы продаете закусочную?
Наступила полная тишина. Никто не ожидал, что она заговорит. Она сотни раз бывала в этой закусочной, но, кажется, никто не слышал от нее ни слова. Она приходила сюда с Джефом Йорком и, когда освобождалось место, садилась, а Джеф говорил:
- Мне пять гамбургеров, только самых вкусных, пожалуйста, и пять бутылок газировки. - А когда все было съедено, он клал на стойку семьдесят пять центов - если они пришли впятером - и выходил, медленно ступая в тяжелых башмаках, а за ним молчаливо следовали жена и дети. И вдруг она заговорила, она задала вопрос напряженным, неестественным голосом, и все присутствовавшие, включая мужа, посмотрели на нее с удивлением.
Наконец, опомнившись от удивления, Слик Гардин ответил:
- Да, продаю.
Она опять с трудом сглотнула, хотя гамбургера во рту точно не было, и спросила:
- И сколько вы хотите?
Вновь наступила тишина, Слик посмотрел на нее и, чуть презрительно пожав плечами, ответил:
- Тысяча четыреста пятьдесят долларов.
Миссис Йорк взглянула на него и побледнела.
- Многовато, - сказала она равнодушно и опять уставилась в тарелку с гамбургером.
- Леди, - стал оправдываться Слик, - именно столько я сюда и вложил. Посмотрите на плиту. Это "Хит-мастер", - они не дешевые. А кофеварки? Лучше вы не найдете. Плюс еще земля, на которой стоит закусочная. Любому понятно, что я вложил сюда не меньше. Даже больше. Этот участок мне обошелся дороже, чем... Вдруг он понял, что она не слушает. И понял, наверное, что за душой у нее нет ни цента, купить закусочную она не может, и он просто выглядит дураком, оправдывая свою цену. Он осекся, пожал плечами и обвел взглядом всех сидящих за стойкой, ища, кому бы подмигнуть.
Но прежде чем он успел подмигнуть, Джеф Йорк произнес:
- Мистер Гардин...
- Да? - ответил он, посмотрев на Джефа.
- Она не хотела вас обидеть, - сказал Джеф Йорк. - Она не хотела соваться в ваши дела.
Слик пожал плечами:
- Мне все равно. Я не скрывал, что продаю закусочную. Из цены тоже секрета не делаю.
Миссис Йорк склонилась над тарелкой. Медленно, задумчиво она жевала гамбургер, и было видно, что для нее он стал безвкусным.
Все это, конечно, случилось в субботу. На следующей неделе, в четверг, после обеда, Слик был в закусочной один. После обеда наступало затишье. Слик, как он рассказывал позже, протирал плиту и ничего не заметил. Он рассказывал, что просто насвистывал. У него такая манера - насвистывать сквозь зубы. Но насвистывал негромко - не так громко, чтобы не услышать открывающуюся дверь или чьи-то шаги. Она вошла бесшумно и встала посередине, и когда он повернулся, его чуть удар не хватил от неожиданности. Он думал, что один в закусочной, а она, нате вам, - стоит и наблюдает за каждым его движением, как кошка за рыбкой в аквариуме.
- Здравствуйте, - сказал он, когда пришел в себя.
- Закусочная еще продается? - спросила она.
- Да, леди.
- Сколько вы за нее хотите?
- Леди, я вам уже говорил, - ответил Слик, - тысяча четыреста пятьдесят долларов.
- Уйма денег, - сказала она.
Слик начал объяснять, сколько денег вложил в закусочную, но почти ничего сказать не успел - она развернулась и выскользнула в дверь.
- Ну да, - рассказывал он позже посетителям, - я, как дурак, начал объяснять ей, сколько денег вложил в дело, хотя знал, что у нее нет ни цента. Она сумасшедшая. Прошла, наверное, пять или шесть миль, просто чтобы задать мне вопрос, на который сама знает ответ. А потом развернулась и ушла. Но я все равно продаю закусочную. Надоело подавать жратву всякой деревенщине. У меня связи в Нашвилле, открою там новое дело. Сигары, пара бильярдных столов, может быть, пиво. Там же устрою клуб. Такой, с членскими билетами, чтобы ребятам было где перекинуться в картишки. Клуб для общения. У меня в Нашвилле хорошие связи. Так что закусочную я продаю. А эта женщина - у нее ни цента. Закусочную она не купит.
