Ганс Носсак - Спираль
Как подсудимый объясняет то обстоятельство, что на сей раз все было иначе?
Он не искал никаких объяснении.
А как он это объясняет сейчас? В голосе председателя послышалось раздражение.
Чего тут объяснять? - удивился подсудимый. Факт остается фактом без объяснений.
Гм! Неужели он не был изумлен этим странно поздним появлением жены внизу?
Изумлен? Подсудимый на секунду задумался. Теперь ему и впрямь кажется, что ему следовало почувствовать изумление. Однако на самом деле, если память ему не изменяет, он не был изумлен. Просто упустил это из виду.
Что он хочет сказать?
Изумление он всегда ощущает только после того, как все уже кончилось.
- Вам по крайней мере ясно, что ответ звучит очень цинично? - спросил председатель.
Он просит извинения; кажется, он и в этот раз сказал не то, что хотел, объяснил подсудимый. Ни о каком цинизме не может быть и речи. Совершенно точно! И после краткой паузы он добавил:
- Как же так? Ведь у меня и времени не было, чтобы изумиться.
Ну ладно. Председатель не хотел больше муссировать эту тему. Пусть подсудимый прежде всего расскажет о том, как проходил вечер. По возможности точнее. Даже самые мелкие подробности представляют большой интерес.
Подсудимый улыбнулся. Ему кажется, что суд напрасно придает этому такое важное значение. Ведь то, что случилось после, доказывает одно: все происходившее ранее было совершенно неважным.
Возможно, довольно резко возразил председатель. Однако пускай лучше суд решит, что для пего важно, а что не важно. Стало быть, продолжал председатель, в тот вечер подсудимый вернулся домой из города около шести.
Да, подтвердил подсудимый, вернулся в то же время, что и всегда возвращался, кроме субботы. В будние дни он уезжает с центрального вокзала в пять двадцать пять, и поезд приходит на пригородную платформу без пяти шесть, а оттуда до его дома ровно восемь минут ходу.
Гм, хорошо. Это совпадает с показаниями свидетелей. Итак, подсудимый, так же как и обычно, ушел в тот день из конторы сразу после пяти, что и подтвердили прокурист и служащие фирмы. Стало быть, прямо из конторы домой. Его фирма - страховое общество, не правда ли? Какого рода страхованием она занимается?
Всеми видами страхования: страхованием жизни, страхованиями от несчастных случаев, от бегства из тюрьмы, от пожара, взломов, от автодорожных происшествий и так далее.
Произошло ли в тот день что-нибудь особенное в его фирме?
Что-нибудь особенное?
Да, какой-нибудь сложный, захватывающий случай, связанный со страхованием?
Нет, день был как день. Все шло заведенным порядком, никаких неожиданностей. Фирма работает удовлетворительно.
- Ваша фирма пользуется очень хорошей репутацией, - заметил председатель суда, обращаясь скорее к публике, нежели к подсудимому. - А вы считаетесь внушающим доверие и добросовестным маклером, с вами любят иметь дело как страховые общества, так и те, кто хочет застраховаться.
- Теперь с этим покончено, - сказал подсудимый с улыбкой, также обращаясь к зрителям.
- Прошу вас воздержаться от подобного рода замечаний, - предостерег подсудимого председатель суда.
Тут взял слово прокурор:
- По моим сведениям, вы застраховали свою жизнь четыре, нет, пять лет назад на пятьдесят тысяч марок. В пользу своей жены. Скажите, пожалуйста, подсудимый, связано ли составление страхового полиса с какой-нибудь определенной причиной?
Подсудимый заявил, что он не понял вопроса.
- Не показалось ли вам тогда, что с вами должно случиться что-нибудь непредвиденное? Могло ведь произойти нечто такое, что заставило вас призадуматься. Я не хочу сказать, что обязательно возникла прямая угроза для вашей жизни.
Нот, опасность, которой подвергается его жизнь, всегда была одинакова, в каждую данную минуту одинакова.
- Знала ли ваша жена о страховом полисе?
Да, конечно, знала. То обстоятельство, что она знала, было, пожалуй, еще важнее, чем сама страховка.
- Знал ли еще кто-нибудь о полисе?
Знало, разумеется, страховое общество и финансовое управление, ведь такого рода полисы надо непременно указывать в налоговых декларациях. Да и бухгалтерии фирмы это было известно из-за взносов. Может быть, также было известно банку.
- Разумеется, вы правы. Но не это я хотел узнать. Меня куда больше интересует, знал ли о полисе кто-нибудь посторонний. Например, кто-либо из ваших друзей.
Подсудимый ответил, что у него нет друзей.
- Ну тогда кто-нибудь из знакомых. Разве ваша жена не могла поделиться известием о полисе с кем-нибудь из знакомых?
Нет. Для этого не было никаких причин. Зачем, собственно?
- Чисто случайно. Предположим, к примеру, приятельница - или, если хотите, знакомая вашей жены - пожаловалась, что супруг не хочет обеспечить ее на случай своей смерти. Такие разговоры не редкость. И вот ваша жена упомянула о том, что вы застраховали свою жизнь в ее пользу. Жена могла сказать это с намерением помочь вам и вашей фирме оформить еще один страховой полис.
Нет. Жена подсудимого не имела обыкновения вмешиваться в его служебные дела. Это было не в ее характере. Если бы господин прокурор знал его жену, у него никогда не возникло бы такого подозрения.
- Подозрения? При чем здесь подозрение? Однако оставим это. Полис на сумму в пятьдесят тысяч марок. Скажите, разве эта сумма не чрезмерно высока?
Зависит от того, как к этому относиться, ответил подсудимый. Все дело в том, имеет ли человек возможность уплачивать соответствующие взносы. Пять лет назад взносы по сравнению с его доходами действительно были, пожалуй, слишком высоки, однако с тех пор фирма настолько расцвела, что выплата взносов стала сущим пустяком.
- И все же пятьдесят тысяч марок - большие деньги.
Это только кажется. Не стоит себя обманывать. Он высчитал тогда, что после выплаты страховки и процентов, которые будут начислены к тому времени, его жена сможет прожить на эти деньги без забот приблизительно двенадцать лет, в лучшем случае - пятнадцать; конечно, при условии, что она их будет просто тратить, не имея никаких других источников дохода. Стало быть, он оставит своей жене не так уж много, ведь, по всей вероятности, она проживет больше чем пятнадцать лет.
- Странно, вы, значит, считаетесь с возможностью своей немедленной или, скажем, скорой кончины?
Конечно. Кончина может наступить в любое время дня и ночи. В любой час.
- Но почему вы так думаете?
Было бы легкомысленным не принимать этого в расчет.
- Вы говорите с позиций страхового маклера?
Подсудимый улыбнулся. Нет, в устах страхового маклера такие заявления были бы очень неразумны. Вдобавок все расчеты окажутся нереальными, если начнется инфляция или война. В действительности гарантий вообще не существует; будучи специалистом своего дела, он знает это лучше любого другого, но и это, разумеется, не следует сообщать клиентам. Что касается его, то сумму страховки он назначил, исходя вот из каких соображений: она дает иллюзию надежности. Только этого и можно достичь. Как ни крути, все лишь оттяжка.
- Оттяжка? - прервал подсудимого прокурор. - Что вы хотите оттянуть?
Неминуемое. То, от чего нельзя застраховаться.
- Гм, понимаю. И еще один вопрос: кто же получит теперь сумму, которая значится в полисе?
Как кто? Ведь полис составлен на имя его жены?
- Да, конечно, однако если будет установлено, что вашей жены уже больше нет в живых...
- Вам известно что-нибудь определенное? - с испугом спросил подсудимый.
- Нет, я просто высказываю предположение.
- Высказывать такие предположения нельзя, - возмутился подсудимый.
Председатель хотел вмешаться, но прокурор сделал предостерегающий жест рукой.
- Прошу прощения. Я неправильно выразился, - заметил он, - я хотел всего лишь спросить: на чье имя вы перепишете полис, если ваша жена умрет раньше вас, что отнюдь нельзя исключить?
Такую возможность он вообще не предвидел, это было бы нелепо. Однако деньги выплатили бы ему самому по достижении шестидесяти лет. Но шестьдесят ему минет еще очень нескоро, да и вероятность дожить до такого возраста весьма мала. Подсудимый снова улыбнулся, словно весь этот разговор показался ему немного смешным.
- Чем объясняется ваш пессимизм? - спросил прокурор. - Лично я намереваюсь дожить до шестидесяти и жить дольше.
Несколько секунд подсудимый смотрел на прокурора оценивающим взглядом, потом качнул головой и сказал:
- В таком случае вам, в сущности, нет никакого резона застраховывать свою жизнь.
В зале суда раздался смех. Прежде чем председатель суда успел призвать публику к порядку, прокурор заговорил опять:
- Спасибо за совет. Но теперь давайте оставим эту тему. Скажите, пожалуйста, на чье имя вы переписали бы полис, если бы ваша жена умерла раньше вас?
Ни на чье. Полис оказался бы просто ненужным. Лежал бы себе, и все.
