Лео Перуц - Шведский всадник
Бродяга уставился на нее мутным взором и со стоном потребовал:
- Заклятие! Если ты знаешь его, то скажи мне, и я возьму тебя с собой. Заклятие! Ради всего святого, скажи мне заклятие!
Подумав пару мгновений, девушка тихо запела:
Когда Христос на крест пошел,
Стонали поле, лес и дол,
Заплакали трава с листвой...
- Нет! - перебил бродяга. - Это не то! Я знаю это заклятие, но оно не помогает. Мне нужно другое - настоящее!
- Другое? - повторила Лиза. И, подумав еще мгновение, положила руку на пропитанную кровью повязку и вновь запела:
Растут три цветочка...
- Вот оно - верное заклятие! - обрадованно закричал атаман, узнав слова. - Пой до конца! И козочка Ибица запела громче:
Растут три цветочка по Божьему слову:
Один из них алый, белый другой,
И третий, посаженный Божьей рукой.
Трицветье, трицветье, рану закрой!
- Рану закрой! Кровь, стой! - повторил атаман, а затем закрыл глаза, и ему показалось, что черная птица-боль отпустила свои когти и отлетела от его тела. Блаженная усталость охватила его, и он глубоко, без сновидений, уснул. Когда его дыхание стало ровным, Козочка Лиза тихо улеглась рядом с ним на соломе.
* * *
Больше года бродила банда святотатцев по обширной области, простирающейся от Эльбы до Варты, заходя в Померанию и Польшу, Бранденбург и Ноймарк, Силезию и Горный Лаузиц. И везде, где бы они ни появлялись, преступники похищали святыни, которых никогда прежде, даже в самые лютые времена войн и напастей, не касалась воровская рука. Понятно, что эти деяния вызывали всеобщий ужас в народе. Вначале пронеслись слухи, будто бандитов не меньше сотни, потому что, казалось, они действовали одновременно повсюду. Они ограбили и осквернили священные здания в тысяче мест. Потом, когда полиция дозналась, что шайка состоит всего лишь из нескольких человек, люди стали поговаривать, что грабители церквей обладают колдовским искусством, позволяющим им в случае опасности делаться невидимыми, и поэтому неудивительно, что ни Барону Палачей, ни другим офицерам императорской и королевских охранных служб, несмотря на все их усилия, не удалось изловить ни одного из преступников. Многие всерьез уверовали в то, что атаман банды является не кем иным, как воплощением Сатаны, извечного врага Божия. Сам Сатана, говорили они, явился на землю, чтобы отнимать у церкви ее сокровища.
Первый, кому довелось воочию увидеть атамана, был священник из Крайбе - маленькой силезской деревушки, принадлежавшей графу фон Ностицу.
Этот самый священник однажды в мае отправился после вечерней службы в соседнюю деревню повидаться с торговцем, которому хотел продать мед со своей пасеки (священник был искусным пчеловодом). Поговорив с торговцем и отправившись в обратный путь, он попал под сильный дождь и был вынужден укрыться на постоялом дворе, в результате чего добрался в свою деревню уже после полуночи.
Проходя мимо церкви, он вдруг увидел слабый свет в окнах - на мгновение посреди ночной тьмы проступила написанная на стекле фигура святого Георгия в голубом плаще, топчущего ногами дракона, которому деревенский иконописец придал вид коровы с крыльями летучей мыши.
Свет почти сразу погас, но священник уже сообразил, что внутри находятся какие-то люди. И хотя в церкви было несколько предметов большой ценности - серебряное распятие в человеческий рост и статуя Святой Девы из слоновой кости в золоченой короне, пожертвованная высокородным графом Ностицем, за четыре года до того исцелившимся от долгой и тяжкой болезни, священник испугался не за них, а за две бочки с медом, которые он спрятал в алтаре, посчитав его самым надежным местом в деревне. В ту минуту он подумал не о святотатцах, а о бродягах, которых могло привлечь в церковь святое вино для причастия.
Церковная дверь была заперта, и он со всех ног побежал в свой домик за ключом, радуясь, что накроет воришек на месте преступления. Он был так уверен в себе, что не стал никого звать на помощь, а с громовым криком "Стой!" ворвался в церковь. Из всего имеющегося на свете оружия у него была при себе одна-единственная восковая свеча.
Сквозной порыв ветра тут же задул ее. Отважный священник сделал два-три шага в полной темноте, но тут ему в лицо ударил луч масляного фонарика. Затем его осветили с ног до головы, а потом он и сам увидел человека, в упор наставлявшего на него фонарик - и пистолет!
Крик замер у него на губах; в крайнем испуге он смог лишь прошептать:
- Слава Иисусу Христу!..
- Во веки веков! Аминь! - с вежливой насмешкой произнес вооруженный человек. - Высокочтимый господин, мне очень жаль, что я вас так испугал. К сожалению, я не имею чести знать господина настоятеля, а потому сам себя пригласил к нему в гости.
Лишь теперь священник разглядел, что лицо незнакомца прикрыто маской, и ему стало ясно, что перед ним один из святотатцев. Нужно сказать, что до этого момента священник не очень-то верил слухам о столь закоренелых преступниках. От ужаса у него едва не остановилось сердце. Пока он в оцепенении взирал на грозного насмешника с пистолетом, отворилась тяжелая, окованная железом и увешанная иконами дверь алтаря, и оттуда вышли трое мужчин, лица которых были обмотаны до глаз платками. Двое тащили тяжелое распятие, а третий - корону со статуи Богоматери, кадильницу и точно такой же фонарик, как и у человека с пистолетом.
- Во имя Иисуса, как может быть, чтобы железная дверь не устояла? вырвалось у дрожащего от страха священника. Ему было, чему удивляться: массивная дверь была заперта на надежные засовы с замками, а единственный ключ висел на цепочке у него под сутаной.
Бандит в маске опустил пистолет и слегка поклонился, всем своим видом показывая, что слова священника весьма польстили ему и что он пожелал поблагодарить его за столь высокую оценку своего мастерства. Затем он сказал:
- Высокочтимый господин должен знать, что железная дверь для нас все равно что паутина. Мы встречали преграды и посложнее.
Тут он повернулся к своим товарищам.
- Быстрее, у нас нет времени! Не стоит больше досаждать господину настоятелю нашим присутствием...
Священник бессильно наблюдал, как грабители складывают в мешок распятие и корону. Он сознавал, что его долг хранителя святынь повелевает ему, жертвуя своей жизнью, поднять шум, позвать на помощь и попытаться бежать за драгунами. На крайний случай закричать так, чтобы за милю было слышно... Но у него не было сил. А потому он продолжал стоять, не шевелясь и молитвенно сложив руки на груди.
- Все эти вещи - пожертвования нашего милостивого господина графа, пробормотал он осевшим до полушепота голосом. - Неужели вы хотите украсть их? Он подарил их не людям, а Богу.
- А вот и нет, - хладнокровно возразил атаман, - Господин граф подарил Богу только то, что роздал из своих богатств беднякам. А все остальное он дал миру, и я всего лишь беру свою долю.
- Но ведь ты совершаешь страшный грех! Это же святотатство! простонал священник. - Не пачкай святые вещи своими грязными руками, не то Бог проклянет тебя на веки вечные!
- Высокочтимому отцу настоятелю не следует заботиться о моих грехах, сказал атаман, и чувствовалось, что он улыбается под своей маской. Скорее, многие другие заслуживают его заботы. Но разве не бывает других грехов - такого, например, когда один монах пожелает как женщину другого?
И тут священнику стало ясно, что устами бандита говорит сам дьявол. Ибо только архилжец и недруг Божий мог вложить такое изощренное оскорбление в уста человеку. Честный священник сам побоялся бы и подумать о такой мерзости. Он отступил на шаг, торопливо перекрестился и пробормотал с ужасом по латыни:
- Сатана, Сатана! Recede a me! Recede!12
- Зачем же так, господин? - спросил бандит в маске. - Я вас не понимаю. Я не знаю латыни - жаль, но мне не довелось учиться.
- Я сказал, что в тебя вселился дьявол! - смело ответил ему священник. - Это он говорит из твоих уст!
- Мой высокочтимый господин, попрошу вас об одном: не надо кричать так громко, не то люди могут услышать. А я, знаете ли, хоть и присваиваю церковное имущество, но не люблю проливать христианскую кровь,-строго предостерег его атаман. - А если даже допустить, что в меня вселился дьявол, так и это случилось по воле и указанию Бога. Ибо без Божьего попущения никакой дьявол не войдет даже в свинью. Об этом написал сам святой Матфей в Евангелии.
Он повернулся и пошел вслед за своими товарищами. Священник смотрел ему вслед и соображал, по каким приметам он смог бы описать этого человека королевской страже.
"Выше среднего роста, - замечал он, - лицо скорее всего узкое. Эх, не было бы на нем этой маски! Волосы кудрявые, шляпа с белым кантом, черный плащ, окаймленный светлым мехом. Вот и все! Маловато для подробного доноса!"
Тем временем атаман взял из рук своего товарища кадильницу и внимательно осмотрел ее. Потом вдруг вернулся к священнику.
