Уильям Фолкнер - Город
Тут он опять взобрался на стул, его и остановить не успели, смотрит на лица в самом конце судебного зала и говорит:
- Флем!
И тут судья как застучит молоточком, и адвокат, которого суд ему назначил, тоже вскакивает, а секретарь кричит:
- Соблюдайте тишину в суде!
А Минк все свое:
- Флем! Флем Сноупс!
Но тут сам судья перегнулся через край стола и говорит ему:
- Эй, вы! Сноупс! - пока Минк наконец к нему не обернулся, не посмотрел на него. - Признаете себя виновным или нет?
- Что? - говорит Минк.
- Вы убили Джека Хьюстона или нет? - говорит судья.
- Не мешайте мне! - говорит Минк. - Разве вы не видите - я занят! - И снова поворачивается к тем, кто пришел узнать - а вдруг его все-таки не повесят, хоть и говорили, что он сумасшедший, но раз он сам этого хотел, сам чуть не удавился, так вышло бы, что суд только пошел ему навстречу, а он все говорит:
- Эй, кто-нибудь! У кого есть машина? Езжайте скорей к Уорнеру в лавку, зовите Флема Сноупса! Он вам заплатит, сколько спросите, и лишку - десять долларов лишку... двадцать лишку...
Прошлым летом Юристу что-то надо было делать, но он сам не знал что. А теперь ему тоже надо было что-то делать, но ему было все равно что. Я даже не думаю, что он чего-то искал. По-моему, он просто протянул руку и за что-то ухватился, за первое попавшееся дело, и случайно это оказалось дело про те самые, неизвестно куда исчезавшие, медные части с электростанции, про которые весь Джефферсон, включая и Флема Сноупса, - вот именно, включая и Флема Сноупса, - старался хотя бы из простой обыкновенной вежливости забыть навсегда.
И когда он, в качестве прокурора штата, возбудил это дело против акционерной компании и мэра де Спейна, обвиняя их в злоупотреблении служебным положением и преступном сообщничестве, словом, как это там у них называется, мы все, вполне естественно, решили, что он собирается пойти и положить эти бумаги на письменный стол Манфреда де Спейна. Но все ошибались: он и теперь вовсе не собирался вступать в сделку с мэром де Спейном, как и в тот вечер, во дворе Котильонного клуба, когда его зять сказал ему, что драться он не может, потому что не умеет, - впрочем. Юрист и сам знал это в точности, потому что он уже прожил на свете года двадцать два, а то и все двадцать три. Ничего ему от де Спейна не было нужно, потому что про то, единственное, чем обладал де Спейн и что Юристу было нужно, он и сам не знал, пока его отец не объяснил ему в тот последний день.
И вот Юрист возбудил дело. И вскоре с утреннего поезда сошел приятный молодой человек из акционерной компании, в хорошем городском костюме, с хорошим городским чемоданчиком, и сперва сказал: "Что ж, друзья, выпьем вашего хорошего виски и посмотрим, не столкуемся ли мы по данному вопросу", - а потом целый день метался в страхе и все звонил и звонил по междугородному телефону, а в промежутках разговаривал с теми двумя неграми-кочегарами, с Том-Томом Бэрдом и Томовым Тэрлом Бьючемом, а сам все ждал, когда вернется Флем, который внезапно уехал погостить в соседний округ.
И вот на третий день приезжает еще один представитель акционерной компании, - видно, очень у них важный, и волосы седые, и приехал в пульмановском вагоне, - брюки полосатые, золотая цепка на часах такая толстая, что на ней бревна таскать можно, и очки золотые, и даже зубочистка золотая, а сам в сюртуке и при шляпе, - такой важный, что к вечеру в гостинице Холстона даже стакана воды нельзя было допроситься, потому что все официанты, все коридорные торчали у его дверей, прислуживали ему, и он мог бы к завтрему заполучить любого негра в Джефферсоне, ежели бы только знал, чего с ним делать, и всем он говорил: "Джентльмены, джентльмены, джентльмены". А наш мэр заявился туда, где все собрались за круглым столом, посмеялся, а потом говорит:
- Извините, мне пора. Даже мэру Джефферсона, в штате Миссисипи, хоть изредка, да приходится работать.
А Юрист Стивенс сидит, спокойный, бледный, и вид у него точь-в-точь такой, как в тот вечер, когда он сказал своему зятю: "А разве, по-твоему, есть способ научиться как-нибудь иначе?"
Флем Сноупс все еще не вернулся, они его и найти не могли, - видно, он ушел в поход, куда-нибудь в лес, где никаких телефонов не водилось, и этот большой начальник, тот, что в белой жилетке и с золотой зубочисткой, говорит: "Я уверен, что мистер де Спейн охотно подаст в отставку. Почему бы нам просто не принять его отставку и забыть все и всяческие неприятности?" - а Юрист Стивенс говорит: "Он хороший мэр, мы не хотим его отставки", а белая жилетка говорит: "Чего же вы хотите? Вам придется доказать, что представитель нашего клиента действительно украл медные части, а у вас всего и доказательств что слова этих двух негров, потому что сам мистер Сноупс отбыл из города".
- Но водонапорный бак из города не отбыл, - говорит Юрист Стивенс. - Мы можем его осушить, этот бак.
И уж тут им пришлось созвать, как они говорили, экстренное заседание членов городского совета. А получилось у них что-то вроде массового сборища, когда выбирают королеву красоты, - уже с восьми часов звонил колокол на здании суда, будто действительно назначили что-то вроде ночного заседания, и народ все шел по улицам и собирался на площади, и все шутили, смеялись, а потом решили, что в кабинете мэра не поместиться и половине, и тогда перешли в зал заседаний, будто начался суд.
А было это в январе месяце; после того рождественского бала прошло всего недели три, не больше. И даже когда выступали свидетели, казалось, что все это шуточки, потому что большинство пришло просто послушать и поглазеть, кто-то застучал судейским молоточком по столу, пока смешки и шуточки не прекратились, и тогда один из членов городского совета сказал:
- Не знаю, сколько будет стоить осушить этот бак, но, провалиться мне на этом самом месте...
- А я знаю, - сказал Юрист Стивенс. - Я уже справлялся. За триста восемьдесят долларов можно построить вспомогательную цистерну и слить туда воду, а потом перекачать ее обратно в основной бак и разобрать вспомогательную цистерну. А за то, чтобы залезть в бак и проверить, ничего платить не надо, - я сам туда полезу.
- Хорошо, - сказал тот же член городского совета. - И все-таки, провалиться мне на этом месте, если я...
- Отлично, - говорит Юрист Стивенс. - Я сам заплачу, - а старый господин из акционерной компании, тот, в белом жилете, говорит: "Джентльмены. Джентльмены. Джентльмены". И тут встает первый, молодой, и орет:
- Вы понимаете, мистер Стивенс? Вы понимаете или нет? Если даже вы найдете медные части в баке, все равно состава преступления нет, потому что эти части - городское имущество.
- Я и об этом подумал, - говорит Юрист, - медные части и так принадлежат городу, даже если мы не будем осушать бак. Но только где же они?
И этот молодой, из акционерного, говорит:
- Погодите! Погодите! Я не о том! Я про то, что раз медные части налицо, - значит и состава преступления нет, значит их никогда не крали.
- Но Том-Том Бэрд и Томов Тэрл Бьючем говорят, что крали, потому что воровали они сами, - говорит Юрист.
И тут заговорили сразу два члена городского совета, оба кричат: - Стой! Стой! - пока самый горластый, Генри Бест, не перекрикивает другого:
- Так кого же ты обвиняешь, Гэвин? Разве эти негры тоже поставлены Манфредом?
- Но тут преступления нет! Мы знаем, что медные части в баке, негры сами говорят, что они их туда засунули! - кричит маленький из акционерного, а тот, постарше, в белой жилетке, все повторяет: "Джентльмены! Джентльмены! Джентльмены!" - словно издалека гудит этаким басом большой барабан, а на него никто и внимания не обращает; но тут Генри Бест как заорет:
- Стойте, черт вас подери! - да так громко, что все затихли, а Генри говорит: - Эти негры сознались, что украли медные части, но пока мы не осушим бак, никаких доказательств кражи у нас нет. Так что пока можно считать, что они ничего не украли. А если мы осушим бак и найдем эти чертовы медяшки, значит, они их украли и виновны в краже. Но ведь если мы найдем эти медные части в баке, значит ничего они не крали, потому что тогда медные части не только снова станут собственностью города, но и не переставали принадлежать городу. Черт подери, Гэвин, уж не это ли вы нам хотите доказать? Так на кой черт вам это нужно? На кой черт?
А Юрист Стивенс сидит себе, спокойно, молча, и лицо у него белое, как бумага, тихое такое. И может, он еще и не научился драться. Но такого правила, что и пробовать нельзя, он не слыхал.
- Правильно, - говорит он. - Если в баке находятся медные части ценное имущество города, незаконно перемещенное в этот бак при укрывательстве и попустительстве одного из городских служащих, то даже если эти части найдутся, налицо попытка совершить преступление при попустительстве одного из городских служащих. Но этот бак, per se [сам по себе (лат.)], а также тот факт - находятся там или нет эти медные части per se, значения не имеет. Однако мы взяли на себя смелость предложить вниманию уважаемого акционерного общества следующий вопрос: какое именно злоупотребление совершил наш уважаемый мэр города? Какое именно преступление, и кем совершенное, покрывает главный слуга нашего города? Но сам Юрист не знал, чего ему надо. И даже, когда на следующий день его папаша объяснил ему, что, по его поведению, можно заключить, чего именно ему надо, и Юрист как будто даже с ним согласился, все равно это было не то.
