Густав Майринк - Белый Доминик
Сегодня - день, следующий за глубокой ночью твоего зимне- го солнцестояния. Это день, когда в тебе начинают воскресать мертвые.
И я - первый. "
Я слышу, как он садится на мою кровать, и по шороху стра- ниц книги, которую он время от времени листает, догадываюсь: он читает мне что-то из фамильной хроники, о которой так час- то говорил мой отец.
Тоном литаний, усыпляющих мои внешние чувства и, напро- тив, все больше и больше возбуждают мои внутренние, так, что подчас чувство пробужденности становится невыносимым, в меня проникают слова:
" Ты - двенадцатый, я был первый. Счет начинается с "од- ного" и заканчивается двенадцатью. Это тайна вочеловечивания Бога.
Ты должен быть вершиной дерева, которая увидит животворя- щий свет; я корень, который просветляет силы мрака. Но когда рост древа завершается, ты становишься мной, а я - тобой.
Акация - это то, что в раю называется древом жизни. Люди говорят, что она волшебная. Обрежь ее ветви, ее крону, ее корни, воткни ее, перевернув, в землю и ты увидишь: то, что было кроной, станет корнем, что было корнем, станет кро- ной. Потому что все ее клетки проникнуты единством между "Я" и "Ты".
Поэтому я сделал ее символом в гербе нашего рода! Поэтому и растет она, как знак, на кровле нашего дома.
Здесь на земле - это только образ, так же, как все формы здесь суть только образы, но в царстве нетленного ее называ- ают первой среди де ревьев. Иногда в своих странствиях по ту и по сю сторону ты чувствовал себя стариком. Это был я - твой фундамент, твой корень, твой первопредок. Ты ощущал мое присутствие.
Нас обоих зовут "Христофор", потому что я и ты - одно и то же. Я был подкидышем, как и ты, и однако в моих странствиях я нашел Великого отца и Великую мать. Малого отца и малой матери я так и не нашел. Ты же, напротив, отыскал малого отца и малую мать. Великого же отца и Великую мать - пока еще нет!
Поэтому я - начало. а ты - конец! Когда мы сольемся друг с другом, тогда колесо вечности для нашего рода замкнется.
Ночь твоего зимнего солнцестояния - это день моего воск- ресения. Когда ты будешь старым, я стану юным. Чем беднее бу- дешь ты, тем богаче я.
Ты открыл глаза, значит, я должен закрыть свои; ты закрыл их - тогда я снова могу видеть. Так было до сих пор.
Мы противостояли друг другу, как бодрствование и сон, как жизнь и смерть, и могли встретить друг друга только на мосту сновидений.
Вскоре все изменится. Время пришло! Время твоей бедности, время моего богатства. Ночь зимне- го солнцестояния была границей. Тот, кто не созрел, тот проспит эту ночь или заблудится в темноте. В нем первопредок будет лежать в могиле вплоть до Великого дня Страшного суда.
Одни - те, кого называют умеренными и кто верит лишь в тело и избегают грехов из страха перед людским мнением, - принадлежат к неблагородным, безродным и презирающим свой род; другие - просто слишком трусливы, чтобы совершить грех; они предпочитают этому спокойствие и уверенность.
Но в тебе течет благородная кровь, и ты хотел совершить убийство ради любви.
И вина и добродетель должны стать одним и тем же, так как и то и другое - лишь бремя, а несущий бремя никогда не сможет стать свободным, господином, бароном.
Тот учитель, которого надывают Белым Доминиканцем простил тебе все грехи, в том числе и будущие, потому что он знает все то, что должно произойти. Ты, однако, воображаешь, что в твоих руках совершать потупок или нет. Белый Доминиканец дав- но уже свободен от тяжести и добрых и злых дел и поэтому сво- боден от всяких иллюзий. Но тот, кто несет на себе бремя вины или добродетели, как мы с тобой, тот все еще пребывает в ил- люзии.
Мы сможем освободиться от этого только благодаря тому способу, о котором я говорил тебе.
Белый Доминиканец - великий пик, поднявшийся из первона- чальной бездны, из прадревнего корня.
Он - это сад, деревья в котором - это ты и я и нам подоб- ные. Он Великий путешественник, мы с тобой - малые. Он из вечности снизошел в бесконечность, мы стремимся под- няться из бесконечности в вечность.
Кто преступил границу, тот стал звеном в цепи - цепи, сложенной из невидимых рук, которые не выпускают друг друга до конца дней; тот отныне принадлежит к братству, в котором каждому уготована своя особая миссия.
В этой цепи нет двух одинаковых звеньев, которые были бы похожи друг на друга, так же, как и среди человеческих су- ществ на земле не существует двух, с одинаковой судьбой.
Дух этой общности пронизывает всю нашу землю. Он вечен и вездесущ. Он животворящий дух в Великой Акации.
Из него произошли религии всех времен и народов. Они под- вержены изменению, он - постоянен.
Тот, кто стал вершиной кроны и сумел осознать свой прад- ревний корень, вступает в это братство через опыт мистерии, называемой: "Переплавление трупа в меч".
Некогда в Древнем Китае тысячи и тысячи были участниками этого таинственного действа, но об этом времени до нас дошли лишь скудные свидетельства.
Послушай же! Существует особая операция, которая называ- ется "ШИ-КИАЙ" - "расстворение трупа"; есть и другая, которая называется "Киеу-Киай", то есть "выплавление меча". "Расство- рение трупа" - это состояние, в котором форма умершего ста- новится невидимой, а его "Я" причисляется к рангу бессмерт- ных.
В некоторых случаях тело просто теряет свой вес или сох- раняет лишь видимость умершего. Но при "выплавлении меча" в гробу на месте трупа появляется меч.
Это - волшебное оружие, предназначенное для времен Пос- леднеЙ Великой Битвы.
Оба метода - это искусство, практикуемое теми мужами, кто далеко продвинулись по Пути, избранному учениками.
Предание из тайной "Книги Меча" гласит:
"При расстворении трупа человек умирает, а потом снова возвращается к жизни. При этом иногда случается, что голова отделяется и откатывается в сторону. Иногда случается, что форма тела сохраняется, кости же исчезают.
Высшая категория среди расстворенных может все восприни- мать, но они никогда не действуют, другие же способны расс- творить свой труп прямо среди бела дня. За это их стали назы- вать Летающими Бессмертными. Если они захотят, они могут среди дня мгновенно исчезнуть, как будто провалившись сквозь землю.
Таким был единородный сын Хоои-нана, по имени Тунг-Чунг-Хью. В юности он практиковал дыхательные упражне- ния, просветляя с их помощью тело. Однажды он был несправед- ливо обвинен и брошен в тюрьму. Но он расстворил свой труп.
Некто из Лиеу-Пинг-Ху не имел ни имени, ни фамилии. В конце эпохи правления династии Хань он был старейшиной Пинг-Ху в Киеу-Кианг. Он практиковал искусство врачевания и помогал людям в горе и нужде так милосердно, как будто это была его собственная боль. Во время одного из своих путешест- вий он встретился с бессмертным Чеу-Чинг-Чи, который открыл ему таинственное бытие Пути.
Позже и он расплавил свой труп и исчез. "
Я услышал шелест листьев - это предок перевернул несколь- ко страниц, прежде чем он продолжил:
- Тот, кто обладает Красной Книгой, растением бессмертия, пробужденным дыханием Духа и секретом того, как оживляют пра- вую руку, тот может переплавить свой труп.
Я прочитал тебе истории из жизни людей, которые расплави- ли свои трупы, чтобы укрепить тебя в вере... что были и дру- гие, которые сделали это прежде тебя...
С этой же целью в христианском Евангелие описывается Воскресение Иисуса из Назарета.
Теперь я хочу рассказать тебе о тайне руки, о тайне дыха- ния и о чтении Красной Книги.
Эта книга называется Красной, потому что, в согласии с древним верованием Китая, красный цвет - это цвет одежд высше- го из совершенных, который пребывает на Земле на благо всего человечества.
И подобно тому, как не способен постичь смысла книги че- ловек, который лишь держит ее в руках и перелистывает страни- цы, не вчитываясь, так и конец человеческой жизни не принесет ничего тому, кто не сумел постичь ее смысла.
Для него события следуют друг за другом, как страницы книги, перелистываемые рукой смерти; и он знает только одно: они бессмысленно появляются и исчезают, пока книга не подой- дет к концу.
Обычный человек и не подозревает, что эту книгу будут от- крывать снова и снова, до тех пор, пока он сам не научится читать.
И до тех пор, пока он не сможет научиться этому, жизнь для него - лишь бессмысленная игра, в которой радость всегда перемешана со страданием.
И когда он постигнет, наконец, этот тайный язык жизни, его Дух оживет и начнет читать вместе с ним.
Это первый шаг на пути к переплавлению трупа; ведь тело есть не что иное, как застывший дух. Тело начинает расство- ряться по мере пробуждения духа, как лед расстворяется в за- кипающей воде.
Книга судьбы каждого человека полна смысла. Но буквы в ней танцуют и путаются для того, кто не дает себе труда про- честь ее спокойно, слово за словом, в том порядке, как она была написана.
И все те, кто вовлечен в суету, кто захвачен тщеславием, жадностью, стремлением списать все на исполнение какого-то долга, кто ослеплен иллюзией - их судьба была бы иной, нежели повествование о смерти, и ни о чем другом.
