Томас Гарди - Рассказы
Иногда, возвратясь домой, он видел, что в гостиной все переставлено: где был стол, стоят стулья, а на столе - букет из тех цветов и листьев, какие можно достать зимой, - все для того, чтобы как-то приукрасить, обновить комнату. А бывало, что он заставал Лиззи стоящей на стуле возле дома: она старалась прикрепить к стене плеть поздней розы, сорванной зимним ветром. И тогда, разумеется, Стокдэйл шел ей помогать, и руки их соприкасались, когда приходилось передавать друг другу бечевку и гвозди. Так после разногласий снова восстанавливался мир. Лиззи в таких случаях умильно и кротко говорила, что вот, мол, опять пришлось его побеспокоить, а он отвечал, что готов, если она потребует, сделать во сто крат больше.
II
КАК ОН ЗАМЕТИЛ ДВУХ ПОСТОРОННИХ МУЖЧИН
Так мало-помалу дело подвигалось вперед, когда однажды пасмурным вечером Стокдэйл не без удивления услышал из своей комнаты, что Лиззи вполголоса сердито спорит с кем-то возле дома. Уже почти совсем стемнело, но ставен еще не закрывали и не зажигали свечей. Стокдэйла разобрало любопытство, и он потянулся к окну поглядеть. Он увидел, что у входа стоит молодой мужчина в одежде какого-то белесоватого цвета. Рассудив, Стокдэйл пришел к выводу, что это, по всей вероятности, живущий по соседству мельник, рослый и довольно красивый парень. Мельник говорил то еле слышно, то возвышал голос - иногда с твердостью, а иногда как бы уговаривая и упрашивая. Но слов Стокдэйлу разобрать не удалось.
Беседа еще продолжалась, как вдруг нечто другое привлекло внимание священника. Напротив дома росла куща лавровых деревьев, там всегда царила густая тень. Внезапно ветка на одном из лавров дрогнула - это ясно было видно на более светлом фоне неба, а затем из листвы высунулась голова человека. По-видимому, еще кто-то интересовался беседой, происходившей возле двери, и прятался за деревьями, чтобы подглядеть и подслушать. Будь Стокдэйл для Лиззи чем-то побольше влюбленного вздыхателя, он, наверное, вышел бы из дому и расследовал, что все это означает. Но, находясь пока лишь на положении доброго знакомого, не обладающего никакими правами, Стокдэйл ограничился тем, что стал так, чтобы на него падал свет от камина.
Стокдэйла заметили. Тот, кто подслушивал за деревьями, мгновенно исчез, а Лиззи и мельник понизили голоса.
Все это до такой степени смутило покой молодого священника, что, едва дождавшись ухода мельника, он обратился к Лиззи.
- Миссис Ньюбери, - сказал он, - известно ли вам, что вас выслеживали и подслушивали?
- Когда?
- Когда вы разговаривали с мельником. Какой-то человек прятался за лавровым деревом и прямо-таки пожирал вас глазами.
Видя, что Лиззи сразу как-то обеспокоилась - сильнее, чем, казалось бы, стоило из-за такого пустячного случая, - Стокдэйл добавил:
- Быть может, вы беседовали на какую-нибудь деликатную тему, и вам неприятно, что вас могли слышать?
- Мы говорили о делах.
- Лиззи, будьте со мной откровенны! Если разговор был чисто деловой, кому понадобилось вас подслушивать?
Лиззи с любопытством посмотрела на него.
- О чем же мы, по-вашему, разговаривали?
- Ну... на ту единственную тему между молодой женщиной и молодым человеком, которая может вызвать у любопытных желание подслушать.
- А, вот что! - сказала она и улыбнулась, хотя и была озабочена. Видите ли, Оулет - мой двоюродный брат, и он, правда, иной раз заговаривает со мной насчет того, чтобы нам пожениться, это верно. Но сегодня разговор шел совсем о другом. А лучше бы мы говорили о свадьбе. Это мне было бы много приятнее.
- Ах, миссис Ньюбери!
- Ну да! Не потому, что я стала бы подпевать ему в тон, нет, - у меня есть другие причины желать, чтобы Оулет приходил поговорить о свадьбе, а не о чем другом. И я рада, мистер Стокдэйл, что вы передали мне, что нас кто-то подслушивал. Вы предупредили вовремя. Мне надо сейчас же пойти повидать Оулета.
- Но подождите, я не договорил, - удержал ее Стокдэйл. - Я сейчас все выскажу и больше докучать вам не стану. Лиззи, прошу вас, скажите же наконец - да или нет?
Он протянул руку, и Лиззи положила в нее свою, но промолчала.
- Значит ли это, что вы согласны? - спросил он немного погодя.
- Я могу считать вас своим другом сердца, если желаете.
- Почему же вы не скажете сразу, что будете ждать меня, пока я получу приход и смогу жениться на вас?
- Потому что я сейчас... сейчас я думаю кое о чем другом, - сказала она смущенно. - На меня свалилось лее сразу, и так неожиданно; я должна решать дела по очереди.
- Но, дорогая Лиззи, хоть одно мне пообещайте - что больше не позволите мельнику ни о чем говорить с вами, кроме как о делах. Вы никогда его не обнадеживали?
Лиззи уклонилась от прямого ответа.
- Видите ли, - сказала она. - Оулет, ну и все прочие, кто с ним... с давних пор оставляют товар у меня, я им в том никогда не отказывала; вот он и осмелел...
- Товар? Какой товар?
- Бочонки. У нас их так называют.
- Но почему вы не откажете ему раз и навсегда, дорогая Лиззи?
- Да право же, не могу.
- Вы слишком робки. Это непорядочно с его стороны - впутывать вас в свои противозаконные дела и подвергать риску ваше доброе имя. Обещайте, Лиззи, что в следующий раз, когда он опять обратится к вам с просьбой оставить на хранение бочонки, вы позволите мне выбросить их все на улицу!
Она покачала головой.
- Я никогда не решусь так обидеть соседей, - сказала она. - И не стану делать ничего такого, чтобы Оулета, чего доброго, сцапали акцизники.
Стокдэйл вздохнул и сказал, что подобное великодушие - большая ошибка с ее стороны, ведь ей приходится содействовать людям, которые обманывают короля, не платя ему налогов.
- Во всяком случае, Лиззи, вы даете мне право держать его на должном расстоянии и заявить ему прямо, что вы предназначены не для него?
- Нет, мистер Стокдэйл, прошу вас ничего ему не говорить до поры до времени. Я не хочу портить добрые отношения с соседями. В деле этом замешан не один Оулет.
- Очень жаль, - сказал Стокдэйл раздраженно.
- Даю вам честное слово, что не буду поощрять его ухаживаний, - сказала Лиззи. - Всякий благоразумный человек должен довольствоваться таким обещанием.
- И я им довольствуюсь, милая Лиззи, - сказал Стокдэйл, и лицо его прояснилось.
III
ТАИНСТВЕННОЕ ПАЛЬТО
Священник стал теперь все чаще обращать внимание на одну странность в жизни своей прекрасной хозяйки - странность, которую он и раньше замечал, но над которой не задумывался: миссис Ньюбери вставала в самое разное время дня. Неделю-другую она просыпалась довольно рано и около половины восьмого спускалась вниз. Потом вдруг три-четыре дня подряд не показывалась внизу до двенадцати часов, а два раза - как он точно знал - не выходила из своей комнаты даже до половины четвертого. Во второй раз он это заметил потому, что как раз в тот день ему особенно хотелось поскорее ее увидеть и побеседовать относительно своих планов на будущее. Как и в предыдущие разы, он решил, что у нее, наверно, простуда, головная боль или другое легкое недомогание, если только она не прячется нарочно в своей комнате, желая избежать встречи и разговора с ним; но это казалось ему маловероятным. Однако первое его предположение не подтвердилось, так как несколько дней спустя, когда разговор случайно зашел о болезнях, миссис Ньюбери наивно призналась, что не помнит, чтобы за весь год у нее хоть раз болела голова или к ней привязалась бы какая другая хворь.
- Рад слышать это, - сказал он. - А я предполагал обратное.
- Почему же? Разве у меня такой болезненный вид? - спросила она, повернувшись к нему лицом, чтобы мистер Стокдэйл сразу понял, до какой степени нелепо подобное предположение.
- Нет, отнюдь нет. Я так подумал только потому, что вы иногда проводите полдня в постели.
- А-а... Ну, это пустяки, - пробормотала она, и лицо ее приняло выражение, которое, пожалуй, можно было бы назвать холодным и которое для Стокдэйла было менее всего приятно. - Просто я люблю поспать, мистер Стокдэйл.
- Да неужели?
- Да-да. Если я не выхожу из спальни до половины четвертого, значит, я лежу и сплю, только и всего.
- Это ужасно, - сказал Стокдэйл. Он мысленно представил себе, как такой беспорядочный образ жизни отразится на ведении хозяйства в доме священника, если эта неприятная привычка укоренится.
- Но такой сон нападает на меня, только если я ночью не спала, добавила Лиззи, угадав, какое направление приняли и как далеко залетели его мысли. - Иной раз мне удается заснуть только к пяти-шести часам утра.
- Тогда дело другое, - сказал он. - Но бессонница, доходящая до такой степени, это же болезнь. Вы не обращались к врачу?
- Да нет, это совсем не нужно. И никакая это не болезнь, а просто так со мной бывает.
И миссис Ньюбери вышла, не добавив ни слова.
Стокдэйлу пришлось бы еще долго ждать, пока выяснилась бы истинная причина бессонницы, не засидись он однажды допоздна за составлением проповеди, что он привык делать по ночам, когда в доме все уже спали, и что всегда отнимало у него порядочно времени. Был уже час ночи, когда он наконец лег в постель. Он еще не успел заснуть, как вдруг кто-то постучал у входа, сперва тихонько, потом громче. Никто не отозвался, и в дверь снова постучали. Так как в доме по-прежнему было тихо, Стокдэйл встал с кровати, подошел к окну, приходившемуся над входной дверью, и, открыв его, спросил, кто стучит.
