Томас Гарди - Рассказы
Стокдэйл уже в достаточной мере владел искусством галантности, подобающей молодому человеку его возраста, и сказал, что согласен отведать цыпленка лишь в том случае, если подаст его сама хозяйка. Но, произнеся это, он тут же покраснел, устыдившись своей развязности, едва ли приличествующей серьезному человеку в сане священника. Через три минуты цыпленок появился, но, к великому удивлению Стокдэйла, внесла цыпленка Марта. Стокдэйл испытал чувство разочарования, на что, впрочем, может быть и рассчитывали.
Стокдэйл отужинал. Он никак не ожидал еще раз увидеть миссис Ньюбери в тот вечер, но она вновь постучала и вошла в гостиную. Благодарный взгляд Стокдэйла подтвердил ей, что она не прогадала оттого, что не пришла тогда, когда ее ждали. Однако не успела она произнести и слова, как молодой человек, у которого простуда к вечеру заметно разыгралась, принялся чихать с такой силой, что долго не мог остановиться.
Миссис Ньюбери смотрела на него с живейшим участием.
- Как вы простудились-то, мистер Стокдэйл! Стокдэйл ответил, что да, его порядком просквозило в дороге.
- Я вот о чем думаю... - протянула она лукаво, заметив на столе малособлазнительный стакан с водой, которую воздержанный молодой священник приготовился выпить на ночь.
- О чем же, миссис Ньюбери?
- Я думаю, вам следует выпить что-нибудь такое, что мигом сгонит с вас простуду. Что-нибудь получше холодной воды.
- Что ж делать, - сказал Стокдэйл, глянув на стакан. - Гостиницы здесь нет, а в деревне уж конечно ничего такого не достанешь. Надо довольствоваться тем, что есть.
- Найдется кое-что и получше, - ответила она. - И не так далеко отсюда, хотя и не в самом доме. Право, мистер Стокдэйл, вам надо принять меры, а то вы совсем расхвораетесь. Да-да, мистер Стокдэйл, уж вы мне поверьте. - Видя, что он хочет что-то сказать, она предостерегающе подняла палец. - Нет, не спрашивайте. Подождите немного и сами увидите.
Она ушла. А Стокдэйл в приятном расположении духа остался ее ждать. Она вскоре вернулась, но теперь на ней были капор и накидка.
- Мне б не хотелось вас беспокоить, мистер Стокдэйл, но вам придется мне помочь. Матушка уже легла. Укутайтесь хорошенько и идите за мной, да не забудьте прихватить с собой чашку.
Стокдэйл, человек молодой и одинокий, давно томясь желанием излить на кого-нибудь переполнявшую его душу благожелательность и даже нежность, с готовностью согласился и вышел вслед за миссис Ньюбери через кухонную дверь в сад. Они прошли в конец его, до каменной ограды. Ограда была низкая, и в ночной темноте Стокдэйл разглядел за ней несколько серых надгробных камней и очертания церковной крыши и колокольни.
- Тут перелезть нетрудно, - сказала миссис Ньюбери. Она стала на примыкавшую к ограде скамью, потом на ограду и спрыгнула по другую ее сторону, где грунт, как обычно на кладбищах, был выше. Стокдэйл проделал то же самое и в полутьме шел за своей хозяйкой по неровному дерну, пока они не очутились перед колокольней. Они вошли туда, и миссис Ньюбери тихонько притворила за собой дверь.
- Вы умеете хранить тайны? - услышал Стокдэйл мелодичный голос Лиззи.
- Как в железном сундуке! - ответил он с жаром.
Она достала из-под накидки зажженный фонарик, - до сих пор священник даже и не замечал, что он у нее есть. Теперь при свете фонарика стало видно, что они находятся возле лестницы, ведущей на хоры, а под лестницей свалена всякая рухлядь, главным образом поломанные церковные скамьи, куски стенной панели, а также старые доски из церковного пола.
- Оттащите, пожалуйста, часть этих досок в сторону, - сказала Лиззи, подняв фонарик над головой, чтобы мистеру Стокдэйлу было лучше видно. - Или посветите мне, а я оттащу.
- Я сам справлюсь, - сказал молодой человек и, выполнив то, что ему было велено, обнаружил, к своему удивлению, ряд небольших бочонков, стянутых деревянными обручами. Каждый бочонок в поперечнике был приблизительно такого размера, как ступица тяжелого фургонного колеса. Как только бочонки оказались на виду, Лиззи бросила на священника пытливый взгляд, как бы выжидая, что он на это скажет.
- Вы знаете, что это такое? - спросила она, видя, что он молчит.
- Бочонки, - простодушно ответил он.
Он всю жизнь прожил вдали от побережья, был сыном почтенных родителей и рос, имея перед собой одну-единственную цель - стать священником. Вот почему зрелище бочонков не подсказало ему ничего другого, кроме того, что это обыкновенные бочонки.
- Да, мистер Стокдэйл, вы не ошиблись, это бочонки, - подтвердила Лиззи тоже с видимым простодушием, однако в голосе ее как будто прозвучала ироническая нотка.
Стокдэйл взглянул на миссис Ньюбери - в нем внезапно зародилось подозрение.
- Уж не контрабандное ли в них вино? - спросил он.
- Вот именно. В бочонках коньяк. Как-то в темную ночку они случайно заплыли к нам из Франции.
В ту пору жители Незер-Мойнтона и его окрестностей только усмехались, если при них заходила речь о незаконности того вида торговли, которая в прочих местах именуется контрабандой, и маленькие эти бочонки были так же хорошо знакомы здесь каждому, как репа в его огороде. Поэтому младенческое неведение Стокдэйла и встревоженный его взгляд, когда он догадался о преступной тайне, сперва показались Лиззи смешными, но затем она подумала, что это весьма некстати и может повредить положительному впечатлению, какое ей хотелось произвести на молодого священника.
- Да, кое-кто здесь занимается контрабандой, - сказала она мягким, извиняющимся тоном. - И дело передается от отца к сыну и от сына к внуку, и никто не видит в том ничего дурного. Ну, как, поможете вы мне выкатить бочонок из-под лестницы?
- Зачем? - спросил священник.
- Чтобы отлить из него немного и подлечить вашу простуду. Коньяк уж такой-то крепкий, любую простуду им выгонишь. Нет, мистер Стокдэйл, на этот счет не тревожьтесь, я имею право брать, сколько мне понадобится, владелец бочонков мне позволил. Мне надо бы всегда держать дома немного коньяка, тогда не пришлось бы сейчас возиться. Но сама я его не пью, поэтому и забываю отлить да принести домой.
- Контрабандисты, вероятно, для того разрешают вам пользоваться вином, чтобы вы не донесли, где они его прячут?
- Н-нет, не совсем так. Но я в любое время могу взять, сколько мне нужно. Так что вы не стесняйтесь.
- Ну, раз у вас есть разрешение, я немного возьму, только чтоб угодить вам, - пробормотал священник, и, хотя ему была не очень по душе собственная его роль в этой затее, он выкатил один из бочонков на середину пола. - Как же достать вино? Наверное, нужно взять бурав, и...
- Нет, - сказала его прелестная соучастница. Она подняла руку. Стокдэйл увидел, что Лиззи держит молоток и сапожное шило. - Буравить нельзя, а то в коньяк попадут опилки. Тот, кто купит, сразу догадается, что от бочонка отливали. А если проткнуть шилом, опилок не будет, а дырка потом сама затянется. Сдвиньте-ка обруч повыше.
Стокдэйл взял молоток и сбил обруч кверху.
- Теперь проткните шилом там, где бочонок был прикрыт обручем.
- Так вино не потечет, - сказал он.
- Еще как потечет! Зажмите бочонок между колен и руками давите на донца. А я подставлю чашку.
Бочонок, очевидно, был сколочен из тонких досок, и как только Стокдэйл сжал его с концов, из отверстия брызнула струйка. Когда чашка наполнилась, Стокдэйл перестал нажимать на донца, и струйка остановилась.
- Теперь дольем бочонок водой, - сказала Лиззи. - Не то, стоит его шевельнуть, он закудахчет, как стая кур, и все сразу смекнут, что он не полон.
- Но ведь вы берете с разрешения?
- Да, конечно, с разрешения контрабандистов, но покупатели-то не должны знать, что контрабандисты расщедрились для меня за их счет!
- Понимаю, - сказал Стокдэйл неуверенно. - Но, право, я очень сомневаюсь, честно ли все это.
Выполняя ее указания, Стокдэйл держал бочонок отверстием кверху и время от времени то сдавливал, то отпускал донца, а Лиззи набирала в рот из бутылки воды и, приложив свои хорошенькие губки к отверстию, выпускала ее в бочонок - вода всасывалась внутрь бочонка всякий раз, как Стокдэйл переставал сжимать донца. Когда бочонок вновь наполнился, Стокдэйл заткнул отверстие, насадил обруч на прежнее место и, откатив бочонок в угол, завалил его досками и прочим хламом.
- А контрабандисты не опасаются, что вы можете их выдать? - спросил Стокдэйл, когда они с Лиззи, возвращаясь, проходили по кладбищу.
- О нет, этого им бояться нечего. Я их никогда не подведу.
- Они поставили вас в очень затруднительное положение, - продолжал Стокдэйл настойчиво. - Вы как честная женщина не можете не испытывать иногда нравственной потребности сообщить обо всем куда следует. Да, миссис Ньюбери, да, - это ваш прямой долг.
- Никогда, признаться, не почитала это своим долгом, и, кроме того, мой первый муж...
Она запнулась, смутившись. Простодушие и неискушенность в делах житейских не позволили Стокдэйлу сразу догадаться, почему вдруг умолкла его собеседница, но потом он все же сообразил, что Лиззи проговорилась и что, если у женщины ненароком срываются с языка слова "мой первый муж", значит, она уже частенько подумывает о втором. Из деликатности Стокдэйл молчал, давая Лиззи время оправиться от смущения.
