Жозеф Бедье - Тристан и Изольда
Не подождав ни ищеек, ни охотников, Марк погнал своего коня к Тинтагелю, поднялся по ступеням в залу, и королева услышала, как отдавались по плитам его торопливые шаги.
Она встала, пошла ему навстречу, взяла у него по обыкновению меч и поклонилась до земли. Марк удержал ее за руки и хотел ее поднять; в эту минуту
Изольда, устремив на него взгляд, увидела, что его благородные черты искажены гневом: таким видела она его, бешеного, перед костром.
"О, моего друга нашли, - подумала она. - Король схватил его!" Сердце ее похолодело в груди, она безмолвно упала к ногам короля. Он обнял ее и нежно поцеловал.
Постепенно она пришла в чувство.
- Дорогая, что тебя мучит?
- Мне страшно, государь: вы в таком гневе!
- Да, я вернулся разгневанный с охоты.
- Если вас раздражили ваши охотники, стоит ли принимать к сердцу неудачи охоты?
Марк улыбнулся при этих словах.
- Нет, дорогая, не охотники меня раздражили, а эти три предателя, которые нас издавна ненавидят. Ты их знаешь: Андрет, Деноален и Гондоин. Я их изгнал из своей земли.
- Что худое осмелились они сказать против меня, государь?
- Какое тебе дело? Я их изгнал.
- Всякий вправе высказать свою мысль, государь: и я вправе узнать, в чем меня обвиняют. И от кого, кроме вас, узнать мне об этом? Я одинока в этой чужой стране; у меня нет никакого защитника, кроме вас, государь.
- Будь по-твоему. Они полагают, что тебе следует оправдаться перед судом искусом на раскаленном железе. "Подобало бы самой королеве потребовать такого суда, - говорили они. - Этот искус легок для того, кто уверен в своей невинности. Что ей стоит подвергнуться этому? Господь - справедливый судья, Он рассеет навсегда старые наветы". Вот что они предлагали. Но оставим все это; я их изгнал, говорю тебе.
Изольда содрогнулась; она взглянула на короля.
- Государь, прикажи им вернуться к твоему двору. Я оправдаю себя клятвой.
- Когда?
- На десятый день.
- Срок очень близок, дорогая.
- Наоборот, он слишком далек. Но я прошу вас до его наступления пригласить короля Артура с Говеном, Жирфлетом, сенешалом Кеем и ста рыцарями; пусть явятся к границе вашей земли, на Белую Поляну, к берегу реки, что разделяет ваши владения. Там, перед ними, хочу я произнести клятву, а не перед одними вашими баронами, потому что иначе не успею я поклясться, как они потребуют, чтобы вы наложили на меня еще новый искус, и наши муки никогда не кончатся. Но они не решатся на это, если поручителями за суд будут Артур и его рыцари.
Между тем как глашатаи, посланные Марком, спешили к королю Артуру, Изольда тайком отправила к Тристану своего верного слугу Периниса Белокурого.
Перинис бежал по лесу, избегая торных тропинок, пока не достиг хижины лесника Орри, где давно дожидался его Тристан. Перинис сообщил ему о случившемся, о новом коварстве, о назначенном сроке, часе и месте суда.
- Моя госпожа просит вас, чтобы вы были в назначенный день на Белой Поляне, так искусно нарядившись паломником, чтобы никто не мог вас узнать, и без оружия. Чтобы добраться до места суда, ей надо переправиться через реку в челноке; ждите ее на противоположном берегу, где будут рыцари короля Артура. Тогда, без сомнения, вы сможете оказать ей помощь. Моя госпожа страшится дня суда, но полагается на милость Господа, сумевшего вырвать ее из рук прокаженных.
- Возвратись к королеве, мой славный, дорогой друг Перинис, и скажи ей, что я исполню ее волю.
Так вот, добрые люди, когда Перинис возвращался в Тинтагель, случилось ему заметить в чаще того самого лесничего, который застал спавших любовников и выдал их королю. Однажды во хмелю он похвастался своим предательством. Вырыв в земле глубокую яму, он искусно прикрывал ее ветвями, чтобы ловить волков и кабанов. Когда он увидел, что слуга королевы устремился на него, он хотел бежать, но Перинис прижал его к краю ловушки:
- Зачем бежать тебе, доносчик, предатель королевы? Останься здесь, у могилы, которую сам потрудился себе вырыть.
Его палка со свистом закружилась в воздухе. Палка и череп разбились одновременно, и Перинис Белокурый, Верный, столкнул ногой тело лесничего в прикрытую ветвями яму...
В назначенный для суда день король Марк, Изольда и корнуэльские бароны, доехав до Белой Поляны, появились у реки в прекрасном строе, и собравшиеся вдоль другого берега рыцари Артура приветствовали их своими блестящими знаменами.
Перед ними, сидя на откосе, протягивал деревянную чашку для подаяний жалкий паломник. Завернувшись в увешанный раковинами плащ {Возвращаясь из Святой Земли, паломники украшали свои шляпы или плащи раковинами в знак того, что переправлялись через море.}, он просил милостыню крикливым и унылым голосом.
Люди корнуэльцев приближались на веслах. Когда они готовились пристать, Изольда спросила рыцарей:
- Как мне, сеньоры, ступить на твердую почву, не замарав в грязи моей длинной одежды? Надо бы, чтобы мне помог какой-нибудь перевозчик.
Один из рыцарей окликнул паломника.
- Друг, подбери свой плащ, сойди в воду да перенеси королеву, если не боишься упасть на полпути: я вижу, ты очень немощен.
Тот взял королеву на руки. Она сказала ему тихо: "Милый!", а потом так же тихо: "Упади на песок".
Достигнув берега, он споткнулся и упал, крепко обнимая королеву. Конюшие и моряки, схватив весла и багры, хотели накинуться на бедняка.
- Оставьте его, - сказала королева, - он, видно, ослабел от долгого паломничества.
Перед шатром Артура на зеленой траве постлана была богатая шелковая ткань из Никеи, и на нее были положены мощи святых, извлеченные из ковчежцев и рак. Их охраняли Говен, Жирфлет и сенешал Кей. Помолившись Богу, королева сняла драгоценности с рук и шеи и раздала их бедным нищим, скинула свою пурпурную мантию и тонкое покрывало и отдала их; отдала также сорочку, блио и башмаки, усыпанные драгоценными каменьями. Она оставила на теле только тунику без рукавов и с обнаженными руками и ногами предстала перед обоими королями. Вокруг бароны смотрели на нее молча и плакали. Возле мощей горел костер. Дрожа, протянула она правую руку к мощам святых и сказала:
- Короли Логрии и Корнуэльса, сеньоры Говен, Кей, Жирфлет и вы все, будьте моими поручителями: я клянусь этими святыми мощами и всеми святыми мощами на свете, что ни один человек, рожденный от женщины, не держал меня в своих объятиях, кроме Марка, моего повелителя, да еще этого бедного паломника, который только что упал на ваших глазах. Годится ли такая клятва, король Марк?
- Да, королева. Пусть же Господь явит свой правый суд!
- Аминь! - сказала Изольда.
Она приблизилась к костру, бледная, шатаясь. Бее молчали. Железо было накалено. Она погрузила свои голые руки в уголья, схватила железную полосу, прошла десять шагов, неся ее, потом, отбросив ее, простерла крестообразно руки, протянув ладони, и все увидели, что тело ее было здорово, как слива на дереве. Тогда из всех грудей поднялся благодарственный клик Господу.
Глава ХIII
Трели соловья
КОГДА, ВОЙДЯ в хижину лесника Орри, Тристан отбросил свой посох и снял паломнический плащ, он ясно понял в своем сердце, что настал день сдержать данную королю Марку клятву и удалиться из корнуэльской земли. Чего он еще медлит? Королева оправдалась, король ее боготворит и почитает; Артур, если бы она была в нужде, взял бы ее под свою защиту, и отныне ни одна клевета не восторжествовала бы над нею. К чему дольше блуждать по окрестностям Тинтагеля? Он этим тщетно подверг бы опасности свою жизнь, жизнь лесника и спокойствие Изольды. Разумеется, надо уехать. В одежде паломника на Белой Поляне он в последний раз ощутил прекрасное тело Изольды в своих объятиях. Три дня еще он медлил, не будучи в состоянии оторваться от края, где жила королева. Но когда наступил четвертый день, он попрощался с лесничим, приютившим его, и сказал Горвеналу:
- Дорогой мой наставник, наступил час отправиться в далекий путь; мы поедем в Уэльс.
Ночью, печальные, они пустились в путь. Дорога пролегала мимо сада, окруженного частоколом, где когда-то Тристан поджидал свою возлюбленную. Ночь сияла ясная. На повороте дороги недалеко от изгороди он увидел могучий ствол высокой сосны, выделявшейся на светлом небе.
- Обожди меня у ближайшего леса, дорогой наставник, я скоро вернусь.
- Куда идешь ты? Безумец, ты без устали ищешь смерти!
Но Тристан уверенным прыжком уже перескочил частокол. Он подошел к высокой сосне близ водоема из белого мрамор. К чему бросать теперь в воду искусно нарезанные стружки? Изольда больше не придет! Легкими, осторожными шагами отважился он приблизиться к замку по тропинке, по которой некогда приходила к нему королева.
В опочивальне в объятиях уснувшего Марка бодрствовала Изольда. Внезапно в открытое окно, где играли лучи месяца, влетели трели соловья. Изольда слушала звонкий голос, зачаровывавший ночь; она встала, такая печальная, что не нашлось бы на свете столь жестокого сердца, сердца убийцы, которое не сжалилось бы над ней. Королева задумалась: откуда этот напев?
