Уильям Шекспир - Два знатных родича
Тюремщик
Она постоянно расстроена, но в безобидном роде: она мало спит, очень плохо ест и только часто пьет. Она все грезит о другом, лучшем мире; ко всякой мелочи, которую она видит вокруг себя, она привязывает имя Паламона, вмешивает его во всякое занятие, прицепляет его к каждому вопросу. Вот она идет: посмотрите, и вы увидите, как она ведет себя.
Входит дочь тюремщика.
Дочь тюремщика
Я совсем забыла это; припев был "радость, радость"; сочинил эту песню не кто иной, как Джеррольд, учитель Эмилии. Он очень странен, странней чем кто-либо, ходивший на ногах. В другом мире Дидона увидит Паламона и тогда разлюбит Энея.
Доктор
Что за бессмыслица! Вот бедняжка.
Тюремщик
И так постоянно, целыми днями.
Дочь тюремщика
Теперь поговорим о колдовстве, о котором я вам рассказывала. Вы должны принести серебряную монету на кончике языка, а то вас не перевезут. Тогда, если вы так счастливы, что попадете в страну блаженных духов, - будем на это надеяться, - то мы, девушки, которых жизнь погибла, разбита на куски любовью, все придем туда и будем заниматься только срыванием цветов для Паламона. Я наберу для него букет, и тогда, заметьте, тогда...
Доктор
Какой у нее милый бред! Посмотрим, что будет дальше.
Дочь тюремщика
Право, я расскажу вам все. Иногда мы, блаженные души, будем там играть, бегать взапуски. А для тех, которые живут в другом месте, - увы, жизнь будет скорбная; они горят, мерзнут, кипят, визжат, воют, скрежещут зубами, проклинают! О, им тяжко приходится! Берегитесь: если кто-нибудь сойдет с ума, повесится, утопится, - все они попадут туда. Спаси нас, Юпитер! Там их бросят в котел с расплавленным свинцом и кипящим жиром ростовщиков и они будут без конца вариться там, как свиной окорок.
Доктор
Чего только не выдумывает ее мозг!
Дочь тюремщика
Знатные люди и царедворцы, обольстившие девушек, попадут именно в это место. Они будут стоять в огне до пупка, а на сердце у них будет лед; таким образом те части тела, которые нанесли обиду, будут гореть, а те части, которые обманули, - будут мерзнуть. Право, это очень жестокое наказание за такие пустяки; поверьте мне, для того, чтобы избавиться от этого, многие согласились бы жениться на прокаженной колдунье.
Доктор
Как она фантазирует! Это не закоренелое сумасшествие, а тяжелая и глубокая меланхолия.
Дочь тюремщика
Если бы вы слышали, как гордая дама и простая городская женщина воют вместе! Я была бы скотиной, если бы нашла это забавным. Одна кричит: "О, какой дым!" а другая: "О, какой огонь!" Одна кричит: "О, зачем я делала это за занавеской!" и громко воет, а другая проклинает своего возлюбленного и садовую беседку. (Поет.)
Верна я буду звездам и судьбе...
(Уходит.)
Тюремщик
Что вы скажете о ней, господин доктор?
Доктор
Мне кажется, что она совсем помешалась, и я не могу ей помочь.
Тюремщик
Увы, что же нам делать?
Доктор
Не знаете ли, не любила ли она кого-нибудь раньше, чем увидела Паламона?
Тюремщик
Прежде я очень надеялся, что она отдаст свое сердце вот этому господину, моему другу.
Жених
Мне тоже так казалось, и я готов многое отдать, хоть половину моего состояния в доказательство того, что как я, так и она до сего времени откровенно были расположены друг к другу.
Доктор
Взор ее был поражен и это повело к расстройству других чувств. Может быть, разум к ней вернется и все чувства снова будут действовать, как должно; но в настоящее время они в полном заблуждении. Вот что следует вам сделать: поместите ее в комнату, куда едва проникал бы свет. Вы, молодой человек, друг ее, назовитесь Паламоном; скажите ей, что пришли пообедать вместе с нею и поговорить о любви; это привлечет ее внимание, так как она только об этом и думает: прочие предметы, попадающие между ее духовным и телесным взором, лишь помогают ей разнообразить и украшать свое безумие. Пойте ей нежные песни любви, которые, по ее словам, Паламон пел в тюрьме. Принесите ей самых лучших цветов, которые можно найти в это время года, и прибавьте к ним еще разные духи, благоприятно действующие на чувства. Все это будет соединяться с представлением о Паламоне, так как Паламон умеет петь, Паламон любезен и воплощает в себе все хорошее. Предлагайте ей обедать вместе с нею, угощайте ее, пейте за ее здоровье и в это время старайтесь снискать ее расположение. Узнайте, какие девушки были ее знакомыми и подругами в играх: пускай они придут к ней разговаривать о Паламоне, а вы в это время явитесь под его личиною. Она создает себе лживые представления и ложью надо бороться с ними. Таким образом вы заставите ее и есть, и спать и приведете в прежний порядок то, что теперь вышло из колеи. Мне такое лечение удавалось, не знаю, сколько раз; и я надеюсь, что этот случай увеличит число моих успехов. Примитесь за исполнение этого, не откладывая дела в долгий ящик: поверьте, мы все уладим. (Уходят.)
АКТ V
Сцена 1
Афины. Три жертвенника, из которых один посвящен Марсу, другой Венере,
третий Диане.
Трубы. Входят Тезей, Пиритой, Ипполита и свита.
Тезей
Пускай войдут и здесь перед богами
Мольбы свои повергнут. Пусть весь храм
Священными огнями озарится,
Пусть облака святого фимиама
Над алтарями вознесутся к тем,
Кто выше нас; свершите все обряды,
Затем, что дело важности высокой
В руках богов: они почтут того,
Кто, мощный телом, с верною любовью
Им служит.
Пиритой
Государь, они идут.
Раздаются звуки рожков. Входят Паламон и Аркит со своими рыцарями.
Тезей
Вы, славные соперники-герои,
Вы, царственные кровные враги!
Настал тот день, который пламя дружбы
И близости, пылавшее меж вас,
Потушит. Позабудьте же на время
Раздор свой пред священным алтарем
И с голубиной кротостью, с мольбою
К богам, которых каждый смертный чтит,
Свой непреклонный стан вы преклоните.
Ваш спор важней, чем споры прочих смертных:
Бессмертная вам помощь тем нужней.
Итак, по чистой совести сражайтесь
И помните: вы на глазах богов!
Я ухожу, молитесь: я победы
Равно желаю каждому из вас.
Пиритой
Достойнейший почтен да будет небом!
Тезей, Ипполита и свита удаляются.
Паламон
Часы бегут и бег их не прервется,
Пока один из нас не будет мертв.
Одно скажу тебе, Аркит: когда бы
Во мне нашлось хоть что-нибудь, что стало б
Сопротивляться исполненью дела,
Которое я должен совершить,
Будь это глаз, восставший против глаза,
Или рука, другой моей руке
Помочь не пожелавшая, - их мигом
Я уничтожил бы. И если я
Часть самого себя убить способен,
Пойми, что должен сделать я с тобой!
Аркит
Что до меня, - я приложу все силы,
Чтоб позабыть об имени твоем,
О нашей дружбе, нашей кровной связи,
Вообразив тебя враждебной силой,
Которую я должен поразить.
Итак, свои мы паруса распустим,
Куда ж корабль примчится, - пусть решают
Небесные вершители судеб.
Паламон
Слова твои прекрасны. Пред разлукой
Позволь же мне обнять тебя, кузен.
В последний раз тебя я обнимаю.
Аркит
Прости, кузен!
Паламон
Прости в последний раз.
Они обнимаются; Паламон и его рыцари уходят.
Аркит
Вы, родственные рыцари, вы жертвы
Любви моей, влюбленные и сами,
Вы, Марса слуги верные, чей дух
Избавил вас от чувства страха, даже
От мысли о возможности робеть,
Приблизьтесь вы со мною вместе к богу,
Которому привыкли мы служить!
Попросим, чтобы в битве предстоящей
Он дал нам сердце львов, отвагу тигров
И быстроту великую, чтоб мы
Не медлили, улиткам уподобясь.
Вы знаете, что приз мой в этой битве
Извлечь я должен из потоков крови;
Вы знаете, что мы должны свершить
Великий подвиг мужества и силы,
Чтоб мне добыть венок победы славной,
В который мне красавица воткнет
Цветов царицу, и должны мы будем
Все поле битвы кровью окропить.
Прошу вас поддержать меня! Теперь же
С молитвой жаркой к Марсу припадем.
Они подходят к алтарю Марса, падают пред ним ниц, а потом становятся на
колени.
О ты, великий, грозный бог, чья сила
Зеленый цвет Нептуна превращает
В багровый; ты, которого кометы
Страшатся; ты, который на полях
Опустошенных оставляешь груды
Непогребенных мертвых черепов,
Сдуваешь яства со стола Цереры,
Рукою, в сталь закованной, срываешь
Вершины башен из-под облаков,
Из камня твердый пояс созидаешь
Вкруг городов и разрушаешь вновь,
О, помоги мне, твоему питомцу,
Наперсника грозы твоей наставь,
Дай силу мне и ловкость, чтобы гордо
Свое я поднял знамя в честь твою
И стал героем дня. О Марс великий!
Тебя молю я знаменье послать,
Угодна ли тебе моя молитва!
Они снова простираются ниц. Слышится стук оружия, затем короткий гром, как
