Генрик Ибсен - Пер Гюнт
Я молод! Эх, петь да плясать бы мне надо!
(Танцует и поет.)
Я петушок счастливый,
Когда клюется курица.
Эх, славно как танцуется!
Я петушок счастливый!
Анитра
Пророк, не устал ли ты, я беспокоюсь?
Тебе кошелек стал оттягивать пояс.
Пер Гюнт
Держи кошелек! Ты само благородство.
А тот, кто любим, без гроша обойдется.
(Опять танцует и поет.)
Пер Гюнт молодой совсем очумел,
Забыл, которую ногу куда.
Не все ли равно, говорит, ерунда!
Пер Гюнт молодой совсем очумел.
Анитра
Приятно танцующим видеть пророка.
Пер Гюнт
Пока незаметно особого прока.
Сменяемся платьем! Разденься!
Анитра
Пророк,
Кафтан твой велик мне, а пояс широк.
Пер Гюнт
Eh Men {*}! {* Ладно! (франц.).}
(Становясь на колени.)
Причини же мне боль, наконец!
Влюбленному сердцу приятно страданье.
Когда мы приедем ко мне во дворец...
Анитра
В твой рай?.. Велико ль до него расстоянье?
Пер Гюнт
Миль с тысячу.
Анитра
Мне чересчур.
Пер Гюнт
Погоди,
Зато обретешь ты там душу в груди!
Анитра
Да я без души обойдусь, краснобай!
А боль причинить я...
Пер Гюнт
(вставая)
Но черт подери!
Не слишком серьезно... Денечка на три...
Анитра
Анитра покорна пророку. Прощай!
(Бьет его хлыстом по рукам и скачет галопом обратно в
пустыню.)
Пер Гюнт
(как пораженный молнией, минуту спустя)
Ах, чтоб тебя...
----
То же место часом позже. Пер Гюнт неторопливо и задумчиво снимает с себя турецкое одеяние. Затем достает из кармана дорожную шапку и, надев ее, он
снова предстает европейцем.
Пер Гюнт
(бросая тюрбан в сторону)
Я, стало быть, вот он. Там турок лежит.
На что мне был нужен языческий вид?
Еще хорошо, что менялось лишь платье
Нутром ничего не успел перенять я.
Зачем это было, кто мне объяснит?
Мне б жить, как положено христианину,
Не врать, что мне перья павлиньи под стать,
Обычай, закон и мораль соблюдать,
Собой оставаясь, приемля судьбину
И речь над могилой, коль мир сей покину.
(Делая несколько шагов.)
Девчонка! Распустит свои волоса
И чуть ли навеки не околдовала!
Будь проклят я, коль объяснить бы взялся,
Что в ней я нашел - хорошего мало.
Спасибо, прошло. А зайди чуть подале,
Кругом бы тогда надо мной хохотали.
Наделал делов! Утешенье лишь в том,
Что зло было все в положенье моем,
Повинна была не персона моя,
А то, что само положенье пророка,
Забвенье естественных норм бытия,
Толкало меня изъясняться высоко.
И что за нелепая должность - пророк!
Напустишь тумана и, значит, при деле.
С позиций пророческих, ум недалек,
Коль скоро понятья его протрезвели.
И раз я пророком явился в пустыне,
Я вынужден был поклоняться гусыне.
Однако...
(Начиная вдруг хохотать.)
И что ведь на ум-то взбредет!
Застопорить время фигурами танца,
Поток преградить болтовней попытаться,
Вздыхать, ворковать о своем идеале,
И все для того, чтоб тебя общипали,
Уж точно безумно-пророческий ход!
Как куру, меня общипали! Хотя
Кой-что уцелело, скажу не крутя:
Есть что-то в Америке, что-то в кармане,
Выходит, не вовсе погряз я в дурмане,
Еще я не беден, хоть и не богат.
Заботы о клади меня не томят,
Не надобно дум о коне и карете,
Себе господин я: один я на свете.
Куда же пойти? Я путей вижу много.
Лишь мудрый поймет, где тут к цели дорога!
Но толку не стало в коммерческом деле,
Забавы любовные мне надоели,
К тому ж я не рак, чтобы пятиться вспять.
"Куда ни ступи, что вперед, что назад,
Внутри и снаружи и жмут и теснят",
Как некогда мне довелось прочитать.
Нужна мне невиданная досель,
Усердья достойная, высшая цель.
Иль жизни своей сочинить описанье
Грядущим потомкам своим в назиданье?
Но нет. Раз во времени нет недостатка,
Познать, как школяр, не смогу я ужель
Теченье минувшего миропорядка?
Такое занятие мне подойдет!
Я хроники наши читал с малолетства,
Наукам учился. Доступны мне средства
Узнать, как взрастал человеческий род.
Сквозь сон я увижу минувшее сам,
Доверясь истории бурным волнам.
Как зритель, на битву добра и зла
Из безопасного гляну угла,
Как рушатся царства и глохнут идеи,
Как мученик жизни лишиться готов,
Как мелочью держится дело веков.
С истории пенки снимать я умею.
Вот только бы "беккером" надо разжиться,
И вслед хронологии можно пуститься.
Конечно, познанья мои не в порядке,
К тому же история ставит загадки,
Зато чем нелепее пункт отправной,
Тем вывод сильней отдает новизной.
Какой возникает душевный подъем
От мысли одной, что мы к цели идем!
(Взволнованно, но тихо.)
Порвать навсегда с тем, что в сердце хранится,
Забыть и свой дом, и родимые лица,
И на ветер бросить богатства свои,
И больше не думать о счастье любви,
И все ради истины неизвлеченной!
(Утирая слезу.)
Вот в чем узнается серьезный ученый.
Я чувствую в сердце своем ликованье!
Открылось мне истинное призванье!
Держаться бы только теперь своего,
И можно гордиться, что вновь ты мужчина,
Что стал ты собой, Пером Гюнтом, кого
Царем называть есть, как видно, причина!
Хочу обладать я итогом былого,
По тропам живущих не бегая снова.
Не стоит сегодняшний день ни черта.
Коварна обычная жизнь и пуста,
Ничтожны умы и бессмысленна прыть!
(Пожимая плечами.)
А женщины - что уж о них говорить!
(Уходит.)
----
Летний день. Северные горы. Избушка в глухом лесу. Дверь с большим деревянным засовом открыта. Над дверью - оленьи рога. Подле избушки пасутся козы. Красивая женщина средних лет сидит на солнце за
прялкой.
Женщина
(поглядев на дорогу, поет)
Зима пролетит, и весна пройдет,
И лето - и целый промчится год,
Но ты ведь придешь, пусть не в этом году,
И я, как тебе обещала, все жду.
(Поманив коз, возвращается к работе и продолжает петь.)
Дай бог на земле тебе зло побороть,
Да благословит тебя в небе господь.
Я жду тебя здесь, так велел ты мне сам,
А если ты в небе, мы встретимся там.
----
Египет. Утренняя заря. Колосс Meмнона в песках. Пер Гюнт, приблизившись,
некоторое время молча его рассматривает.
Пер Гюнт
Отсюда я в странствия ныне пускаюсь
И буду теперь египтянин покамест,
Хотя и, заметим, - на гюнтовский лад!
В Ассирию двинуться буду я рад.
А думать, как мир Сотворен был когда-то,
По-моему, времени зряшная трата.
Библейских сказаний я трогать не буду,
Следы их и так проступают повсюду,
К тому же значенья их очень мудрены,
И я не спешу постигать их законы.
(Садясь на камень.)
Сперва отдохну под могучей сенью,
Покуда колосс предается пенью,
Поем и внутри осмотрю пирамиду,
Отдав прежде должное внешнему виду,
За Чермное море пойду на поклон
Не там фараон Потифар погребен?
Потом в Вавилон я намерен явиться,
Где в рощах висячих шатались блудницы,
Л с этой культурой чуть стану знаком,
Направлюсь к Трое я прямиком,
А по морю прямо оттуда, из Трои,
К бессмертным Афинам дорога ведет,
Хочу я воочию видеть проход,
Где пал Леонид и его герои,
Узнаю философов, живших когда-то,
Увижу тюрьму, где сгубили Сократа...
Там, впрочем, война! Такая досада!
Нет, лучше тогда эллинизма не надо.
(Взглянув на часы.)
И ждать же себя заставляет солнце!
А времени нет. Ждут большие дела,
О чем бишь я? Да, значит, Троя была...
(Вставая и прислушиваясь.)
Откуда-то шорох идет, мне сдается.
Восходит солнце.
Колосс Мемнона
(поет)
Прежде прах полубога была я,
Стала птица младая,
То Зевса творенье
Грядет на боренье.
Сова, куда эта птица
Спать ложится?
Коль не хочешь смерти своей,
Отвечай скорей!
Пер Гюнт
Впрямь услыхал я колосса глас,
Музыка давних веков лилась,
Слышал я камня волшебное пенье.
Отметим сей факт, мудрецам в поученье.
(Делая запись в книжке.)
"Статуя пела, и звук был внятен,
Но смысл оставался мне непонятен,
Все это был, несомненно, бред.
Других интересных деталей нет".
(Идет дальше.)
----
Неподалеку от селения Гизе. Огромный сфинкс, высеченный в скале. Вдали шпили и минареты Каира. Появляется Пер Гюнт, он внимательно рассматривает
сфинкса то в лорнет, то сквозь приставленный к глазу кулак.
Пер Гюнт
Ах, господи, я ведь кого-то видал,
На чудище это ужасно похожего!
Средь южных пустынь или северных скал?
То был человек? И ты узнаешь его?
Колосс Мемнона, смекнул я потом,
Весьма походил на Доврского старца,
