Джеймс Коззенс - Почетный караул
Рядом, расстегнув мундир, расположился генерал Николс. Он тоже был невозмутим, сидел абсолютно прямо, слегка скрестив ноги и по привычке твердо сжав губы под темными усами. Его широкий лоб был чист и ясен. Он разглядывал только что полученный листок с донесением: «БИЛУ ДЛЯ НИКОЛСА ОТ АРНОЛЬДА». Полковник Росс догадывался, что генерал Николс продумывает сейчас известные только ему важные дела, попутно прикидывая, что могло произойти за те 30 часов, пока он не был в Пентагоне, и в чем причина срочного вызова к командующему.
Подполковник Каррикер сидел в менее удобном кресле. Сейчас на него, как заметил полковник Росс, старались не обращать внимания — своего рода наказание; весьма, впрочем, наигранное, с точки зрения Росса, тем более что Бенни воспринимал это весьма хладнокровно, как нечто само собой разумеющееся.
Когда они прибыли, Каррикер сидел на ступеньках у входа. Он выкинул сигарету и молча встал в угасающих сумерках. Генерал Бил, выйдя из машины, не сказал ему ни слова, и Бенни обратился к полковнику Россу:
— Миссис Росс просила передать, что они уехали, судья. Я думаю, они поехали домой.
Тогда генерал Бил не выдержал:
— Ну что, подкинул мне работку?
Бенни ответил, что, мол, нет, все в порядке. Генератор перестал подавать заряд. Он и раньше, должно быть, работал с перебоями, и аккумулятор из-за этого окончательно сел. А двигатель-то работал нормально. Тогда он перешел на ручное и пошел на третью полосу. Завтра утром надо взять с собой Дэнни, пусть посмотрит.
— Не знаю, не уверен, — сказал генерал Бил. — Сегодня ночью Дэнни работает на самолете генерала Николса. Ему и спать надо иногда.
— Ну тогда, когда сможет, — ответил Бенни. — Это не мой самолет. Моторами лучше голову себе не морочить.
Генерал Бил проворчал что-то, но не стал возражать, когда Бенни прошел с ними. Он просто перестал обращать на него внимание.
Бенни очень спокойно перенес это пренебрежение и сейчас ожидал вместе со всеми, сев чуть в стороне.
Ждали звонка полковника Юлайна с озера о том, как продвигается «улаживание» полковника Моубри. Полковник Росс был рад видеть Нюда таким спокойным и расслабленным. Это урок и для него, думал полковник Росс, наглядный пример того, как нужно избавляться от лишних волнений. И, как это всегда бывает, урок впустую. С его опытом легче советовать другим, чем учиться самому. Он мог настойчиво потребовать, чтобы они не впадали в панику. В таких случаях надо просто подождать, и все уладится. Дайте Времени время, и Время сделает свое дело. Полковника Росса охватило ощущение пронесшейся бури, сбавивших темп событий, милосердно позднего прихода той мудрости, которую можно ожидать, лишь когда пророчества на этот день не сбылись, перестали болтать языки, а заблуждения сгинули без следа.
Полковник Росс, хотя и был в подавленном состоянии, теперь обрел надежду. На первый взгляд (обусловленный тревогой и волнением) то, с чем они здесь столкнулись, — еще одна ужасная неприятность, свалившаяся на генерала Била в самый неподходящий момент. Сначала полковник Росс таки впал в панику. Нюд разделался со вчерашними неприятностями — если он с ними разделался. Поскольку эту сомнительную операцию провернул полковник Росс, он имел все основания считать, что все это висело на волоске, зависело от случая и было рискованно; невольно приходит в голову, что Природа Вещей не терпит прямых линий, предпочитая произвольные мазки и пятна, сопротивляется последовательности и презирает драму. Действия человека определяются привычкой, а привыкание к привычке — инерция. Любая попытка что-либо предпринять — главная помеха, и всегда лучше ставить не на то, что человек хочет, а на то, чего он делать не желает.
Не представляя, что еще он мог бы сделать и как все это он мог бы повторить, полковник Росс теперь начал понимать (разумеется, позже, чем это произошло бы, если бы он не впал в панику), что эта неприятность, пусть ужасная, куда больше соответствовала вкусам и способностям Нюда. Нюд точно так же был Нюдом, как Бенни был Бенни, и потому отреагировал остро, но уверенно. Стремительная гамма чувств началась с первой бесхитростной эмоциональной реакции на простую мысль о храбрецах, кому настал черед (в нелепой и жестокой реальности!) обресть конец в пучине вод, через такой же бесхитростный и эмоциональный взрыв гнева, нашедший естественный выход в привычной роли, в отдаче необходимых распоряжений (долой сюсюкающую тоску по милым ушедшим дням, по комическому типу Вуди; долой дурацкие заботы, навязанные ему этим идиотом, который присвоил себе привилегию плакаться; долой ораву обидчивых цветных ребят, а также планы рекламного проекта, который какой-то псих из службы общественной информации навязывал штабу ВВС), и далее, уже без настоящих препятствий или тяжких крестов, до вечернего угасания гнева, до перехода — такого же простого — от здравого сожаления к принятию (а что еще остается?) свершившегося факта. Отсюда следовала зловещая истина, утешительная, хотя и безмерно печальная, окрашенная отчаянием, но выносимая, а именно: и лучшее, на что ты можешь надеяться, и худшее, чего ты можешь опасаться, никогда не значат много, а в конечном счете — ничего. Прочие чувства, рассматриваемые в таком свете, неизбежно должны ослабнуть, стать более спокойными, а в сущности — более прохладными. Раз так, то и меры напрашиваются более мягкие, соответственно более формальные.
Скомкав пустую пачку, генерал Бил попросил:
— Бенни, там, в автомате, есть сигареты. Возьми две пачки.
Генерал Николс вытащил красивый серебряный портсигар с эмблемой Военно-воздушных сил Великобритании. Генерал Бил потянулся за сигаретой:
— Благодарю, но мне все равно нужно еще. Мелочь есть, Бенни?
— Да, — ответил Бенни, вставая.
— Послушай, — вдруг остановил его генерал Бил. — Ты же не хочешь сказать, что генератор отключился, а я этого не заметил? Если генератор хоть на минуту выключается, срабатывает прерыватель, и потом, когда он снова включается, прерыватель надо ставить в прежнее положение, иначе напряжения не будет. Ладно, проглядел я что-то в воздухе, но при посадке-то, черт побери, не заметить этого невозможно! Сам подумай!
Бенни остановился у двери, почесывая нос.
— Да я ничего подобного не говорил, шеф.
— Черта с два ты не говорил, — огрызнулся генерал Бил.
Взявшись за ручку двери, Бенни повернулся и, будто на спокойной технической дискуссии, сказал:
— Я всего-навсего прикидывал, как я мог посадить аккумулятор. Есть только одно объяснение. Генератор прекращает подачу тока, но не отключается. Тогда двигатель работает на аккумуляторе, который, конечно, садится. Это могло произойти сразу же после взлета. Не знаю. Дэнни должен найти либо замыкание, либо пробой на массу, или что-нибудь еще. Я пошел на третью, чтобы планировать вниз. Вот все, что я хотел сказать.
Он открыл дверь и вышел.
Едва подполковник Каррикер ушел, в другую дверь постучали.
Полагая, что это мистер Ботвиник, генерал Бил крикнул:
— Входите, входите!
Вошел мистер Ботвиник.
Вероятно, он плохо видел в полутьме. И, несомненно, больше всего его волновало, какое он производит впечатление. Мистер Ботвиник по привычке устремил свое тщедушное тело в центр комнаты, к столу генерала Била. Застыв на положенном от стола расстоянии, он отдал честь и только потом разглядел, что перед ним полковник Росс.
— Ради Бога, Ботти, что с вами? — спросил полковник Росс.
Несмотря на смущение, мистер Ботвиник быстро сориентировался. Он отсалютовал полулежащему в кресле генералу Билу и доложил:
— Прибыл под арест, сэр.
Первой мыслью удивленного, однако никак не ошеломленного полковника Росса было то, что мистер Ботвиник, который в конечном итоге принадлежал к числу людей с не очень устойчивой психикой, все-таки спятил. Генерал Бил подтянулся, вздрогнув, и сел ровнее. Генерал Николс вопрошающе посмотрел на него. Некоторое время все молчали, а полковник Росс прикидывал, что надо делать, пока не подоспеют санитары со смирительными рубашками.
Между тем мистер Ботвиник, будучи не вполне спокойным, явно не утратил самообладания и ясности мышления.
— У меня появилась возможность проверить кое-какие обстоятельства, сэр, — обратился он к генералу Билу, — и в их свете у меня нет иного выбора. Я виноват, сэр, но позвольте мне вначале объяснить ситуацию.
— Конечно, конечно! Что за ситуация? — Генерал Бил сел еще ровнее.
По настороженному вниманию генерала Николса полковник Росс понял, что, не знакомый с привычкой мистера Ботвиника резать правду-матку, он тоже решил, что бедняга тронулся. Генерал Николс вопросительно посмотрел на полковника Росса, и тот, сомневаясь, что его поймут, слегка пожал плечами.
Мистер Ботвиник принялся торопливо объяснять: сейчас он совершенно уверен — копии докладной записки по спасательному катеру на озере Лейледж, отправленной полковником Юлайном через канцелярию полковника Хилдебранда, в папках полковника Моубри нет. Он еще сомневался после своих поверхностных поисков; но теперь, когда подключилась миссис Спен и тоже ничего не нашла, он категорически утверждает, что копии там нет.
