Элизабет Гаскелл - Жены и дочери
Молли растерялась и не знала, что сказать ему в ответ, настолько ее поразила перемена, происшедшая в его манерах и голосе.
– Мама уехала в Тауэрз, – после довольно продолжительного молчания начала она. – Леди Камнор понадобилось кое-что из вещей, отыскать которые может только она. Ей будет очень жаль, что она не встретилась с вами. Мы вспоминали о вас только вчера, и она заметила, что мы не видели вас целую вечность.
– Кажется, я становлюсь беспечным и невнимательным. Иногда я чувствую себя настолько усталым и больным, что мне едва хватает сил, чтобы изображать бодрячка перед отцом.
– Почему же вы не пришли к папе раньше? – спросила Молли. – Или не написали ему, в конце концов?
– Я и сам не знаю. Порой мне становится лучше, порой – хуже, и вот сегодня я набрался мужества и пришел сюда, чтобы выслушать то, что ваш батюшка имеет мне сказать. Однако все мои труды оказались напрасными.
– Мне очень жаль. Но ведь это всего на два дня. Он приедет к вам сразу же, как только вернется.
– Он не должен понапрасну тревожить моего отца, не забывайте об этом, Молли, – сказал Осборн. Опершись о подлокотники кресла, он выпрямился и произнес с лихорадочной горячностью: – Как бы я хотел, чтобы Роджер оказался дома! – И вновь откинулся на спинку кресла.
– Я вас прекрасно понимаю, – заявила Молли. – Вы полагаете, что больны. Но разве не поэтому чувствуете себя сейчас очень усталым? – Она не была уверена, что понимает, что творится у него на душе, но, уяснив себе положение вещей, не могла не заговорить с ним откровенно.
– Что ж, иногда мне действительно кажется, что я очень болен, но тем не менее я полагаю, что лишь постоянная хандра и безучастность ко всему происходящему заставляют меня предаваться безудержным фантазиям и преувеличивать. – Он немного помолчал, но потом, словно приняв внезапное решение, заговорил вновь: – Понимаете, есть и другие люди, которые зависят и полагаются на меня, на мое здоровье. Вы ведь не забыли то, о чем услышали тогда в библиотеке? Нет, я знаю, что не забыли. Я часто вижу по вашим глазам, что вы думаете об этом. Тогда я еще не знал вас. Но теперь думаю, что знаю.
– Не торопитесь, не нужно говорить так быстро, – сказала Молли, которую изрядно встревожила странная бледность, залившая его лицо. – Отдохните. Нам никто не помешает. Я продолжу заниматься вышивкой, а когда вам захочется сказать мне еще что-нибудь, я выслушаю вас.
– Благодарю вас.
Спустя некоторое время Осборн пришел в себя и негромко, словно речь шла о совершенно посторонних и не имеющих особого значения вещах, заговорил:
– Мою жену зовут Эйми. Эйми Хэмли, разумеется. Она живет в Бишопсфиде, деревушке близ Винчестера. Запишите ее имя и адрес, но никому не показывайте. Она француженка, католичка и работала служанкой. Она очень хорошая женщина. Ни к чему говорить, как она мне дорога. И я не стану этого делать. Одно время я подумывал, чтобы рассказать об этом Синтии, но она, как мне показалось, не склонна рассматривать меня в качестве брата. Быть может, она сдержанно отнеслась к новым для нее отношениям, но вы все равно передайте ей мои наилучшие пожелания. Какое это облегчение для меня – сознавать, что моя тайна известна кому-то еще, а вы – одна из нас, Молли. Я могу доверять вам почти так же, как доверяю Роджеру. Теперь, когда я знаю, что местонахождение моей жены и ребенка известно кому-то еще, я уже чувствую себя лучше.
– Ребенка! – с удивлением воскликнула Молли. Но, прежде чем он успел ответить, Мария провозгласила:
– Мисс Феба Браунинг.
– Сложите это письмо, – быстро сказал он и сунул что-то ей в ладонь. – Оно предназначено только вам.
Глава 46. Холлингфорд сплетничает
– Моя дорогая Молли, почему бы тебе не прийти и не поужинать с нами? Я так и сказала сестре, что зайду и хорошенько выбраню тебя. О, мистер Осборн Хэмли, это вы?
На лице мисс Фебы, увидевшей, что она помешала приватному разговору, отразилось настолько явное выражение мнимой многозначительности, что Осборн сочувственно покосился на Молли и улыбнулся.
– Уверена, что… Что ж! Иногда бывает необходимо… Кажется, наш ужин… – пробормотала мисс Феба, но затем все-таки взяла себя в руки и изрекла: – Мы только что узнали о том, что миссис Гибсон заказала фиакр в «Георге»… Видите ли, сестрица отправила Нэнси заплатить за пару кроликов, которых Том Остлер поймал в силки (надеюсь, нас не обвинят в браконьерстве, мистер Осборн, ведь для ловли силками не требуется лицензия, насколько мне известно?), и та увидела, что он укатил в фиакре в Тауэрз вместе с твоей дорогой мамочкой, потому что Кокс, который обычно и управляет фиакром, растянул лодыжку. Мы только что отужинали, но, когда Нэнси сообщила, что Том Остлер не вернется до вечера, я сказала: «Бедная девочка осталась совсем одна, а ведь ее мать – наша хорошая подруга»… когда она была еще жива, я имею в виду, но я рада, что ошиблась.
Осборн, терпеливо выслушав ее, пояснил:
– Я пришел поговорить с мистером Гибсоном, не подозревая, что тот отбыл в Лондон, и мисс Гибсон оказалась настолько любезна, что угостила меня ленчем. Но теперь мне пора.
– О боже! Мне очень жаль, – затараторила мисс Феба, – что я помешала вам, но мною руководили исключительно благие намерения. Я всегда была mal-àpropos[125], еще с самого детства.
Но к тому времени, как она закончила извиняться, Осборн уже ушел. Перед уходом он метнул на девушку выразительный взгляд, в котором Молли прочла тоскливое прощание, и он так поразил ее, что она неоднократно вспоминала о нем впоследствии.
– У вас состоялся такой милый и славный разговор, а я пришла не вовремя и все испортила. А ты так добра и любезна, дорогуша, учитывая…
– Учитывая что, моя дорогая мисс Феба? Если вы предполагаете, что между мною и мистером Осборном Хэмли завязалась любовная интрижка, то сильно ошибаетесь. По-моему, я уже говорила вам об этом раньше. Пожалуйста, поверьте мне.
– Ах да! Припоминаю. А сестрица почему-то взяла себе в голову, что это был мистер Престон, если не ошибаюсь.
– Оба ваши предположения ошибочны, – с улыбкой сообщила Молли, пытаясь придать себе совершенно равнодушный вид, но при этом чувствуя, как лицо ее заливает предательский румянец, вызванный упоминанием о мистере Престоне.
Ей было трудно поддерживать разговор, поскольку голова ее была занята мыслями об Осборне, о его изменившемся внешнем виде, дурных предчувствиях и признаниях о жене – француженке, католичке, служанке. Молли дала волю своему воображению, пытаясь увязать все эти факты воедино, и обнаружила, что ей очень трудно одновременно внимать еще и бесконечной дружелюбной болтовне мисс Фебы. Однако же, когда ее надоедливый голос стих, девушка встрепенулась и машинально уловила эхо последних слов, еще звучавших у нее в ушах, каковые, судя по выразительному взгляду мисс Фебы и тому, что она услышала, означали некий вопрос. Мисс Феба поинтересовалась у нее, не хочет ли она составить ей компанию? Сама она собиралась наведаться к Гринстеду, продавцу книг в Холлингфорде, который, помимо своего основного занятия, был еще и агентом Книжного общества Холлингфорда: принимал подписку, вел счета, заказывал книги из Лондона и за небольшое вознаграждение позволял Обществу держать свои тома на полках его лавки. Последняя была центром всех новостей и рассадник слухов, если угодно, своеобразным клубом маленького городка. Его членами состояли все, кто претендовал на благородное происхождение. В сущности, он предлагал скорее испытание на право иметь аристократические замашки, нежели означал наличие некоей образованности или любви к литературе. Ни один владелец магазина или лавки и заикнуться не смел о членстве в нем, каким бы общим уровнем интеллектуального развития ни обладал и какой бы любовью к чтению ни отличался. Хотя он гордился обширным списком своих подписчиков, в коем числилось большинство окрестных семейств, некоторые из них рассматривали вступление в Книжное общество Холлингфорда в качестве долга, к которому их обязывало общественное положение, и нечасто пользовались своей привилегией в чтении книг. Были среди них и такие, как, например, миссис Гуденоу, которая втайне полагала чтение напрасной тратой времени, ибо его следовало бы с большей пользой употребить на вышивку, вязание или выпечку кондитерских изделий, но которая тем не менее принадлежала к нему для обозначения своего статуса. Точно так же многие славные, добродушные и по-матерински заботливые дамы сочли бы, что мир катится в тартарары, если бы у них не имелось в услужении очаровательной молоденькой горничной, которая сопровождала бы их после затянувшегося допоздна чаепития домой. Как бы там ни было, но Гринстед был самым подходящим местом для праздного времяпрепровождения. С этим были согласны все члены Книжного общества Холлингфорда. Молли поднялась наверх, дабы привести себя в надлежащий вид и быть готовой сопровождать мисс Фебу. Выдвинув же один из ящиков комода, она вдруг увидела аккуратно запечатанный конверт Синтии, в котором лежали банкноты, кои подруга задолжала мистеру Престону. Именно его Молли столь неохотно пообещала доставить по назначению, сыграв последний акт этой затянувшейся драмы. Молли с ненавистью взяла его в руки. На какое-то время она забыла о нем, но теперь, попавшись ей на глаза, конверт вновь напомнил о себе, и Молли оставалось только попытаться избавиться от него раз и навсегда. Она сунула его в карман в надежде на непредвиденную случайность, и в кои-то веки фортуна наконец улыбнулась ей.
