Чарльз Диккенс - Одного поля ягода
- Не замечаете, моя дорогая Джорджиана? - воскликнул мистер Альфред Лэмл. - С вами было так приятно отдохнуть душой от толпы, где все на одно лицо! Вы всегда держались так естественно! Вы олицетворяли мягкость, простоту и неподдельность чувств!
Мисс Подснеп в смятении посмотрела на дверь, видимо соображая, не спастись ли ей бегством от этих комплиментов.
- Сейчас спросим, - мистер Лэмл повысил голос, - что думает по этому поводу мой друг Фледжби?
- Не надо! - чуть слышно взмолилась мисс Подснеп, но тут суфлерскую тетрадку взяла миссис Лэмл.
- Простите меня, Альфред, я еще не могу отпустить мистера Фледжби. Вам придется потерпеть минутку, мой милый. Мы с мистером Фледжби говорим по душам.
Фледжби, вероятно, вел свою часть беседы с неподражаемым искусством, так как уста его не произносили ни единого слова.
- Вы говорите по душам, Софрония? О чем же, моя дорогая? Фледжби, я ревную! О чем, Фледжби?
- Сказать ему, мистер Фледжби? - спросила миссис Лэмл.
Сделав вид, будто он и в самом деле что-то понимает, Очаровательный ответил:
- Да. Скажите.
- Хорошо. Мы говорили о том, если уж вам непременно нужно это знать, Альфред, что мистер Фледжби сегодня не такой, как всегда.
- Да ведь тот же вопрос я задал Джорджиане о ней самой! Что же ответил Фледжби, Софрония?
- Так я вам и скажу, сэр! Вы сами молчите, а меня расспрашиваете! Что ответила Джорджиана?
- Джорджиана уверяет, что она ведет себя как обычно, а я уверяю, что нет.
- То же самое, - воскликнула миссис Лэмл, - я сказала мистеру Фледжби!
И все-таки дело не шло на лад. Джорджиана и Фледжби не желали смотреть друг на друга - даже тогда, когда их искрометный хозяин предложил, чтобы они все вчетвером выпили по бокалу столь же искрометного вина. Поднимая глаза от своего бокала, Джорджиана смотрела на мистера Лэмла и на миссис Лэмл и была не в силах, не могла, не хотела, не желала посмотреть на мистера Фледжби. Поднимая глаза от своего бокала, Очаровательный смотрел на миссис Лэмл и на мистера Лэмла и был не в силах, не мог, не хотел, не желал посмотреть на Джорджиану.
Требовалось дальнейшее суфлирование. Купидона следовало подстегнуть. Поскольку директор труппы дал ему роль в спектакле, он был обязан сыграть ее.
- Софрония, дорогая мая, - сказал мистер Лэмл, - мне не нравится цвет вашего платья.
- Я взываю о поддержке к мистеру Фледжби, - сказала миссис Лэмл.
- А я, - сказал мистер Лэмл, - к Джорджиане.
- Джорджи, душенька, - вполголоса проговорила миссис Лэмл, обращаясь к своей любимице, - я надеюсь, вы не перейдете в лагерь оппозиции? Ну-с, мистер Фледжби?
Очаровательный осведомился, как называется этот цвет, не розовый ли? Да, подтвердила миссис Лэмл. Оказывается, он все знает! Самый настоящий розовый. Очаровательный высказал предположение, что розовый цвет это цвет розы. (Мистер и миссис Лэмл горячо поддержали его.) Очаровательный слыхал, будто розу называют царицей цветов. Значит, это платье можно назвать царским. "Браво, Фледжби!" (восклицание мистера Лэмла). Однако же мнение Очаровательного свелось к тому, что у всех у нас есть глаза - по крайней мере у большинства они есть... и... и... Дальше послышалось еще несколько "и", за которыми так ничего и не последовало.
- Ах, мистер Фледжби! - сказала миссис Лэмл. - Какое предательство! Вы отступились от моего бедного розового платьица и перешли на сторону голубого!
- Победа, победа! - воскликнул мистер Лэмл. - Ваше платье забраковано, моя дорогая!
- А что, - сказала миссис Лэмл, нежно касаясь руки своей любимицы, что говорит по этому поводу Джорджи?
- Джорджи говорит, - ответил за мисс Подснеп мистер Лэмл, - что вам, Софрония, любой цвет к лицу, а если б она могла предвидеть столь милый, хоть и смутивший ее комплимент, платье на ней было бы другое. Нет, Джорджи, это вас не спасло бы, говорю я, ибо как бы вы ни нарядились, Фледжби все равно провозгласит цвет вашего платья своим любимым цветом. А что говорит сам Фледжби?
- Он говорит, - отвечала за мистера Фледжби миссис Лэмл и погладила своей любимице руку (тоже за мистера Фледжби). - Он говорит, что это вовсе не комплимент, а естественная дань восхищения, вырвавшаяся у него невольно. И он прав, - добавила она с еще большим пылом, навязывая Фледжби и этот пыл. - Тысячу раз прав!
И все-таки даже теперь они не желали смотреть друг на друга. Мистер Лэмл, казалось, заскрежетал своими искрометными зубами, запонками, глазами, пуговицами - всем сразу, и бросил на эту парочку злобный взгляд из-под насупленных бровей, выражающий сильное желание стукнуть их лбами и таким образом заставить сойтись поближе.
- Вы уже слышали эту оперу, Фледжби? - спросил он и осекся, чтобы не буркнуть: "Черт вас подери!"
- Да как будто нет, - ответил Фледжби. - По правде говоря, я понятия не имею, что это за опера.
- И вы тоже, Джорджи? - спросила миссис Лэмл.
- Т-тоже, - чуть слышно пролепетала Джорджиана, потрясенная таким совпадением.
- Так, значит... - воскликнула миссис Лэмл в восторге от важного открытия, поступившего в ее распоряжение. - Значит, вы оба ее не слышали? Превосходно!
Это проняло даже малодушного Фледжби, и он почувствовал, что ему следует сделать решительный шаг. И он сделал его, сказав не то миссис Лэмл, не то окружающему воздуху:
- Я счастлив, что мне суждено...
Так как он замер на полуслове, мистер Лэмл собрал в кулак свои рыжие бакенбарды и, выглянув из-за них, словно из-за куста, подсказал ему:
- Роком?
- Да нет, - промямлил Фледжби, - не роком, а судьбой. Я счастлив, что судьба начертала в книге... ну, в той самой книге, которая у нее есть... что я впервые буду слушать эту оперу при столь памятных обстоятельствах, то есть в обществе мисс Подснеп.
На что Джорджиана ответила, зацепив мизинец за мизинец и обращаясь к скатерти:
- Благодарю вас, обычно я хожу в оперу только с вами, Софрония, и очень этому рада.
Волей-неволей удовлетворившись и таким скромным успехом, мистер Лэмл вывел мисс Подснеп из столовой, точно открыл ей дверцу клетки, а миссис Лэмл последовала за ними. Когда наверху подали кофе, мистер Лэмл не спускал глаз с молодого Фледжби, и лишь только мисс Подснеп допила свою чашку, показал этому юному джентльмену пальцем (как глупому сеттеру), чтобы он принял ее. Требуемый от него подвиг мистер Фледжби совершил с успехом и даже приукрасил его по собственному почину, сообщив мисс Подснеп, что зеленый чай считается вредным для нервов. Однако мисс Подснеп совершенно непредумышленно ошеломила его вопросом: "Разве? А почему?" Мистер Фледжби замялся и ничего толком ответить не мог.
Доложили, что карета подана, и миссис Лэмл сказала:
- Не беспокойтесь, мистер Фледжби, у меня обе руки заняты, дай бог справиться с юбками и накидкой, ведите мисс Подснеп. - И Фледжби повел мисс Подснеп под руку, миссис Лэмл отправилась за ними, а мистер Лэмл, точно погонщик, шествовал последним, злобно поглядывая на свое маленькое стадо.
Однако в опере он снова засиял и заискрился и с помощью своей обожаемой супруги весьма искусно и ловко управлял разговором между Фледжби и Джорджианой. Они сидели в ложе так: миссис Лэмл, Очаровательный Фледжби, Джорджиана, мистер Лэмл. Миссис Лэмл задавала Фледжби наводящие вопросы, которые требовали односложных ответов. Мистер Лэмл проделывал то же самое с Джорджианой. Время от времени миссис Лэмл наклонялась к мистеру Лэмлу и говорила:
- Альфред, дорогой мой, мистер Фледжби совершенно справедливо заметил по поводу последней сцены, что истинной верности не нужно такое поощрение, какое, видимо, считается необходимым в опере. - На что мистер Лэмл отвечал: - Да, моя дорогая Софрония! Но Джорджиана говорит правильно: откуда героиня могла догадаться о чувствах героя? - На что миссис Лэмл возражала: - Совершенно верно, Альфред, но мистер Фледжби утверждает... то-то и то-то. - На что Альфред говорил: - Без сомнения, Софрония, но Джорджиана тонко подметила... то-то и то-то. - Таким образом молодой человек и молодая девица разговаривали довольно долго и изливались в тонких чувствах, ухитрившись ни разу не открыть рта, разве лишь, чтобы произнести да или нет, и то обращаясь к своим суфлерам, а не друг к другу.
Мистер Фледжби простился с мисс Подснеп у дверцы кареты. Лэмлы подвезли ее домой, и дорогой миссис Лэмл лукаво подтрунивала над ней, восклицая покровительственно нежным тоном: "Ах, моя маленькая Джорджиана! Моя маленькая Джорджиана!" Восклицания эти были немногословны, но под ними подразумевалось: "Вы покорили молодого Фледжби!"
Наконец супруги Лэмл вернулись к себе. Супруга - утомленная, хмурая села в кресла и уставилась на своего мрачного повелителя, который схватил за горло бутылку с содовой и, точно свернув шею какому-то горемыке, стал пить его кровь. Вытирая мокрые усы с кровожадностью людоеда, он поймал на себе взгляд супруги, выжидающе помолчал и буркнул не слишком любезно:
- Ну, что?
