Хьелль Аскильдсен - Все хорошо, пока хорошо (сборник)
- С Сосновой горы, он упал с дерева.
Иосиф вытер руки о штаны, первым вышел из хлева и пошел на кухню.
- Здесь он оставаться не может, - сказал он.
- Ближайший телефон далеко?
- Да. Пока надо перенести его к теще.
Так они и сделали.
- Вы его здесь не оставите? - спросила она.
Иосиф не ответил.
- Я не могу слышать его крики, - сказала она.
- Я пошел за доктором, - сказал Якоб.
- А он тем временем перекинется? Нет уж, я схожу.
- Как хочешь. Но времени в обрез.
Иосиф ушел. Малвин застонал.
- Малвин, ты меня слышишь?
- А что с ним такое? - проскрипела теща.
- Упал с дерева.
- А за чем он туда лазил?
- Малвин, ты меня слышишь?
- Его зовут Малвин?
- Да. Черт, что же нам с ним делать?
- Не ругайся: мне умирать скоро, да и этому тоже.
Якоб чертыхнулся, на этот раз про себя, потому что он не знал, как ему быть, и потому еще, что его выводили из себя завывания Малвина. Черт всех дери, подумал он, не нанимался я это слушать, пойду на воздух. Он вышел и сел на лестнице. День только перевалил за середину. Якоб не сидел на лестнице крестьянского дома с детства, хотя, может, и тогда не сидел наверняка он не помнил. Лестница укрылась под сенью раскидистого векового дерева, на нем ни листок не шелохнулся, так было тихо. Вселенская неподвижность, за вычетом мух и прочей мошки. Вот она, крестьянская жизнь, подумал он. И тут он все же заметил некоторое шевеление: на самом краю поля, не дальше броска камня, то и дело мелькала рука. Он должен был разведать, кто это. Наверняка жена Иосифа, хотя и ведет себя так, будто здесь никого чужих нет. Ничего себе размеры, ей бы лучше лежать, а не ходить.
- Ты хозяйка здесь?
- Я?
- А кто?
- Нет.
Она разогнулась.
- А ты кто?
- Я жду, когда Иосиф приведет врача. Я здесь с приятелем, он умирает в спальне.
- А что с ним?
- Упал с дерева.
- Ничего не понимаю. А кто тогда Иосиф?
- Ты разве не здешняя?
- Здешняя.
- Значит, я ошибся. Я думал, его зовут Иосиф. Он был в хлеву.
- Это Конрад, сестрин муж.
- А женщина в спальне, которая говорит, что скоро умрет - твоя мать?
- Да. А чего ты так на меня смотришь?
- Ничего. Пойду проверю, как там дела.
Она встала и пошла за ним. Смерть и муки, подумал он, она не из слабонервных.
Он пропустил ее вперед. Малвин стонал и метался, но слов было не разобрать.
- Он тянет из меня жизнь, - сказала теща.
- Мама, потерпи, ты же вечно жалуешься, что все одна да одна.
- Вы только и мечтаете, чтоб я умерла. Я тоже.
- Любишь ты все преувеличивать.
Малвин застонал, захрипел, дернулся и затих.
- Умер, - сказал Якоб.
- Так ужасно.
- Он умер? - спросила теща.
- Смотри, он открыл глаза. Да, он умер. Он лежит и таращится на нас.
- Закройте ему глаза, быстро, нельзя, чтоб он смотрел на вас.
- Предрассудки, - сказал Якоб, закрывая ему глаза.
- Надо помолиться за него, - сказала теща. - Он был хороший человек?
- Мне так кажется, я его мало знал. Он был очень ребячлив и любил розыгрыши. Например, позавчера он высыпал два пакетика перца в зонтик фру Стафф, она чуть не лопнула от чиха, у нее стала такая красная рожа, будто она хорошенько разговелась на Пасху. Но я не думаю, что он поступил так со зла.
Теща сложила руки, закрыла глаза и заговорила:
- Господи, Ты все видишь, Ты видишь и этого мужчину, что лежит здесь. Возьми его в Свое царствие, не по нашему желанию, а по Твоему. Во имя Христа. Аминь.
Якоб вышел и снова сел на лестнице. Ну вот, умер, подумал он. Зачем он полез на это дерево, ведь не мальчишка. Наверняка ему не пошло на пользу, что я пер его вниз, как бы они не повесили вину на меня. Тогда я спрошу их: вы думаете, это было легко? И я волочил его на своем горбу два километра, чтобы уморить?
Старухина дочь вышла и села рядом с ним.
- Отмучился, - сказала она.
- Доктора долго ждать?
- Как получится. У него есть родственники?
- Нет, насколько я знаю. Здесь, по крайней мере. По правде говоря...
- Что?
- Его нужно будет похоронить.
- Конрад идет.
Тот не торопился. Он пылил по дороге, вздымая серые клубы.
- Он умер, - сообщил Якоб.
- Я так и думал. А теща?
- Она говорит, что не вынесет, чтобы он там лежал. Она утверждает, что смерть заразна. Давай перетащим его?
- Я не стану, - сказал Конрад. - Не буду я дотрагиваться до мертвеца: если смерть заразна, значит, заразна. Увидим.
- Тебе бы это понравилось, да?
- Не твое дело.
Он прошел мимо и скрылся в доме.
- Он не то чтобы обожает ее, да?
- Ничего странного, она лежачая, ни на что не годная. Валяется так уже пять лет и проваляется еще пять, самое малое. Она просто-напросто не желает умирать, ни за что. Не так-то это приятно.
Он взглянул на нее:
- Как тебя зовут?
- Роза.
Ой, изумился он, я б ее так не назвал. Очевидно, в день крестин она выглядела иначе. Роза. Так ведь только коров кличут, разве нет?
- Я первый раз слышу такое имя.
- Это все мой отец. Он был помешан на цветах. Мою сестру зовут Ирис. Хочешь посмотреть наш сад?
Следом за ней он обошел вокруг дома и колодца. Цветов почти не было видно среди сорняков.
- А чего ты так на меня смотришь? - спросила она.
- Ничего.
- Нет, скажи.
Роза, подумал он. Вот роза расцвела. All right!
- Из-за тебя я позабыл товарища.
- Роза! - крикнул Конрад.
Они его не видели.
- Роза!
- Теперь не отстанет. Тюфяк тюфяком, но если ему что в башку втемяшится, не успокоится.
- Роза!
- Я вернусь, - сказал Якоб. - В следующее воскресение жди на том конце поля.
Они повернули к дому. Конрад стоял у колодца.
- Я показывала ему сад.
- Он что, садовник?
Ему не ответили. Они различили шум мотора. Потом увидели огромное облако пыли, затем рассмотрели машину. Это была карета "скорой помощи". Она подлетела к самой лестнице. Рядом с шофером сидел мужчина в белом, он стремглав выпрыгнул наружу.
- Он умер, - сказал Якоб.
- Где он?
Они все, и шофер тоже, поспешили в дом, вместе с тещей и покойником набралось семь человек. Каморка не была на это рассчитана.
- Не напирайте! - крикнул мужчина в белом и набросился на тело. Похоже... К сожалению, он мертв.
- Он умер почти час назад, - сообщил Якоб.
- Отлично. Где бы я мог осмотреть его?
Они вышли наружу и стали ждать.
- Вы его заберете? - спросил Конрад шофера.
- Мы возим только больных.
- Он не может лежать тут. Мы его вообще не знаем.
- Послушайте, - сказал Якоб. - Вы обязаны отвезти тело в морг. Родственников у него нет.
- Морг по воскресеньям закрыт.
Они стали ждать доктора.
- Вот, возьмите, - сказал он, помахивая свидетельством о смерти. Якоб взял бумагу. - Насколько я понял, он не здешний. Хотите, мы транспортируем его домой?
- У него нет родственников.
- Но он ведь где-то жил?
- Безусловно. Снимал комнату на улице Эвре Хавнегате.
Они сходили в дом и вынесли его на носилках. Якоб устроился внутри в машине, вместе с Малвином. Роза стояла на крыльце и махала, он махнул в ответ в заднее стекло. Малвин был закрыт простыней. Хоть до дому довезут, подумал Якоб.
Машина остановилась у въезда на Эвре Хавнегате. Шофер выяснил номер, проехал еще сотню метров и затормозил у дома 82. Якоб порылся у Малвина в карманах и нашел ключи. Он жил на третьем этаже, вход со двора. Лестница была крутая и узкая, им пришлось прикрутить его ремнем к носилкам.
- Кто там? - спросил пожилой женский голос. Квартирная хозяйка.
- Это Мартин Хансен, - ответил Якоб. - Он умер.
- Вы, надо надеяться, не собираетесь тащить его сюда?
- Живет он здесь? - сказал шофер. С него лил пот.
- По-вашему, я должна сдавать квартиру трупу?
- Только одну ночь. Морг открывается в восемь утра. Больше его девать некуда.
- Везите в больницу. Куда угодно, только не сюда.
- Он заплатил за свое жилье, верно?
- Но он мертв. Вы не имеете права... я одинокая старая женщина, я с ним одна не останусь.
- Я побуду с ним, - вызвался Якоб.
Они внесли его и положили на кровать. Уходя, шофер забрал простыню и носилки. Якоб нашел в шкафу пиджак и закрыл Малвина по бедра. Хозяйка исчезла. Он сел в старое кресло-качалку спиной к стене. Надо покушать, подумал он, я не ел семь часов. Он вышел в коридор и постучал к хозяйке.
- Я ненадолго выйду поем. Я не ел уже восемь часов.
- Я вас накормлю. Заходите. Я быстро. Садитесь. Нет, не сюда, это место моего покойного мужа, он умер шесть лет назад, хотя был моложе меня, - удар. Видите, вон он, над синей лампой. Он был прекрасный человек, а теперь я одна как перст. Хорошо, пойду принесу вам поесть.
Он сел у окна и посмотрел на улицу. Изредка проедет машина, а так - ни души. Шесть вечера. Хозяйка сновала из кухни в комнату.
- Пожалуйста, присаживайтесь к столу.
Несколько минут он спокойно ел, потом она заговорила:
- Значит, Хансен умер. Вот как бывает, и молодые под Богом ходят. Не подумайте, что я плохо к нему относилась, но я многажды говорила сама себе: нельзя так шутить с жизнью, это добром не кончится, Господь дозволяет нам добрый смех, но иной раз хочет, чтоб мы умылись слезами. Как это случилось?
