Луиза Мэй Олкотт - Сестры Марч (сборник)
– Бог делает это, когда я сплю?
В ответ дедушка затеял очень пространные объяснения, а внук слушал их до того внимательно, что решила вмешаться бабушка:
– Дорогой мой, едва ли это разумно – говорить о таких вещах с младенцем. Он так и будет все время морщить лобик и придумывать вопросы, на которые нельзя ответить.
– Ну, если он уже умеет поставить вопрос, то заслуживает, чтобы ему дали серьезный и правдивый ответ. Я ведь никаких новых мыслей не вкладываю ему в голову, я только помогаю проявиться тем, которые там есть. Имей в виду: дети умнее нас. У меня нет никакого сомнения, что он из моих речей понимает все до единого слова… Ну-ка, Деми, скажи бабушке, где твоя душа?
Если бы Деми ответил ему словами Алкивиада[25]: «Клянусь богами, Сократ, я не могу сказать», мистер Марч совершенно не удивился бы. Но мальчик постоял немножко на ноге в позе задумчивого аистенка и ответил убежденно: «Душа у меня в животике». Бабушка и дедушка рассмеялись в один голос, и урок философии был завершен.
Все это могло бы беспокоить маму, если бы Деми не подтверждал на каждом шагу, что он не только подающий надежды философ, но и обыкновенный мальчишка. Иной раз после глубокомысленной дискуссии, когда Ханна уже зловеще прорицала, что Деми не жилец на этом свете, мальчик сразу спешил успокоить ее страхи какой-нибудь из тех озорных выходок, какими домашние баловни обычно и огорчают, и восхищают старших.
Как ни старалась Мег быть строгой с близнецами, но перед хитростями маленьких плутов она часто устоять не могла.
– Деми, хватит таскать изюм, а то тебя будет тошнить, – выговаривала она юному помощнику, который вызывался помогать ей именно в те дни, когда готовили пудинг.
– Я хочу, чтобы тошнило!
– Зато я не хочу. Ступай, помоги Дейзи лепить пирожки.
Деми уходил, но ему требовалось не много времени, чтобы придумать, как перехитрить маму.
– Ну вот, сегодня вы хорошо себя вели, и я могу заняться с вами, чем вы хотите!
Мег собиралась увести своих помощников наверх, пока пудинг булькал в кастрюльке.
– Честно, мама? – деловито переспросил ее Деми, и блеск в его глазах выдал, что под его напудренной мукой шевелюрой уже вызрел коварный план.
– Да, честно! – ответила простодушная мама, думая уже о том, какие они сейчас будут петь песенки и в какие игры играть.
Тут-то Деми и загнал ее в угол:
– Тогда пойдем на кухню и съедим весь изюм!
Но главным товарищем детских игр и особо доверенным лицом была, конечно, Джо – тетя Додо. Когда она появлялась в «голубятне», они втроем переворачивали все буквально вверх тормашками. Тетю Эми близнецы до самого недавнего времени знали только по имени; тетя Бет успела превратиться в доброе, но довольно смутное воспоминание; и только одна тетя Додо была живой реальностью – при любой возможности близнецы всецело завладевали ею, она же была польщена и очень благодарна им за это.
Однако с приездом мистера Баэра Джо совсем забыла про своих маленьких подопечных, чем вызвала в их душах глубокую скорбь. Бедная Дейзи! Кому же будет теперь дарить она свои поцелуи? Бедный Деми! Тетя Додо теперь больше любит играть с «дядей медведем», чем с ним. Тем не менее вызвать на поединок соперника наш маленький герой не решался: ведь в одном кармане его жилета всегда были залежи шоколадного драже, а в другом – часы, которые можно было вынимать из футляра и заводить с благосклонного позволения хозяина.
Деми не считал даваемые ему привилегии подкупом или чем-то в этом роде. Он искренне верил, что «медведь» его полюбил. Дейзи вела себя осторожнее и не сразу доверилась ласкам странного дяди, но уже дня через три она рассматривала его плечо, как свой королевский трон, его руку – как прибежище от всех зол, а его дары – как лучшие в мире сокровища.
Случается, что женихи намеренно балуют юных родственников своих невест, но такое неискреннее чадолюбие обычно тяготит и детей, и невесту, и самого жениха. Нет, любовь мистера Баэра к племянникам совершенно не зависела от его чувства к их тетушке. Он любил повторять, что любить и судить надо честно. С детьми он чувствовал себя совершенно свободно, и было одно удовольствие наблюдать со стороны контраст между их маленькими ребячьими личиками и его большим, умным лицом. Что за дела удерживали его в городе, об этом никто не ведал, но день проходил за днем, а он, казалось, не торопился уезжать. Редкий вечер обходился без того, чтобы он не заглянул к Марчам. Обычно он спрашивал мистера Марча, и отец семейства не без гордости полагал, что ему удалось завоевать дружбу этого интересного иностранца. Он и дальше упивался бы долгими философскими диспутами, если бы однажды более проницательный внук не открыл ему глаза.
В один из вечеров, ступив на порог кабинета, мистер Баэр застал весьма необычную картину. На полу, задрав к потолку свои почтенные ноги, лежал мистер Марч, а рядом с ним Деми – точно в такой же позе, подняв и расставив в стороны свои ножонки в красных чулках. Оба были увлечены и не заметили гостя. Приглядевшись, мистер Баэр от души расхохотался, и Джо крикнула возмущенно:
– Папа, папа! Профессор пришел!
Отец семейства поднял с половика седую голову и проговорил с невозмутимым спокойствием:
– Добрый вечер, мистер Баэр. Подождите одну минуту, пока мы кончим занятие. Ну, Деми, какую мы сделали букву?
– Я знаю! Если я один поднимаю ноги, то это буква «ви», а если мы вдвоем – тогда это «дабл-ю»!
– Ты находчив, как Сэм. Помнишь, был такой слуга у мистера Пиквика? – засмеялась Джо.
Потом дедушка поднялся на ноги, а племянник попытался сделать «колесо», выражая таким способом радость от завершения урока.
– Ну а кроме «дабл-ю», что ты еще сегодня делал, малыш? – спросил Баэр, покачивая на руках гимнаста.
– А еще я ходил в гости к Мери.
– Вот как? И что вы там делали?
– Я ее поцеловал.
– Ого! Не рано ли? Что же тебе сказала маленькая Мери? – выспрашивал Баэр юного грешника, пока тот обследовал карманы его жилета.
– Ей понравилось. Я уже целовал девочек много раз. Разве мальчики не должны любить девочек? – невозмутимым тоном спросил Деми, набивая рот драже.
– Откуда у тебя такие мысли, цыпленок? – поинтересовалась Джо, с явным удовольствием выслушивая опасные признания.
– Это не мысли, а только слова. Они тут, во рту! – и он высунул язык с налипшим на нем шоколадом.
– А интересно, ты оставил что-нибудь для твоей старшей подружки? – продолжил разговор Баэр, протягивая тем временем несколько шоколадных конфет Джо, которая приняла их поистине как дар богов.
А Деми, заметив, как они переглянулись, простодушно ответил вопросом на вопрос:
– А большие дяди тоже любят больших девочек, да, профессор?
Подобно юному Вашингтону, профессор «не мог солгать» и потому ответил несколько смущенно, что такое тоже иногда случается. Его несколько странный тон заставил мистера Марча отложить платяную щетку и посмотреть в глаза Джо… Так «цыпленок» навел его на мысли, одновременно сладкие и горькие, каковые сами, вероятно, не пришли бы ему в голову.
Почему же тетя Додо, застав Деми в шкафу со сладостями, вместо того чтобы хорошенько ему всыпать, обняла и расцеловала, да еще вручила кусок хлеба, намазанный вареньем, – над этой проблемой Деми долго ломал голову, но так и не сумел ее разрешить.
Глава XXIII
Под зонтом
Пока Лори и Эми прогуливались по мягким коврам, благоустраивали свой дом и строили планы счастливой супружеской жизни, Баэр и Джо предавались прогулкам иного рода – по грязным дорогам и заболоченным полям.
«Ведь я всегда по вечерам отправляюсь гулять. Не отказываться же мне от прогулок только потому, что по дороге я стала часто сталкиваться с профессором?» – сказала себе Джо после двух или трех случайных встреч. От дома Марчей к «голубятне» вели две разные дорожки, но какую бы Джо ни выбрала, она все равно обязательно встречала мистера Баэра.
Он всегда шел быстро и как будто бы даже не узнавал ее, пока они не сталкивались нос к носу. Если выяснялось, что она идет к Мег, то Баэр сразу вспоминал, что ему нужно кое-что отнести в подарок Деми и Дейзи. Если же она направлялась домой, то оказывалось, что он на минутку вышел прогуляться к реке перед тем, как наведаться к ним в гости. И потому он может прямо сейчас составить компанию Джо, если, конечно, он им не очень надоел.
Что еще оставалось делать Джо, кроме как отвечать вежливостью? Даже если иной раз она и уставала слегка от его визитов, то мастерски это скрывала, и всякий раз напоминала Ханне о том, чтобы к ужину был кофе, потому что «Фридрих – я хотела сказать мистер Баэр – не пьет чай».
Через неделю Джо так переменилась, что все сомнения были отринуты, но домашние продолжали делать вид, будто ничего не замечают. Никто не расспрашивал, почему она за работой начинает петь, почему по три раза надень укладывает волосы и почему вечерами возвращается с прогулок такая сияющая. И каждый сохранял бесстрастное выражение лица, хотя прекрасно видел, как профессор, беседуя с отцом о высоких материях, преподавал дочери урок любви.
