Коллектив авторов - Кельтские мифы
– Горе мне, если я не перевешаю всех, которых мне удастся поймать. А ту, что я уже поймал, я точно повешу.
– Воистину, господин, незачем мне защищать этих зверюшек, – уговаривала его Киква. – Я лишь хочу уберечь тебя от беды. А ты делай, как пожелаешь.
– Если бы ты назвала мне хоть одну причину, почему я должен отпустить мышь, я бы это сделал, – сказал Манавитан, – но ты, госпожа, пока не назвала ни одной.
– Делай как хочешь.
Манавитан отправился на Горсет Нарберт, не забыв прихватить с собой мышь. На вершине он воткнул в землю две раздвоенные на концах палки, но едва он это сделал, как увидел приближающегося к нему школяра в лохмотьях. Семь лет не появлялись на этом месте ни звери, ни люди, кроме четверых, из которых двое тоже пропали.
– Господин, – сказал школяр, – пусть будет добрым твой день.
– Тебе тоже всех благ, – ответил Манавитан. – Откуда путь держишь?
– Из Хлойгира, господин, а почему ты спрашиваешь?
– Потому что вот уже семь лет я не видел здесь ни одного человека, кроме четырех, да вот теперь вижу тебя.
– Я иду домой. А ты чем занят, господин?
– Вешаю вора, который меня ограбил.
– Вора? – переспросил школяр. – Я вижу мышонка у тебя в руках, а ведь человеку твоего звания не пристало касаться такого низкого существа. Отпусти его.
– Клянусь небом, не отпущу. Этот мышонок грабил меня на моих глазах, а я поймал его и повешу.
– Господин, я не хочу, чтобы человек твоего звания так унижал себя, потому возьми у меня фунт, который мне дали из милости, и отпусти мышонка.
– Не отпущу, – стоял на своем Манавитан, – и не продам его.
– Как пожелаешь, господин, – сказал школяр. – Просто я еще не видел, чтобы человек твоего звания касался руками мыши.
И пошел своей дорогой.
Когда Манавитан положил поперечину на две раздвоенные палки, он увидел священника в богатых одеждах и на коне.
– Господин, пусть будет добрым твой день.
– Тебе тоже всех благ, – сказал Манавитан. – Благослови меня.
– Пусть будет с тобой благословение Господне. А что, господин, ты делаешь?
– Вешаю вора, которого поймал на месте преступления.
– Кто же этот вор?
– А вот, видишь, мышонок. Он грабил меня, а я его поймал.
– Господин, не касайся руками этого недостойного существа, лучше отпусти его.
– Ни за что, клянусь небесами, не отпущу мышонка и не продам его.
– Ты прав, господин, покупать тут нечего, но я не хочу смотреть, как ты унижаешь себя, поэтому лучше я дам тебе три фунта, и ты отпустишь его.
– Ни за какие деньги, – стоял на своем Манавитан. – Он провинился и должен быть повешен.
– Что ж, делай как знаешь.
И священник поехал дальше.
Когда Манавитан накинул петлю на шею мышонка, откуда ни возьмись явился епископ со свитой. Манавитан застыл на месте, когда епископ подошел к нему.
– Благослови меня, епископ, – попросил он.
– Пусть будет с тобой благословение Господне. А что ты делаешь?
– Вешаю вора, которого поймал на месте преступления.
– Не мышонка ли, которого я вижу в твоих руках?
– Да. Он воровал у меня зерно.
– А… Уж коли я оказался тут, то, пожалуй, дам тебе семь фунтов, чтобы человек твоего звания не марался о столь недостойное существо. Отпусти его, и я дам тебе деньги.
– Я поклялся небесами, что не отпущу его.
– А если я дам тебе двадцать четыре фунта, отпустишь?
– Не отпущу.
– Если ты не хочешь отпустить его за двадцать четыре фунта, я отдам тебе всех коней, которых ты тут видишь, и все мешки с добром, и семь лошадей, которые их везут.
– Нет, клянусь небесами.
– Тогда назови свою цену, – предложил епископ.
– Назову, – согласился Манавитан. – Пусть Прадери и Хрианон вновь станут свободными.
– Будь по-твоему.
– Все равно я не отпущу мышь.
– Чего же ты хочешь?
– Расколдуй семь округов Даведа.
– Будь по-твоему. Отпусти мышь.
– Не отпущу, клянусь небом. Я хочу знать, кто эта мышь.
– Она – моя жена.
– Все равно я не отпущу ее. Зачем она пришла ко мне?
– Чтобы погубить тебя, – ответил епископ, – потому что я – Хлуид, сын Килкойда. Я заколдовал семь округов Даведа, чтобы отомстить за Гваула, сына Клида, у которого научился колдовству. За Гваула, сына Клида, я отомстил Прадери. За игру в «барсука в мешке», в которую с Гваулом сыграл Пуихл Пен Аннувин при дворе Хевейта Хена. Когда ты поселился здесь, все мои родичи пришли ко мне и попросили превратить их в мышей, чтобы они могли погубить твой урожай. Это мои родичи растащили зерно с твоего первого поля и со второго тоже. А на третью ночь ко мне явилась моя жена со своими дамами, и я превратил их в мышей. Моя жена носит моего ребенка. Не будь она в тягости, ни за что бы тебе не поймать ее. Но что было, то было. Я освобожу Прадери и Хрианон и расколдую Давед. Теперь ты знаешь, кто эта мышь. Освободи ее.
– Не освобожу, клянусь небесами.
– Чего же ты хочешь?
– Чтобы ты никогда больше не колдовал в Даведе и никто другой не колдовал.
– Сделаю. А теперь отпусти ее.
– Нет, ни за что.
– Чего же тебе надо?
– А вот чего. Чтобы никто никогда больше не мстил ни Хрианон, ни Прадери, ни мне.
– И это я тебе обещаю. Мудро ты сделал, что попросил об этом, а то не сносить бы тебе головы.
– Ага, этого я и боялся.
– Ну а теперь ты отпустишь мою жену?
– Нет, клянусь небесами, пока не увижу живыми и здоровыми Прадери и Хрианон.
– Вот они.
Тотчас появились Прадери и Хрианон. Манавитан подошел и, поздоровавшись, сел рядом с ними.
– Эй, вождь, отпусти мою жену. Разве ты не получил все, что хотел?
– С радостью отпущу ее.
Манавитан разжал кулак.
Хлуид прикоснулся к мыши волшебной палочкой, и она превратилась в прекрасную молодую женщину.
– Манавитан, оглянись кругом, – сказал Хлуид. – Ты увидишь свои земли ухоженными и людей здоровыми.
Манавитан встал и огляделся и, куда бы он ни посмотрел, везде видел либо людское жилье, либо пасущееся стадо.
– Какие же знаки неволи носили на себе Прадери и Хрианон?
– Прадери носил на шее дверной молоток от моего дворца, а Хрианон – ослиные хомуты, которые снимали с ослов после того, как они привозили во дворец сено.
Вот что они носили. Поэтому третье сказание назвали сказанием о Меннвайр и Менорд.
На этом заканчивается третье сказание.
Мат, сын Матонви
Мат, сын Матонви, был господином над Гвинетом, а Прадери, сын Пуихла, был господином над двадцатью одним округом на юге, в которые входили семь округов Даведа, и семь округов Морганука, и четыре округа Кередигиауна, и три – Астрад Тави.
Надо сказать, что Мат, сын Матонви, жить не мог, если рядом с ним не было какой-нибудь девицы, и изменить это могла лишь война. В то время с ним жила Гойвин, дочь Пебина из Дол Пебина, что в Авроне, и она была самой прекрасной из девиц, которые когда-либо жили на земле.
Мат все время проводил в Кайр Датиле, что в Арвоне, и потому не мог следить за порядком в своих владениях, но у него были два племянника, Гилвайтви, сын Дона, и Гвидион, сын Дона, сыновья его сестры, и они занимались его хозяйством.
Девица была при Мате неотлучно, когда ее полюбил Гилвайтви, сын Дона, и полюбил так сильно, что захотел умереть и стал из-за своей любви таять на глазах. Он очень изменился и телом и душой, и вскоре даже близкие с трудом узнавали в нем прежнего Гилвайтви.
Как-то раз его брат Гвидион внимательно посмотрел на него.
– Юноша, ты, часом, не заболел? – спросил Гвидион.
– Почему ты спрашиваешь?
– Потому что вижу, как ты переменился.
– Мой брат и господин, меня губит не болезнь.
– А что же?
– Ты знаешь, – сказал Гилвайтви, – все здесь принадлежит Мату, сыну Матонви, и мы даже шепотом ничего не можем сказать, чтобы ветер не отнес ему наши слова.
– Да, это мне известно, – кивнул головой Гвидион. – Но будь спокоен, я знаю твою тайну: ты любишь Гойвин.
Гилвайтви, поняв, что брату все известно, тяжело вздохнул.
– Молчи и не вздыхай. Если ты сам не можешь ее получить, я сделаю так, что и Гвинет, и Повис, и Дехай-барт будут сражаться за нее. Поэтому развеселись и положись на меня.
И они отправились к Мату, сыну Матонви.
– Господин, – сказал Гвидион, – до меня дошли слухи, что в округе появились невиданные прежде звери.
– Как их называют? – спросил Мат.
– Свиньи, господин.
– На кого они похожи?
– Они небольшие, но кожа у них мягче кожи теленка.
– Небольшие?
– Они меняют свои имена. Теперь их зовут хрюшками.
– Кто же ими владеет?
– Прадери, сын Пуихла. Их прислал ему Араун, король Аннувина.
– Как их у него забрать?
– Я оденусь бардом и отправлюсь к нему, прихватив с собой еще одиннадцать бардов.
– Он тебе откажет.
– Мое путешествие не будет напрасным, господин, я вернусь со свиньями.
– Что ж, тогда собирайся в путь.
Гвидион и Гилвайтви, взяв с собой еще десять мужей, явились в Кередигиаун, который теперь известен как Хритлан Тайви, где был дворец Прадери. Так как они изображали бардов, то их радостно встретили, и Прадери усадил Гвидиона рядом с собой за стол.
![Николай Эрдман - Письма: Николай Эрдман. Ангелина Степанова, 1928-1935 гг.[с комментариями и предисловием Виталия Вульфа]](/uploads/posts/books/271681/271681.jpg)
