Рамон Меса - Мой дядя - чиновник
— Без мученья нет и ученья!
И вот наступала такая минута, когда я, взяв Доминго в компаньоны, решил положить конец этой пытке. Время, полагавшееся на школьные занятия, я стал проводить, развлекаясь за счёт тихих и трудолюбивых жителей нашего селения: мы обстреливали их виноградники и фруктовые сады градом камней, сбивая плоды на землю. Читателю уже известно, как заряд соли из ружья дядюшки Лоренсо прервал наши набеги.
Кстати говоря, мой дядя, с его чрезмерной учёностью, приобретённой им у нашего добряка учителя дона Матео, искоса поглядывал на всех, кто стремился к знанию, и даже зло насмехался над ними.
После устроенного нам экзамена мы ещё битых два часа разговаривали с доном Хенаро. Он наобещал нам столько и был так любезен, что полностью завоевал наши симпатии.
VI
НА СЛУЖБЕ
Наконец-то мы приступили к исполнению служебных обязанностей!
Вероятно, кое-кому любопытно будет узнать, в каком государственном учреждении проходила наша служба. Так вот, мы служили в одном… точнее, в том же самом месте, где и дон Хенаро.
Пребывая в должности практикантов, мы не имели вполне определённых обязанностей. Для начала нас заставили стряхивать пыль с бумаг.
В тот памятный понедельник, когда мы рано утром явились в канцелярию, швейцар, или, как его именовал дон Хенаро, «мой привратник Хуан», в точности выполняя данную ему начальником инструкцию, привёл нас в небольшую комнату; стены её были сплошь, до самого потолка, заставлены штабелями палок. Здесь он сообщил, что нам надлежит перебрать и очистить от пыли весь этот склад бумаги, внимательно и со всем тщанием укладывая на прежнее место каждую снятую кипу. Он вручил нам жалкие останки двух метёлок из прутиков, в своё время, возможно, бывших перьями. Уходя, он оставил нас в состоянии более печальном и подавленном, чем настроение людей, свалившихся в глубокую яму.
Как только привратник повернулся к нам спиной, мы первым делом взглянули друг другу в глаза и опустили метёлки, которые схватили с такой решимостью минуту назад, готовясь к штурму и покорению бумажной крепости.
Мы долго стояли не шевелясь и как дураки смотрели друг на друга.
Первым нарушил молчание я:
— Это и есть самая высокая должность?
Вместо ответа мой дядя протянул руку к первой папке и сделал первый взмах метёлкой. Следуя его примеру, я достал другую папку с другого края и с остервенением взялся за дело.
Дядина метёлка мелькала с такой же быстротой, как и моя. Всякий раз, вытаскивая несколько папок, мы видели в образовавшемся отверстии за первым рядом папок второй, за вторым — третий, за ним следующий, за следующим ещё один, и так далее. Но мы не падали духом и собирались дней за десять — двенадцать управиться с работой. Тогда мы пойдём к дону Хенаро и скажем:
— На бумагах нет больше ни пылинки.
И он, довольный нашей расторопностью, наверняка переведёт нас на более высокую и прибыльную должность.
Тучи пыли заполнили комнату, на полу, уступая натиску наших метёлок, росли кипы бумаг. Между дядей и мною завязалось безмолвное упорное соревнование. Мы то и дело отрывались от работы, чтобы украдкой взглянуть, как продвигаются дела у соперника; отстающий удваивал, рвение, стараясь догнать того, кто оказался впереди. Разыгрался настоящий бой, яростное молчаливое сражение. Мы казались себе по меньшей мере циклопами, которые разрушают огромные стены.
Наступила минута, когда удары метёлок, шуршание бумаги, глухой стук папок, похожий на отдалённую канонаду, паше беспрестанное чихание (пыль, набившаяся в кос, не давала нам, самозабвенно исполнявшим роль практикантов, спокойно сделать хотя бы один вдох) — всё это неописуемое нагромождение звуков составило более чем странную симфонию.
В этот миг в дверях неожиданно появилась фигура весьма пожилого сеньора.
— Что это такое? Что за дьяволы объявились здесь? Кто разрешил вам рыться в моих бумагах?
Он топал и кричал так усердно, что на шум сбежалось множество народу. Дядя задрожал от страха, я тоже, но не так сильно.
— Эй, болваны! Сейчас же отвечайте, кто послал вас сюда.
— Но, сеньор, — ни жив ни мёртв отозвался дядя, — так велел дон Хенаро.
Ответ дяди заметно умерил пыл нетерпеливого старца. Тем не менее он крикнул:
— Эй, Хуан, позовите дона Хенаро! Бегите за ним, летите во весь дух.
Вскоре пришёл дон Хенаро, и с нервного сеньора слетела спесь.
— Ваше превосходительство, — сказал он тоном подчинённого, обращающегося к начальнику. — В установленный час я, как всегда, явился на службу, но не мог приступить к своим обязанностям. Ваша милость видит почему. Всё это натворили вот эти двое, и, как они говорят, с разрешения вашего превосходительства.
Дон Хенаро ответил, что он действительно прислал нас сюда, но мы, вероятно, необычайно тупы, раз не поняли его приказа. Нам было велено почистить здесь, но никто не давал права устраивать подобный кавардак. Поэтому сейчас нам придётся расставить папки в прежнем порядке и подобру-поздорову убраться подальше, так как более неудачного начала практики нельзя и придумать. Крепко пожав старикашке руку, назвав его несколько раз достопочтенным доном Бенигно и уверив, что он — самый любимый из всех его, дона Хенаро, подчинённых, наш родственник удалился.
Он ещё не успел выйти, как старикашка, именуемый доном Бенигно, не замедлил воспользоваться своим положением и принялся распекать пас: он без устали сыпал бранью всё время, пока мы, красные от обиды и злости, укладывали на место треклятый бумажный хлам.
Дядю так и подмывало схватить этого субъекта за шиворот да тряхнуть покрепче, чтобы хоть немного расквитаться с окружающими за скверное обращение, которое он терпел от них с той самой минуты, когда в сочельник сошёл с корабля и отправился на поиски царей-волхвов.
Наконец мы расставили папки и, не попрощавшись ни с кем, выбрались из канцелярии с твёрдым убеждением, что за малое время, проведённое нами на службе, многим причинили беспокойство, многим помешали и не нужны были никому.
Мы отошли уже довольно далеко, когда вдруг замочили бегущего за нами Хуана, привратника дона Хенаро. Он передал нам приказ своего начальника — немедленно вернуться. Это обстоятельство чрезвычайно напугало нас: мы заподозрили дона Хенаро в желании свести с нами счёты. Но едва мы вошли в кабинет сеньора начальника и увидели, что он с распростёртыми объятиями, улыбаясь, идёт нам навстречу, как все наши страхи рассеялись.
— Ну что? — многозначительно спросил дон Хенаро. — Вы, кажется, всерьёз приняли случившееся?
— Ваше превосходительство, сеньор… — начал мой дядя.
— Опять он за своё! — прервал его дон Хенаро. — Ты же знаешь, Висенте, мы с тобой двоюродные братья, поэтому говори со мной на «ты». Я сам виноват, что вам пришлось пережить несколько неприятных минут — мне следовало заранее подготовить вас ко всему. Но и вы хороши — подняли там внизу пылищу и устроили такую неразбериху, что чёрт ногу сломит. Мне, естественно, оставалось только выбранить вас в присутствии дона Бенигно.
Мы с дядей удивлённо переглянулись, словно желая убедиться, что всё происходит наяву.
— Знайте, — продолжал дон Хенаро, — я начал свою карьеру там же, где начинаете её вы. Нужно упорно трудиться. И самое главное, надо научиться молчать о том, о чём следует молчать, и говорить лишь о том, о чём можно говорить. Вот так-то! От этого будет зависеть ваша судьба. На ваше счастье, вы встретились со мной, а я всегда готов научить вас уму-разуму и помочь вам, да, дорогие родственники, помочь…
— О, благодарю, благодарю, — перебил его вконец растроганный дядя.
Дон Хенаро добавил:
— Комнатушка, где вы работали, была первой ступенькой к моему теперешнему положению. Итак… вам теперь всё ясно. Вы должны беспрекословно выполнять любой мой приказ, ни на йоту не отклоняться от начертанного мною пути, и могу предсказать вам заранее; если вы попробуете поступать иначе, удачи вам не будет, а горюшка хлебнёте вдоволь.
Помолчав немного, дон Хенаро продолжал:
— Завтра вы явитесь в архив в то же время, что и сегодня. Снова перетряхивайте папки, но поднимите ещё больше пыли и устройте ещё больший, чем сегодня, шум и беспорядок. Пусть дон Бенигно взвоет от злости, когда придёт. Я снова отчитаю вас. Это единственное, что от вас требуется. Понятно?
Я безмерно радовался возможности вновь позлить дона Бенигно и отомстить ему за выслушанные нами оскорбления. Дядя не знал, куда деться от радости при мысли, что он опять находится под защитой и покровительством своего высокопоставленного кузена дона Хенаро де лос Деес.
На следующий день в тот же час в канцелярии повторилась уже знакомая читателю сцена, с той лишь разницей, что на этот раз мы с дядей, вдохновлённые словами дона Хенаро, и дон Бенигно, воспрянувший духом по той же причине, учинили сущее светопреставление. Дон Бенигно кричал и топал ногами с удвоенной силой, а мы свалили на пол вдвое больше бумаг и подняли в комнате густые облака пыли.
