Джон Голсуорси - Из сборника Моментальные снимки
- Спасибо.
- До конца бодро держался наш господь, не так ли? "Люби ближнего, как самого себя!" Значит, надо любить и себя. И он себя любил, думается мне. Впрочем, я не осуждаю его за это.
- Пожалуй, легче любить ближних, когда их не видишь, верно?
- Что, что? Разрешите мне ощупать ваше лицо. Это мне здорово поможет справиться с моим деревянным Христом. Я их стараюсь делать похожими на живых людей.
Бывший Э 299 нагнулся, и слепой ощупал его лицо кончиками пальцев.
- Высокие скулы, глаза сидят глубоко, надбровья совсем особенные, лоб невысокий, волосы густые. От скул идут вниз две впадины, нос тонкий, с горбинкой, подбородок острый. Усов нет. Вы улыбаетесь, не так ли? А зубы у вас свои? Надо вам сказать, вы замечательная модель. Я не всегда делаю Христа с бородой. Как вам угодно, чтобы он висел или нес крест?
- Как хотите. А свое лицо вы когда-нибудь копировали?
- Не для него. Вот для героев и государственных деятелей я гожусь. Свое лицо я придал капитану Скотту. У меня тип лица более задиристый, а у вас оно суровое и немного пронзительное, подходит для святых, мучеников и им подобных. Я еще разок пройдусь по вашему лицу, тогда мне будет все ясно. Так - острый кадык, одно плечо слегка перекошено, уши немного торчат. Вы довольно высокий и худой, да? При ходьбе выбрасываете ноги? Дайте на минутку вашу руку. Наверно, вы грызете ногти. Глаза голубые, а? И в середине такие светлые точки, да? Волосы у вас до того, как начали седеть, были рыжеватые, угадал? Ну, вот спасибо, очень вам обязан. А теперь, если желаете почитать, читайте, а я буду работать.
Бывший Э 299 открыл книгу:
- "...Но вот однажды Гедлибергу не посчастливилось, он оскорбил проезжего, возможно, даже не подозревая об этом и уж, разумеется, не жалея о содеянном, ибо Гедлиберг был сам себе голова, и его мало тревожило, что о нем думают всякие чужаки. Однако на сей раз следовало бы сделать исключение, так как по натуре своей человек этот был зол и мстителен..."
- Ага! - воскликнул с чувством слепой. - Вот то-то и оно. Кстати, о чувствах, почему вы ко мне так по-дружески относитесь, позвольте вас спросить?
- Я могу на вас смотреть, мой друг, а вы меня не видите.
- Ха! А как у вас со всеми остальными?
- Они могут смотреть на меня, а я могу их не видеть.
- Понятно! Мизантропия. Есть причины для этого?
- Тюрьма.
- Ого! Изгнанник, отвергнутый людьми.
- Скорее наоборот.
Слепой перестал резать и выдалбливать.
- Я люблю независимость, - сказал он. - Мне нравится человек, который способен идти своим путем. Наблюдали когда-нибудь кошек? Люди большей частью подобны собакам, и редко попадается человек, похожий на кошку. А за что вы попали туда? Не слишком бесцеремонный вопрос?
- Я медик.
- Вот как! Скажите, что принимать, когда жжет под сердцем?
- А это смотря отчего жжет.
- Понимаю, что вы хотите сказать. Когда я стал слепнуть, у меня ужасно жгло в сердце. Но я перетерпел это. Что толку? Хуже этого уже не бывает, и потому чувствуешь себя вроде как застрахованным.
- Вы правы, - сказал бывший Э 299 и встал.
Слепой повернулся к нему.
- Вы сейчас улыбаетесь? - спросил он. - Дайте мне, пожалуйста, еще раз ощупать ваше лицо, когда вы улыбаетесь, а?
Бывший Э 299 нагнулся к его протянутым пальцам.
- Да, - сказал слепой, - то же самое с вами. Коснулись дна. Когда зайдете в следующий раз, я кое-что покажу вам, и, думаю, вам понравится. Спасибо за чтение.
- Когда вам надоест, скажите.
- Хорошо, скажу, - отозвался слепой и, сидя неподвижно, долго прислушивался к затихающим шагам своего гостя.
3
Канун рождества. Ночь ненастная, ветреная, льет дождь. По улице идет бывший Э 299 на два ярда впереди жены, их сын следует на два ярда позади матери. В дверях, поджидая их, стоит закутанная в меха фигурка.
- Идем, милая. Прости, мы не могли не привести его.
- Конечно, вы должны были это сделать, Джек.
- Смотри, он даже не может идти с мамой рядом. Это болезнь. Сегодня он отправился в церковь и в течение всей проповеди не сводил глаз со священника. Бедняга викарий еле выдержал.
- А о чем была проповедь?
- О братской любви. Мама говорит, что он это делает не нарочно, но это похоже на взгляд... как назывался тот зверь, у которого был такой страшный взгляд?
- Василиск. Я пыталась, Джек, поставить себя на место твоего отца. Он там, наверное, кровавые слезы с кровью глотал, а всякие хамы помыкали им, как собакой, и это почти три года! Если тебя не сломят, так станешь на людей не похож. И все же это лучше, чем если бы он вышел оттуда и пресмыкался.
- Может быть. Осторожнее - дождь! Дай-ка я подыму твой капюшон, милая.
И шум дождя заглушает шепот.
А в прихожей, в дверях ярко освещенной комнаты под пучком омелы стоит девушка с пушистыми волосами.
- Счастливого рождества, папа!
- Спасибо. Поцеловать тебя?
- Как хочешь. Мамочка, милая! Хелло, Джек, Мэйбл! Входите! Родди, возьми у папы пальто.
- Как поживаете, сэр? Ужасная погода.
- Одно из преимуществ тюрьмы: нас никогда не беспокоила погода. Там тоже вывешивали надписи в веночках из ягод остролиста: "Мир и Добро". Очень мило! Христианство - великолепная мистификация, не правда ли?
И опять четверо идут по улице. Звонят колокола, призывают верующих на ночное рождественское богослужение.
- Ну и вечерок!
- Джек, дай им уйти подальше - еще услышат.
- Хуже некуда! Да он хоть кого изведет! Я думал, после выпивки он станет приятнее. Он ведь очень много выпил.
- Еще несколько дней осталось терпеть, а там...
- Ты согласна с мамой, Мэйбл, что он делает это не намеренно?
- Конечно, согласна.
- Как он сидит и улыбается! Ушел бы себе в пустыню и там улыбался!
- А может быть, он уже там...
4
- Это вам, - сказал слепой. - Все, что я могу сделать в моем положении. С крестом пришлось повозиться. Боюсь, немного тяжеловат. Но я думаю, что вы не взыщете.
- Да это настоящий шедевр!
- Серьезно? - спросил слепой. - Можно еще подправить красками. Тогда он станет больше похож на человека.
- Обязательно это сделаю.
- Я бы оставил лицо и крест некрашеными. Но волосы, одежда и кровь из-под тернового венца - все это выиграет, если немного подкрасить. Ну, а как поживает человек, который совратил Гедлиберг?
Бывший Э 299 открыл книгу.
- "...Гудсон оглядел его с головы до пят, точно отыскивая на нем местечко погаже, и сказал: "Так вы, значит, от комиссии по расследованию?" Солсберри отвечает, что примерно так оно и есть. "Хм! А что им нужно подробности или достаточно общего ответа?" "Если подробности понадобятся, мистер Гудсон, я приду еще раз, а пока дайте общий ответ". "Ну, хорошо, тогда скажите им, пусть убираются к черту. Полагаю, этот общий ответ их удовлетворит. А вам, Солсберри, советую: когда придете за подробностями, то захватите корзинку, а то в чем вы потащите домой свои останки?"
Слепой засмеялся от удовольствия.
- Эх! Люблю я этого Твена. Хорошее чувство юмора - ничего приторного.
- Хинин и собачий лай?
- Собачий лай, да и хватка тоже, - сказал слепой. - А что вы сами думаете о человеке?
- Мало или ничего.
- И все же в общем он не так уж плох. Возьмите нас с вами. У каждого из нас свои неприятности, а мы веселимся, как мальчишки. Надо полагаться только на самого себя, или придется страдать. Ведь вы то же самое думаете? Правда? Вот и головой кивнули. Или мне показалось?
- Нет, не показалось. Похоже, что ваши глаза видят не хуже, чем у зрячего.
- Они у меня блестящие, да? Мы с вами могли бы выплакать свои глаза. Но мы этого не сделали. Вот почему я и говорю, что с нами дело обстоит не так уж плохо. Отойди от мира и не вешай носа! Все равно счастливы вы будете только тогда, когда решите, что в жизни хуже, чем сейчас, быть не может. Так ведь, а?
- Да.
- Мне для этого понадобилось пять лет. А вам?
- Около трех.
- Что ж, у вас передо мной преимущество - происхождение и образование. Это даже по голосу чувствуется - тонкий такой, насмешливый. А я начинал в парикмахерской. И там мне не повезло - несчастный случай со щипцами для завивки. Больше всего мне жаль, что не могу ходить на рыбалку. Некому сводить меня. А вам не жаль, что вы больше не можете кромсать людей?
- Нет.
- Да, вероятно, у образованных людей вообще не бывает слабостей. А вот у меня настоящая страсть к рыбалке. Не было случая, чтобы я пропустил хоть одно воскресенье, в любую погоду. Вот почему я теперь занялся резьбой. Надо иметь какой-нибудь конек, а иначе как жить? А вы будете писать о себе? Я ошибся, или вы покачали головой?
- Нет, не ошиблись. Мой конек - наблюдать жизнь.
- В свое время, может, это подошло бы и мне тоже. Всегда любил сидеть и смотреть, как река катит свои воды. Я ведь немножко и философ тоже. А вот вы нет, этого не скажу.
- Почему?
- Да так... Кажется мне, что вы чересчур уж хотите жизнь себе подчинить - в том-то и беда всех благородных джентльменов. Скажите, я не прав?
Бывший Э 299 захлопнул книгу и встал.
