Эрих Кестнер - Трое в снегу
-- Фамилия любезного господина, который хорошо знает старого Тоблера, Кессельгут, -- рассказывал Хагедорн. -- Мы прибыли с ним одновременно. А четверть часа назад он спросил меня, не надо ли мне его содействия в концерне Тоблера. Считаете ли вы возможным, что он способен это сделать?
-- Почему бы и нет? -- сказал Шульце. -- Если он хорошо знает старого Тоблера, то уж справится с этим.
-- Но отчего совершенно посторонний человек решился мне помочь?
-- Наверное, вы ему симпатичны, -- сказал Шульце. Такое объяснение, видимо, показалось кандидату наук недостаточным.
-- Разве я симпатичен? -- спросил он удивленно. Шульце улыбнулся.
-- Даже чрезвычайно!
-- Извините, это ваше личное мнение? -- спросил молодой человек, покраснев.
-- Это мое твердое убеждение, -- ответил Шульце и тоже смутился.
-- Славно, -- сказал Хагедорн. -- То же самое вызываете и вы у меня.
Помолчав, они доехали до пятого этажа.
-- Вы живете на громоотводе? -- спросил Хагедорн, когда Шульце начал подниматься по лестнице на шестой этаж.
-- Еще выше, -- ответил тот.
-- Господин Кессельгут хочет послать Тоблеру мои работы, -- сообщил Хагедорн. -- Надеюсь, старый миллионер кое-что смыслит в рекламе. Ну вот, опять я завел свою шарманку, да? Но это не выходит у меня из головы. Я сбился с ног, мотаясь по Берлину уже не первый год. Почти каждый день меня отфутболивают куда-нибудь еще. Наконец, увозят в Альпы. И едва я там появляюсь, как совсем чужой человек спрашивает меня, не хочу ли я служить в концерне Тоблера.
-- Желаю удачи, -- сказал Шульце. Они шагали по узкому коридору.
-- Когда я заработаю денег, то отправлюсь в большое путешествие вместе с матерью, -- заявил Хагедорн. -- Может быть, на озера в Северной Италии. Мать была только в Свинемюнде и Гарце. Для шестидесятилетней женщины это мало, не правда ли?
Шульце был того же мнения. Пока молодой человек рассказывал о выигранных призах и связанных с ними географических познаниях, Шульце возился с дверным замком. Открыв дверь, он зажег свет.
Стокгольм и шхеры застряли у Хагедорна в горле. Он уставился бессмысленным взглядом на убогую каморку. После долго молчания он сказал:
-- Вы меня разыгрываете!
-- Входите, входите! -- пригласил Шульце. -- Присаживайтесь, пожалуйста, на кровать или в умывальный таз! Где угодно!
Хагедорн поднял воротник пиджака и сунул руки в карманы.
-- Холод полезен для здоровья, -- сказал Шульце. -- В крайнем случае не сниму домашние туфли, когда лягу спать.
-- Даже шкафа нет, -- сказал Хагедорн, оглядевшись. -- Как вы все это объясняете? Мне даруют шикарный апартамент. А вас премируют чердачной конурой и собачьим холодом!
-- Есть единственное объяснение, -- сказал Шульце. -- Вас приняли за кого-то другого! Кто-то осмелился подшутить. Возможно, он распустил слух, что вы престолонаследник Албании. Или сын мультимиллионера.
Хагедорн показал залоснившиеся рукава пиджака и поднял ногу, демонстрируя библейский возраст ботинка.
-- Я похож на них?
-- Именно поэтому! Есть немало экстравагантных личностей среди тех, кто в состоянии оплатить свои сумасбродства.
-- Я не страдаю сплином, -- сказал Хагедорн. -- Я не наследник престола и не миллионер. Я проклятый бедняк. Моя мать пошла в сберкассу, чтобы я смог разок-другой выпить пива. -- Он с яростью стукнул кулаком по столу. -- Вот! А теперь я пойду к директору отеля и скажу, что его одурачили и чтобы меня немедленно переселили сюда наверх, рядом с вами, в нетопленую собачью конуру! -- Он шагнул к двери.
Тоблер понял, что его затея в опасности. Он схватил молодого человека за пиджак и усадил на единственный стул.
-- Дорогой Хагедорн, не делайте глупостей! От того, что вы поселитесь в ледяной ящик рядом со мной, мы оба ничего не выиграем. Будьте умницей! Оставайтесь таинственным незнакомцем! Сохраните ваш номер, чтоб я знал, куда мне пойти, если замерзну! Пусть вам носят коньяк, черт возьми, бутылку за бутылкой, и положат в постель сто горячих кирпичей! Кому от этого плохо?
-- Ужас! -- сказал молодой человек. -- Завтра утром придет массажист.
-- Массаж полезен! -- засмеялся Шульце.
-- Знаю, -- сказал Хагедорн. -- Усиливает кровоснабжение кожи. -- Он хлопнул себя по лбу. -- А швейцар собирает почтовые марки! Мистификация хорошо продумана! И я, дурень, вообразил, что люди здесь душевные от природы. -- С обиженным видом он швырнул конверт, наполненный марками, на стол.
Шульце профессионально проверил содержимое конверта и сунул его в карман.
-- У меня замечательная идея, -- сказал Хагедорн. -- Вы переселитесь в мой номер, а я буду жить здесь. Директору скажем, что он ошибся. Престолонаследник Албании -- вы! Хорошо?
-- Нет, -- возразил Шульце. -- Для наследника я слишком стар.
-- Бывают и старые наследники, -- заметил Хагедорн.
-- А уж за миллионера меня никто не примет! -- сказал Шульце. -- Вы только представьте: я -- миллионер! Умора!
-- Во всяком случае, убедительного впечатления вы не производите, --откровенно признался Хагедорн. -- Но я не хочу быть кем-то другим!
-- Сделайте это ради меня! -- попросил Шульце. -- Мне так понравились котята.
Молодой человек почесал в затылке.
-- Ну ладно, -- согласился он. -- Но перед отъездом мы повесим объявление на черной доске, в котором сообщим, что отель стал жертвой обмана какого-то шутника. Да?
-- Это не к спеху, -- сказал Шульце. -- Прошу вас, останьтесь пока загадкой!
Глава восьмая
СНЕГОВИК КАЗИМИР
Публика была шокирована, увидев обоих, когда они шли рядом через холл. Какая бесцеремонность! Ну что может быть общего между таинственным миллионером и единственным в отеле бедняком! Уж настолько реалистично ему незачем играть свою роль!
-- Убиться можно! -- сказал Карл Отважный, стоя возле швейцара. -- Ох, этот Шульце! Уму непостижимо!
-- Каспариус и Маллебре -- обе уже охотятся за молодым, -- сообщил дядюшка Польтер. -- Он был бы у любой как у Христа за пазухой!
-- Сравнение верно лишь отчасти, -- заметил директор. (При случае он был склонен к педантичности.)
-- Пожалуй, я придумаю для господина Шульце какое-нибудь побочное занятие, -- сказал швейцар. -- Иначе его не оторвешь от миллионера.
-- Может быть, он скоро уедет, -- сказал Кюне. -- В чердачной каморке, которую мы ему подыскали, вряд ли он надолго застрянет. Еще ни одна горничная, ни один коридорный не выдерживали там.
Дядюшка Польтер знал людей лучше. Он покачал головой.
-- Ошибаетесь. Шульце останется. Шульце упрямец. Директор отеля последовал за двумя странными постояльцами в бар.
Играла капелла. Несколько элегантных пар танцевали. Колониальный офицер Салливан пил по старой привычке чистое виски и уже перебрал. Оседлав табурет у стойки и выпучив глаза, он явно принимал "Брукбойрен" за какой-нибудь гарнизонный клуб в Северной Индии. :
-- Позвольте вас представить друг другу? -- спросил Хагедорн и познакомил тайного советника Тоблера с его слугой Иоганном.
Они уселись за столик. Кессельгут заказал всем коньяк. Шульце, откинувшись на спинку стула, растроганно и вместе с тем иронически разглядывал давно знакомое лицо.
-- Господин Хагедорн мне только что рассказал, что вы знаете тайного советника Тоблера, -- сказал Шульце.
Кессельгут был не совсем трезв. Он пил не для того, чтобы напиться. Он был добросовестным человеком и не забывал, что вынужден тратить ежедневно не менее сотни марок.
-- Знаю, и даже очень хорошо, -- заявил он, весело подмигнув Шульце. --Мы почти все время вместе!
-- Вы, как я предполагаю, компаньоны? -- спросил Шульце.
-- Предполагаете? -- с важным видом переспросил Кессельгут. --Позвольте! Мне принадлежит процветающая пароходная линия. Мы заседаем вместе в наблюдательном совете. Прямо друг около друга!
-- Черт побери! -- воскликнул Шульце. -- Это какая же линия?
-- Об этом мне не хотелось бы говорить, -- сказал Кессельгут важно. --Но она не самая маленькая.
Они выпили. Хагедорн поставил рюмку, вздернул верхнюю губу и сказал:
-- Ничего не смыслю в спиртном. Но коньяк, если не ошибаюсь, отдает мылом.
-- Должен отдавать, -- объяснил Шульце. -- Иначе грош ему цена.
-- Можем попробовать что-нибудь другое, -- предложил Кесссельгут. --Кельнер, что у вас не отдает мылом?
Но это был не кельнер, а директор отеля, подошедший к их столику. Он спросил молодого человека, нравится ли ему его номер.
-- Да, да, -- ответил Хагедорн, -- в общем и целом вполне.
Господин Кюне заверил, что он считает себя счастливым. Потом по его знаку бармен Джонни и кельнер принесли бутылку шампанского в ведерке со льдом и два бокала.
-- Приветственный глоточек, -- сказал директор, улыбаясь.
-- А мне дадут бокал? -- невинно спросил Шульце. Кюне покраснел. Кельнер принес третий бокал и наполнил его. Попытка игнорировать Шульце не удалась.
-- За ваше здоровье! -- весело воскликнул тот. Директор исчез, чтобы излить свое последнее горе швейцару.
